Юнкер

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Портупей-юнкер»)
Перейти к: навигация, поиск

Ю́нкер (нем. Junker) — чин (воинское звание) в русской армии Вооружённых сил России имперского периода, до 1918 года, промежуточное по своему правовому статусу между воинскими чинами унтер-офицеров и обер-офицеров.





История

Чин (звание) присваивался военнослужащим, являвшимся кандидатами на присвоение первого обер-офицерского чина, позднее также — воспитанникам, проходящим курс наук в военных учебных заведениях (военных и юнкерских училищах школах) России. Помимо юнкеров в пехоте, существовали аналогичные им по смыслу чины в других родах оружия:

Чин юнкера гвардии приравнивался к армейскому чину подпоручика.

В 1851 году на Русском флоте вводится корабельное звание — юнкер, которое по своему правовому положению приравнивалось к корабельному званию кондуктóр. Данное флотское звание присваивалось лицам, имеющим высшее образование, поступившим на флотскую службу добровольцами и имеющими право на производство в обер-офицеры, позднее — для учащихся высших военных учебных заведений военно-морского флота России (кроме Морского корпуса). Юнкеры ВМФ после сдачи экзаменов — вначале специальных, позднее в объёме программы Морского корпуса России либо военно-морского училища, а также специальных классов — производились в мичманы или же, при наличии соответствующей специальности, в подпоручики военно-морского флота России. В период одновременного существования флотских званий юнкер и гардемарин последний за нарушения воинской дисциплины мог быть разжалован до звания юнкер.

Знаки различия

С 1802 года знаками различия юнкеров в кавалерии являются погоны с продольным широким галуном посередине (аналогично позднейшему погону подпрапорщика или погону старшины в Вооружённых Силах СССР). Остальные юнкеры носят общую унтер-офицерскую форму и по правовому положению приравниваются к подпрапорщикам. С 1843 года знаки различия юнкера такие же, как и у подпрапорщика — погоны, обшитые узким золотым галуном по краю. С этого же времени юнкеры, назначаемые для исполнения унтер-офицерских обязанностей, носят унтер-офицерские нашивки на погонах (юнкеры из дворян — золотого галуна). Юнкеры, фактически исполняющие обязанности офицеров, назывались портупей-юнкерами и носили офицерские портупеи и темляки на холодном оружии (тесаках).

История слова

Слово имеет германские корни. Первоначально это слово обозначало «молодого барина». Слово происходит от устойчивого позднесредневекового именования в нем. Junger Herr — буквально «молодой господин». Многие обедневшие юнкеры были вынуждены служить солдатами и наёмниками. Отсюда появилось значение — подофицер. В XIX веке юнкерами стали называть высшую аристократию Пруссии.

См. также

Напишите отзыв о статье "Юнкер"

Примечания

  1. Илл. 1037. Фанен-юнкер Нижегородского Драгунского полка, 1797-1800 // Историческое описание одежды и вооружения российских войск, с рисунками, составленное по высочайшему повелению: в 30 т., в 60 кн. / Под ред. А. В. Висковатова.
  2. Его Императорского Величества воинский устав о полевой Кавалерийской службе, 1797
  3. 1 2 Его Императорского Величества воинский устав о полевой Гусарской службе, 1797
  4. Эстандарт-юнкер // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Литература

Ссылки


Отрывок, характеризующий Юнкер

– Так таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? – спрашивала одна дама.
– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.
– Кузьмич… со всех сторон… и слезы… – повторил кто то смеясь.
– Не будьте злы, – погрозив пальцем, с другого конца стола, проговорила Анна Павловна, – c'est un si brave et excellent homme notre bon Viasmitinoff… [Это такой прекрасный человек, наш добрый Вязмитинов…]
Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»
Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.
Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился в состоянии человека, углубленного в какое нибудь занятие. Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали в его душе отрывочные мысли и впечатления из действительности.
«Так уж всё кончено! – думал он. – И как это всё сделалось? Так быстро! Теперь я знаю, что не для нее одной, не для себя одного, но и для всех это должно неизбежно свершиться. Они все так ждут этого , так уверены, что это будет, что я не могу, не могу обмануть их. Но как это будет? Не знаю; а будет, непременно будет!» думал Пьер, взглядывая на эти плечи, блестевшие подле самых глаз его.
То вдруг ему становилось стыдно чего то. Ему неловко было, что он один занимает внимание всех, что он счастливец в глазах других, что он с своим некрасивым лицом какой то Парис, обладающий Еленой. «Но, верно, это всегда так бывает и так надо, – утешал он себя. – И, впрочем, что же я сделал для этого? Когда это началось? Из Москвы я поехал вместе с князем Васильем. Тут еще ничего не было. Потом, отчего же мне было у него не остановиться? Потом я играл с ней в карты и поднял ее ридикюль, ездил с ней кататься. Когда же это началось, когда это всё сделалось? И вот он сидит подле нее женихом; слышит, видит, чувствует ее близость, ее дыхание, ее движения, ее красоту. То вдруг ему кажется, что это не она, а он сам так необыкновенно красив, что оттого то и смотрят так на него, и он, счастливый общим удивлением, выпрямляет грудь, поднимает голову и радуется своему счастью. Вдруг какой то голос, чей то знакомый голос, слышится и говорит ему что то другой раз. Но Пьер так занят, что не понимает того, что говорят ему. – Я спрашиваю у тебя, когда ты получил письмо от Болконского, – повторяет третий раз князь Василий. – Как ты рассеян, мой милый.
Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.
– Когда же ты получил? Из Ольмюца? – повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора.
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.
– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».