Портан, Генрих Габриель

Хенрик (Генрих) Габриель Портан
фин. Henrik Gabriel Porthan
Генрих Габриель Портан
Дата рождения:	8 ноября 1739(1739-11-08)
Место рождения:	Вийтасаари
Дата смерти:	16 марта 1804(1804-03-16) (64 года)
Место смерти:	Або
Научная сфера:	история, филология, этнография
Альма-матер:	Королевская академия Або
Награды и премии:

Хенрик (Генрих) Габриель Портан (фин. Henrik Gabriel Porthan; 8 ноября 1739 Вийтасаари — 16 марта 1804 Або) — финский историк, филолог, просветитель и этнограф.

Биография

Родился 8 ноября 1739 года в городе Виитасаари.

В 1754 окончил Университет в Або. С 1777 профессор риторики и латинского языка этого университета.

Портан первый отнёсся к истории Финляндии как к самостоятельной области исследования. Ознакомившись с финским языком, народной поэзией и народными преданиями, он изучил — в абоской университской библиотеке — рукописные и печатные источники истории Финляндии.

В 1766—1804 издал произведения финского фольклора (5 томов), документы по истории Финляндии.

Главный труд его — издание древной латинской хроники Павла Юстена об епископах Финляндии («Pauli Juusten Chronicon epi s coporum finlandensium»), с многочисленными комментариями (1784—1800).

Финской мифологии и народной словесности касаются сочинения Портана «De poesi fennica» (неоконченное, 1766—1788).

Увлекшись примером шотландского поэта Джеймса Макферсона (1736—1796), Портан занимался собранием пословиц и других памятников народного творчества. Показав, как богаты поэзией финские песни, он пробудил глубокий интерес к финскому фольклору и народной литературе и справедливо считается основателем финской этнографии.

Портан основал просветительское общество «Аура» («Aura») (1817—1818) в Або, издававшее календарь и журнал «Мехиляйнен» (Mehiläinen, 1819—1823), в которых выставлялось требование сделать финский язык государственным языком. Портан основал первую в Финляндии газету «Абоские известия» (фин. «Tidningar Utgifne Af et Sällskap i Åbo») и был её главным редактором в 1771—1778 и 1782—1785, а также литературный журнал «Allmän litteraturtidning» (1803). Портан внёс значительный вклад в развитие национального самосознания финского народа.

Портан первым применил научные методы изучения финского народного творчества. Своими сочинениями он подготовил почву для появления доромантических течений в финской литературе и всей своей деятельностью способствовал пробуждению финского патриотизма. Из поэтов, испытавших на себе влияние Портана, можно назвать Клевберга Эделькранца (A. N. Clewberg Edelcrantz, 1754—1821), Ж. Тенгстрема (J. Tengström, 1755—1832).

Скончался 16 марта 1804 года в Або.

Высказывания Портана

• Мы должны молиться, чтобы Россия разместила свою столицу в Константинополе. Но сейчас, когда её столица находится совсем рядом, я боюсь, что рано или поздно Финляндия попадёт под власть России.

Литература

• Таркиайнен К. Хенрик Габриэль Портан // Сто замечательных финнов. Калейдоскоп биографий = 100 suomalaista pienoiselämäkertaa venäjäksi / Ред. Тимо Вихавайнен (Timo Vihavainen); пер. с финск. И. М. Соломеща. — Хельсинки: Общество финской литературы (Suomalaisen Kirjallisuuden Seura), 2004. — 814 с. — ISBN 951-746-522-X.. — [www.kansallisbiografia.fi/pdf/kb_ru.pdf Электронная версия книги на сайте Финского биографического общества]. — [www.webcitation.org/6D0LhuAVV Архивировано] из первоисточника 18 декабря 2012. Проверено 27 декабря 2012.

Ссылки

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Портан, Генрих Габриель

– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.