Порождающая грамматика

Порожда́ющая грамма́тика (генеративная грамматика, англ. generative grammar) — формализм генеративной лингвистики, связанный с изучением синтаксиса. В рамках подхода порождающей грамматики формулируется система правил, при помощи которых можно определить, какая комбинация слов оформляет грамматически правильное предложение. Термин введён в научный оборот в работах Ноама Хомского в конце 1950-х годов (в ранних версиях теории Хомского использовался термин трансформационная грамматика, англ. transformational grammar). Хомский утверждает, что многие свойства порождающей грамматики производны от универсальной грамматики.

Сторонники порождающей грамматики придерживаются идеи, что грамматический строй не является результатом коммуникативной функции и не усваивается личностью в процессе обучающего взаимодействия с окружающей средой. Этим порождающая грамматика отличается от подходов, принятых в когнитивной грамматике, функционалистской и бихевиористской теориях.

Правила порождающей грамматики функционируют как алгоритмы, дискретно определяющие наличие или отсутствие грамматической правильности предложения.

См. также

• Эмерджентная грамматика

Литература

• Тестелец Я. Г. Глава XI. Порождающая грамматика: от правил к ограничениям // [web.archive.org/web/20091207113459/testelets.narod.ru/cover.htm Введение в общий синтаксис]. — М.: РГГУ, 2001. — 800 с. — 5000 экз. — ISBN 5-7281-0343-X.
• [www.tapemark.narod.ru/les/386b.html Порождающая грамматика] // Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В. Н. Ярцевой. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — 685 с. — ISBN 5-85270-031-2.

Отрывок, характеризующий Порождающая грамматика

– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.