Португальская Малакка

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Португальская Малакка — колония, в течение 130 лет находившаяся под властью Португалии. Один из ключевых пунктов Португальской империи.





Организация колонии

Первым европейцем, достигшем Малаки, был Диогу Лопиш ди Секейра в 1509 г. В числе его спутников был и Фернан Магеллан, на то время простой солдат. Местный султан Махмуд Шах (1488-1528), уже наслышанный о португальцах от купцов, сперва радушно принял португальцев и заключил с ними торговый договор, однако через несколько дней, когда большинство солдат и матросов экспедиции Секейры находились на берегу, приказал напасть на них и попытаться захватить суда. Благодаря тому, что адмирал был вовремя предупрежден одним из офицеров, заподозрившим неладное, атаку малайцев на португальские корабли удалось отбить; однако те моряки, что находились на берегу, почти все были перебиты или захвачены в плен (таких около 20 чел.). После артиллерийского обстрела города и безуспешных переговоров о возврате пленных Секейра был вынужден отчалить.

В апреле 1511 г. Афонсу де Албукерки отплыл из Гоа с отрядом в 1200 солдат на 17 или 18 кораблях. Фернан Магеллан снова принимал участие в экспедиции, на это раз в качестве капитана. 1 июля флот подошел к Малакке. Несмотря на сильное сопротивление и использование малаккцами артиллерии, 24 августа 1511 года португальцы захватили Малакку. Город стал опорным пунктом португальцев в Юго-Восточной Азии.

Сразу же после захвата португальцы приступили к строительству мощной крепости, названной А'Фамоса. Для этой цели использовались плененные жители города и 1500 рабов султана, автоматически ставших рабами Мануэла I. Камень ломали из мечетей, гробниц и других городских сооружений.

Была создана новая администрация. Во главе города стоял «капитан крепости», подчинявшийся непосредственно вице-королю Индии. Он сменялся каждые три-четыре года. Заместителем «Капитана крепости» был «Капитан порта». Кроме того, был создан городской совет. Главный судья и секретарь совета назначались вице-королём, а шесть советников, заведовавших городскими финансами, судопроизводством и пр. выбирались местными португальцами. Руководители местного католического духовенства тоже входили в городской совет. Часть старой администрации португальцы сохранили. Ей подчинялись местные жители малайцы и другие нехристиане, она же надзирала над непортугальскими судами.

Все суда, идущие через Малаккский пролив, должны были заходить в Малакку и платить пошлину. Пытавшиеся пройти мимо перехватывались и топились португальскими патрулями.

Первые годы

Деятельность португальцев вызывала противодействие соседних государств и поэтому вся 130-летняя история Португальской Малакки наполнена войнами. Сразу после захвата города португальцам пришлось вести боевые действия против сына бывшего властителя города. В 1512 году положение европейцев стало очень тяжелым. Ощущалась нехватка продовольствия, гарнизон был измучен голодом и болезнями, местные жители всячески саботировали приказы новой власти и готовились к восстанию, вступив при это в сговор с правителем яванского города Джапары. Однако португальцам удалось раскрыть заговор, руководители его были казнены, а во время начавшегося восстания португальцы одержали победу в первых боях, а затем с помощью подкупа взяли ситуацию под контроль. Подошедший из Джапара флот не встретил поддержки и 1 января 1513 года был разбит португальцами. Это победа упрочила их положение. Но уже в 1516 и 1519 годах им пришлось выдержать новые осады города.

Первое время главным врагом португальцев был султанат Джохор, основанный последним Малаккским султаном Махмуд-шахом. В последующем важную роль в борьбе против Португалии стал играть султанат Аче, куда бежало множество малаккских купцов. К счастью для португальцев, эти султанаты часто воевали между собой и ни разу не объединили силы в борьбе против европейецев.

В мае 1521 года португальский флот в Малаккском проливе был наголову разгромлен морскими силами Аче. Это было первое поражение португальцев, вызвавшее большой отклик в Юго-Восточной Азии.

Губернатор Малакки Жорж д'Альбукерки в 1521, 1523 и 1524 году пытался захватить столицу султанат Джохор на острове Бинтанг, но каждый раз терпел поражение, а в конце 1524 года Малакка была снова осаждена врагом, которому помогали португальские перебежчики. Только приход в мае 1525 эскадры из Гоа во главе с новым губернатором Педру ди Машкареньяшем спас город. После нескольких попыток Машкареньяш уничтожил столицу Джохара, но это не принесло мира.

В 1532 году при поддержке Аче в Малакке возник заговор, во главе которого стоял Санг Найя (Синий Раджа). В день большого церковного праздника, когда португальцы обычно находились в церквях без оружия, в городе должно было произойти восстание, поддержанное нападением ачехского флота. Заговор был раскрыт, Синий Раджа скинут с высокой башни. После этого джохарский султан, опасаясь возраставшей силы Аче, предложил португальцам дружбу. Однако вскоре передумал, а португальского посла за шпионаж за неимением башни скинул с высокого дерева.

В 1536 году португальцам удалось принудить Джохар к мирному соглашению, но уже в следующем году над городом нависла новая опасность, Малакка подверглась внезапному ночному нападению ачехского флота. Португальцам с трудом удалось отбить три ночных штурма. Усиление султаната Аче вызвало большую войну между Джохором и Аче. В морском сражении Джохор одержал победу. В результате этого португальцы получили несколько лет мирной передышки.

Вторая половина XVI века

Мир длился недолго. Уже в 1547 году ачехский флот, ворвавшись в малаккскую гавань сжег португальские суда и приступил к осаде крепости. Джохорцы собрали флот и были готовы помочь португальцам против Аче. Португальцы опасались что флот Джохара объединиться с Аче и предпочли дождаться подхода своих кораблей. Ачехцы были вынуждены снять осаду. А в 1551 году уже джохарцы жгли португальские корабли в малаккской гавани и осаждали крепость. Решающий штурм португальского форта Фамозы окончился неудачей. Португальские шпионы распространили слух, что португальский флот скоро опустошит владения Джохора. Часть осаждавших ушла домой, а оставшиеся были разбиты португальцами. Ачехцы все это время сохраняли нейтралитет.

В 1560 годах султанат Аче создал мощную антипортугальскую лигу, заключив при это союз с Османской империей. Первый удар был нанесен по Джохору. Столицу султаната захватили и сожгли, султана взяли в плен. В 1568 году начался поход против Малакки. В городе было только 200 португальцев и 1300 азиатских наемников. И в прошлые осады численность португальцев была невелика, но их спасало умение воевать и превосходство в огневой мощи. В этом же походе им противостоял флот, имевший корабли европейского типа, турецкая артиллерия, армия, обученная турками и включавшая в себя турецких солдат.

Посла, направленного к ним, португальцы подвергли пытке и вскоре он сознался, что замышлял убийство губернатора и другие преступления. Его разрубили на части и пустили в лодке навстречу ачехцам. В результате осады португальцы попали почти в безвыходное положение, но были спасены за счет помощи Джохора и других врагов Аче. В последующие десятилетия Малакка не раз подвергалась нападениям войск Аче и Джохора, но их взаимное соперничество помогало португальцам держаться. В середине 80-х годов XVI века Аче на время прекратил активную внешнюю политику. 6 августа 1587 года португальцы нанесли поражение султанату Джохор и сожгли его столицу. Это была последняя крупная победа португальцев в Юго-Восточной Азии.

Несмотря на попытки португальцев контролировать всю окрестную торговлю, восточные купцы проложили торговые пути в обход Малакки. Один из них шел вдоль западного берега Суматры, северного берега Явы на Сулавеси и острова Пряностей. Другой — из Андаманского моря, через Сиам по рекам и суше в Сиамский залив. Третий проходил через самую узкую часть Малаккского полуострова — перешеек Кра.

Голландцы

В 1596 году в Индонезии впервые появились голландские корабли. Они начали основывать торговые фактории, грабить португальские суда и искать союза с врагами Португалии. В 1605 году голландская эскадра Корнелиса Мателифа[en] впервые обстреливает Малакку. В 1606 году голландцы заключают союз с султанатом Джохор, после чего голландская эскадра под командованием того же адмирала вместе с джохорцами осаждают город, который спасает пришедшая из Гоа эскадра. Как и португальцы, голландцы в зависимости от условий заключали союз то с Джохором, то с Ачехом. В 1615 году они создали коалицию с Ачехом, но португальский флот из Гоа разгромил морские силы султаната до соединения их с голландцами.

С 1623 по 1627 голландские нападения на Португальскую Малакку следовали ежегодно, но португальцы держались. После 1627 года голландцы были вынуждены собрать все свои силы в Индонезии. Возвысившийся в те года султан Аче попытался захватить Малакку, но его возвышение вызвало тревогу у соседей, и в 1629 году его флот был разгромлен совместными португало-малайскими силами. Султанат потерял всякое влияние. Не опасаясь его, бывшие союзники португальцев начали сами готовиться к захвату Малакки.

Голландцы не собирались допустить, чтобы город перешел в чужие руки, и несколько лет держали Малакку в блокаде. В 1640 году, когда городские запасы истощились, начался последний этап осады. Город подвергался постоянной бомбардировке. 2 августа голландцы и их союзники высадились у города и начали осадные работы. Голландские войска косили тропические болезни. Осенью у них было только 1707 мушкетёров, из них 470 больных. Если бы не помощь азиатских союзников, осада была бы невозможна.

За время осады множество жителей Малакки умерло от голода. В начале 1641 года голландцы пробили бреши в стенах. Основная крепость какое-то время ещё держалась, пока голландцы не подкупили португальского губернатора. 14 января город пал. Бывшего губернатора убили, чтобы не платить.

В городе находилось множество трупов. Из 20 тысячного населения по одним сведениям уцелело 3000 человек, по другим — 1400. Гражданское население, оставив ценности, имело возможность эвакуироваться. Офицеры и солдаты остались в плену.

После взятия голландцами Малакка утратила своё торговое значение и использовалась ими как военный порт, пресекающий неугодное голландцам мореплавание.

Источники

  • Берзин Э. О. [rikonti-khalsivar.narod.ru/bibl.htm Юго-Восточная Азия в XIII—XVI вв]. — М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1982. — 1900 экз.
  • Берзин Э. О. [rikonti-khalsivar.narod.ru/bibl.htm Юго-Восточная Азия и экспансия Запада в 17—начале 18 века]. — М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1986. — 1000 экз.

Напишите отзыв о статье "Португальская Малакка"

Отрывок, характеризующий Португальская Малакка

Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
Мечтания о Соне имели в себе что то веселое, игрушечное. Но думать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.
«Как она молилась! – вспомнил он. – Видно было, что вся душа ее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, что молитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? – вспомнил он. – Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, – вспомнил он слова губернаторши, – кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсь на ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и не люблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного, безвыходного положения! – начал он вдруг молиться. – Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», – сказал он, ставя в угол трубку и, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжне Марье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были на глазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими то бумагами.
– Дурак! что лезешь, когда тебя не спрашивают! – сказал Николай, быстро переменяя положение.
– От губернатора, – заспанным голосом сказал Лаврушка, – кульер приехал, письмо вам.
– Ну, хорошо, спасибо, ступай!
Николай взял два письма. Одно было от матери, другое от Сони. Он узнал их по почеркам и распечатал первое письмо Сони. Не успел он прочесть нескольких строк, как лицо его побледнело и глаза его испуганно и радостно раскрылись.
– Нет, это не может быть! – проговорил он вслух. Не в силах сидеть на месте, он с письмом в руках, читая его. стал ходить по комнате. Он пробежал письмо, потом прочел его раз, другой, и, подняв плечи и разведя руками, он остановился посреди комнаты с открытым ртом и остановившимися глазами. То, о чем он только что молился, с уверенностью, что бог исполнит его молитву, было исполнено; но Николай был удивлен этим так, как будто это было что то необыкновенное, и как будто он никогда не ожидал этого, и как будто именно то, что это так быстро совершилось, доказывало то, что это происходило не от бога, которого он просил, а от обыкновенной случайности.
Тот, казавшийся неразрешимым, узел, который связывал свободу Ростова, был разрешен этим неожиданным (как казалось Николаю), ничем не вызванным письмом Сони. Она писала, что последние несчастные обстоятельства, потеря почти всего имущества Ростовых в Москве, и не раз высказываемые желания графини о том, чтобы Николай женился на княжне Болконской, и его молчание и холодность за последнее время – все это вместе заставило ее решиться отречься от его обещаний и дать ему полную свободу.
«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, – писала она, – и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никто сильнее не может вас любить, как ваша Соня».
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.
С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.


Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.