Портлендская ваза

Портлендская ваза известна в истории искусства как самое выдающееся из сохранившихся произведений античного художественного стекла. Представляет собой декоративный сосуд 25 см в высоту и 56 см в обхвате из двуслойного тёмно-синего и белого непрозрачного стекла, на котором методом резьбы исполнен рельеф с изображением семи фигур богов и смертных. Эта техника напоминает резьбу камей из многослойных поделочных камней. Предположительно изготовлена в Риме между 5 и 25 годами н. э.

Внешний вид

Портлендская ваза — исключительное по мастерству исполнения произведение эллинистической эпохи. Когда в XIX веке была предпринята попытка изготовить её точное подобие, работа (за которую полагалась премия в 1000 фунтов) оказалась настолько трудоёмкой, что искусствоведы пришли к выводу: на создание оригинала должно было уйти не менее двух лет. Обращает на себя внимание высококлассная техника резки по стеклу — свидетельство незаурядного дарования стеклорезчика. Созданные им фигуры камеи с трудом поддаются интерпретации, исходя из наших познаний о древнеримской мифологии. Одна из групп долгое время описывалась как Пелей и Фетида, другая — как вещий сон Гекубы о разрушении Трои, но существуют и другие, не менее правдоподобные толкования.

История

Документальных свидетельств об обнаружении вазы не сохранилось. Согласно одной из версий, её нашли около 1582 года в усыпальнице Александра Севера близ Рима. Как бы то ни было, в 1601 году она упоминается в письме астронома Николя-Клода де Пейреска к художнику Рубенсу. В то время ваза находилась в собрании кардинала дель Монте. Затем в течение двух столетий она была одним из главных сокровищ римского семейства Барберини. В 1778 году обедневшие Барберини уступили её за неизвестную сумму британскому посланнику в Неаполе Уильяму Гамильтону (супругу небезызвестной леди Гамильтон), который немного погодя привёз её в Лондон и продал герцогине Портлендской.

Герцоги Портлендские владели вазой до 1845 года, когда она поступила в собрание Британского музея. Появление вазы в Лондоне вызвало неподдельный интерес со стороны стеклодувов и мастеров керамики, которые наперебой пытались создать нечто подобное. Особенно основательно подошёл к этой задаче знаменитый фарфоровый мастер Джосайя Уэджвуд. Портлендская ваза вдохновляла его на протяжении нескольких лет. Первым делом он создал её подобие из черного и белого яшмового фарфора (или джаспера); этот экземпляр он преподнёс в дар своему другу Эразму Дарвину. Судя по этой работе, ко дну древнеримского оригинала в то время был приклеен стеклянный диск с головой Приама, по всей видимости, происходящий от другой вазы и призванный закрыть трещину в основании (с 1845 года он экспонируется отдельно от сосуда).

После того как один из многочисленных посетителей герцога случайно повредил главную гордость его коллекции, последний (в 1810 году) решил передать её на сохранение в Британский музей. Там 7 февраля 1845 года она была разбита вдребезги неким Уильямом Ллойдом. После нескольких лет кропотливой работы ваза была склеена из осколков и возвратилась на своё место в музее. Она была вновь разобрана и склеена в 1948 году, на этот раз на более долговечной основе. Последняя реставрация вазы была осуществлена в 1987 году.

Интересные факты

• В разгар Великой депрессии герцог Портлендский выставил вазу на продажу на аукционе «Кристис», но никто из покупателей не смог заплатить затребованную герцогом цену.
• В фантастическом рассказе Артура Кларка «Всё время мира» (1951) путешественники во времени спасают Портлендскую вазу.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Портлендская ваза

Отрывок, характеризующий Портлендская ваза

В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.


Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)