Портрет Марии Лопухиной

В. Л. Боровиковский

Портрет М. И. Лопухиной. 1797

Холст, масло. 72 × 53,5 см

Третьяковская галерея, Москва

К:Картины 1797 года

«Портрет М. И. Лопухиной» — один из самых популярных женских портретов кисти Владимира Лукича Боровиковского.

Модель

На портрете изображена Мария Ивановна Лопухина́ (1779—1803), представительница графского рода Толстых, сестра Фёдора Ивановича Толстого, жена егермейстера С. А. Лопухина (1769—1814), невестка орловского наместника А. С. Лопухина. Скончалась от чахотки, Я. И. Булгаков писал 11 мая 1803 году из Москвы к сыну:

Князь С. И. Голицын в новой печали: умерла жена у его двоюродного брата Степана Авраамовича Лопухина, на которой он женился около года назад, от чахотки, а не от пения, которым уморил Мускети меньшую Ладомирскую.

Описание

Художник использовал традиционный приём репрезентативного портрета — окружение персонажа предметами и атрибутами, помогающими раскрыть его образ. Однако Боровиковский попытался показать не общественный статус Лопухиной, а личные, интимные стороны её характера. Основной темой портрета стало гармоничное слияние человека с природой, характерное для эстетики конца XVIII века, сложившейся под влиянием сентиментализма. Это слияние художник выражает через композиционно-ритмические и колористические соотношения. Лопухина изображена на фоне пейзажа, во многом условного и декоративного, но в нём прослеживаются уже типичные черты русского национального пейзажа — стволы берёз, колосья ржи, васильки. Пейзаж перекликается с обликом Лопухиной — изгиб её фигуры вторит склоненным колосьям, белые берёзы отражаются в платье, голубые васильки перекликаются с шёлковым поясом, а нежно-лиловая шаль — с поникшими бутонами роз. Художник сумел наполнить образ своей модели жизненной достоверностью, глубиной чувств и необычайной поэтичностью. Этим портретом восхищались не только современники, но и зрители следующих поколений. Так, русский поэт Яков Петрович Полонский почти сто лет спустя посвятил портрету следующие строки:

Она давно прошла, и нет уже тех глаз И той улыбки нет, что молча выражали Страданье — тень любви, и мысли — тень печали, Но красоту её Боровиковский спас. Так часть души её от нас не улетела, И будет этот взгляд и эта прелесть тела К ней равнодушное потомство привлекать, Уча его любить, страдать, прощать, молчать.

Провенанс

Портрет, созданный Боровиковским в 1797 году, долгое время находился в собрании родственников. Он хранился у племянницы Марии Ивановны, дочери Федора Толстого. Портрет высоко ценился как семейная реликвия. И именно в доме дочери Толстого, Прасковьи, которая стала супругой московского губернатора Перфильева, этот портрет увидел Павел Михайлович Третьяков в конце 1880-х годов, и оттуда картина попала в собрание Третьяковской галереи.

Источники

• Полонский Я. П. [az.lib.ru/p/polonskij_j_p/text_0050.shtml Стихотворения. Поэмы]. — М.: Правда, 1986.
• Государственная Третьяковская галерея. Искусство XII — начала XX века. — М.: СканРус, 2007. — С. 102—103. — ISBN 978-5-93221-120-5.
• Мировое искусство. Русская живопись. — СПб: ООО «СЗКЭО „Кристалл“», 2007. — С. 25. — 192 с. — ISBN 5-9603-0064-8.
• Передача радиостанции «Эхо Москвы» «Собрание Третьяковки» от 20.04.2008 www.echo.msk.ru/programs/tretiakovka/508671-echo/
• [www.tretyakovgallery.ru/ru/collection/_show/image/_id/403 «Портрет М.И. Лопухиной»] в базе данных Третьяковской галереи

Литература

• Алексеева Т. В. Владимир Лукич Боровиковский и русская культура XVIII—XIX веков. — М.: Искусство, 1975.
• Алексеева Т. В. О некоторых малоизвестных работах В. Л. Боровиковского // Искусство. 1982. № 8. С.54-61.
• Бенуа А. Н. История русского искусства в XIX веке / Сост., вступ. статья и коммент. В. М. Володарского. — М.: Республика, 1995.
• Вдовин Г. Становление «Я» в русской культуре XVIII века и искусство портрета. — М.: Наш дом, 1999.
• Государственная Третьяковская галерея. Каталог собрания. Живопись XVIII века. — М.: Красная площадь, 1998.
• Государственный Русский музей. Живопись. XVIII век. Каталог. Т. 1. — СПб., 1998.
• Ильина Т. В. Русское искусство XVIII века. — М.: Высшая школа, 1999.
• История русского искусства / Под ред. И. Э. Грабаря. Т. 7. — М.: Академия наук СССР, 1961.
• Маркина Л. Владимир Боровиковский. — М.: Белый город, 2001.
• Прядильщиков И. Портрет втройне исторического значения // Чудеса и приключения. — 2002. — № 7.
• Чайковская О. Г. «Как любопытный скиф…»: Русский портрет и мемуаристика второй половины XVIII века. — М.: Книга, 1990.
• Шумова М. Н. Русская живопись первой половины XIX века. М., Искусство. 1978.

Отрывок, характеризующий Портрет Марии Лопухиной

Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.


Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».