Порт Гонконга

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Порт Гонконга
кит. 香港港口, англ. Port of Hong Kong
Контейнерный терминал Кхуайчхун
местонахождение

КНР КНР, Гонконг

грузооборот

298 млн тонн (2014)

глубина у причала

до 15,5 м

Дополнительные сведения
ближайшие порты

порт Шэньчжэня и порт Гуанчжоу

ближайший аэропорт

Международный аэропорт Гонконга

[www.pdc.gov.hk/eng/home/index.htm/ Hong Kong Port Development Council]

22°20′55″ с. ш. 114°06′49″ в. д. / 22.34861° с. ш. 114.11361° в. д. / 22.34861; 114.11361 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=22.34861&mlon=114.11361&zoom=14 (O)] (Я)

Порт Гонконга, расположенный в акватории Южно-Китайского моря, является одним из крупнейших грузовых портов мира (входит в десятку крупнейших портов Азии ) и четвёртым по грузообороту контейнерным портом мира. По состоянию на 2013 год порт Гонконга обработал 276 млн метрических тонн грузов и 22,3 млн TEU, в 2014 году — 298 млн тонн грузов и 22,2 млн TEU (через порт проходит свыше 90 % всего грузооборота Гонконга). Гонконгский порт специализируется на обработке ISO-контейнеров, а также сырья (сырой нефти) и стройматериалов, имеется несколько пассажирских терминалов. В 2014 году порт Гонконга посетили 189,5 тыс. грузовых и пассажирских судов (включая речные суда, следующие по Чжуцзян). В среднем порт посещает 350 контейнеровозов в в неделю, они соединяют Гонконг регулярными маршрутами с 510 портами мира[1][2][3][4][5].

Порт Гонконга тесно связан с портами соседнего Шэньчжэня (Яньтянь, Шэкоу, Чивань и Мавань), фактически образуя единый логистический комплекс[6].





История

Исторически порт Гонконга развивался в глубоководной и хорошо защищённой бухте Виктория (Вэйдолияган), расположенной в стратегически важном месте Южного Китая — в районе дельты Жемчужной реки[7]. Если в колониальный период (до начала 1970-х годов) основные портовые сооружения находились на северном побережье острова Гонконг, то сейчас они расположены в округе Кхуайчхин на Новых Территориях[8][9].

Колониальный период

До начала британского присутствия Гонконг являлся небольшой рыбацкой деревушкой, часто служившей пристанищем пиратов. С 1821 года британские торговцы стали использовать остров Гонконг для стоянки своих судов и складирования опиума, привозимого из Британской Индии[3][10]. В июне 1841 года британский администратор Чарльз Эллиот объявил Гонконг свободным портом, где торговля не облагается налогами, что привлекло на остров многих европейских коммерсантов из Гуанчжоу и Макао. Первыми построили свои склады крупные британские торговые дома Lindsay & Co, Jardine, Matheson & Co и Dent & Co[11][12][13].

По окончании Первой опиумной войны Гонконг в августе 1842 года отошёл под контроль Великобритании, после чего англичане начали полномасштабное обустройство порта и военно-морской базы. Кроме того, британцы добились открытия для «свободной торговли» пяти китайских портов (Гуанчжоу, Сямыня, Фучжоу, Нинбо и Шанхая), с которыми у Гонконга установилось регулярное морское сообщение. Особенно оживлённой была торговля между Гонконгом и Гуанчжоу, куда из колонии направлялись караваны лорч с опиумом. В 1843 году в колонии вспыхнула забастовка китайских рабочих, выступавших против строительства торгового порта[3][14][15].

В середине XIX века через порт Гонконга в Китай кроме опиума поставляли хлопок, хлопчатобумажные ткани и металлические изделия, а обратно везли шёлк, чай, фарфор, сахар, индиго и ремесленные изделия. В 1845 году в Гонконгский порт зашло 672 судна общим тоннажом 227 тыс. тонн, в 1847 году — 694 судна (228 тыс. т), в 1850 году — 884 судна (299 тыс. т). В 1847 году из портов по реке Чжуцзян в Гонконг прибыло 283 судна общим тоннажом 83 тыс. тонн, из портов китайского побережья — 139 (24 тыс. т), из Индии — 111 (66 тыс. т), из Южной Америки — 56 (16 тыс. т), из Великобритании — 53 (21 тыс. т), из Австралии — 33 (10 тыс. т) и из Северной Америки — 16 (8 тыс. т)[16].

Гонконг превратился в важный центр базирования пароходных компаний, которые обслуживали морские перевозки между колонией и портами Китая, а также почти обязательный транзитный пункт пассажирских и грузовых линий, соединявших Китай с Юго-Восточной и Южной Азией, Европой и Америкой. Компания Peninsular & Oriental наладила сообщение Гонконга с Лондоном, Гуанчжоу и Шанхаем, на линии Гонконг — Гуанчжоу конкуренцию ей составляла компания Hong Kong & Canton Steam. Постепенно собственными пароходными линиями обзавелись и ведущие дома Гонконга — Jardine, Matheson & Co, Dent & Co и Russell & Co[17].

В сентябре 1854 года в порт Гонконга вошёл небольшой флот тайпинов, а в январе 1855 года вслед за ним прибыли цинские джонки с двумя тысячами солдат на борту. Британским властям с трудом удалось предотвратить морское сражение, после чего они издали указ, запрещавший судам воюющих сторон заходить в гонконгские воды. Тем не менее в сентябре 1856 года в Гонконг прибыла тайпинская флотилия, объединившая свои усилия с кораблями местных пиратов, но британцы отказали им в военной помощи[18].

С началом Второй опиумной войны порт Гонконга оказался в блокаде, но вскоре англо-французские войска захватили Гуанчжоу, а после заключения мира Великобритания получила во владение полуостров Коулун[19]. Однако после войны роль Гонконга и его порта начали падать, многие британские фирмы стали перемещаться в Шанхай. Кроме того, 1867 — 1886 году китайские власти установили в прибрежных районах Гуандуна новую блокаду Гонконга, желая таким образом обложить пошлиной торговлю опиумом и открыть таможенные посты непосредственно в британской колонии. Китайские катера задерживали джонки с товарами и изымали контрабандный опиум, что негативно сказалось на грузообороте Гонконгского порта. В 1860-х годах для наведения порядка в районе причалов и складов была создана специальная портовая полиция[20][21].

Если европейские торговые дома, базировавшиеся в Гонконге, вплоть до 1870-х годов в основном специализировались на торговле опиумом, то китайский компрадорский капитал был сосредоточен в сфере торговли тканями, транспортных и финансовых услуг. Компрадор компании Peninsular & Oriental Го Ясян в 1854 году приобрёл у неё судостроительные и судоремонтные верфи в Гонконге, создал собственное пароходство, а к 1876 году превратился в крупнейшего налогоплательщика среди китайцев колонии[22].

Отсутствие судоремонтной базы отрицательно сказывалось на развитии порта Гонконга. В 1863 году в результате объединения «доков Купера», располагавшихся в Хуанпу (Гуанчжоу), и «доков Лапрейка», построенных в 1857 году в Абердине, была образована крупная компания Hong Kong and Whampoa Dock, которую возглавил шотландский предприниматель Томас Сазерленд — представитель пароходства Peninsular & Oriental в Гонконге и будущий основатель могущественного Hongkong and Shanghai Bank[23][24]. В начале 1870-х годов первенство в торговле опиумом перешло от Jardine, Matheson & Co к компании David Sassoon & Co, основанной в Бомбее семьёй багдадских евреев Сассун[25].

В сентябре 1874 года в результате мощного тайфуна в Гонконгском порту пострадало 35 крупных судов, погибло около 2 тыс. человек, а общий убыток составил 5 млн долларов[26]. Во время Франко-китайской войны портовые грузчики отказались обслуживать французские суда, заходившие в Гонконг. После их ареста члены тайных обществ в октябре 1884 года организовали всеобщую забастовку китайских рабочих Гонконга[27]. В 1886 году между Китаем и Гонконгом было заключено соглашение, по которому весь опиум, следовавший через Гонконгский порт, регистрировался при ввозе и вывозе, передвижение джонок ночью было запрещено, а в колонии открылся отдел морской таможни Китая, который продавал лицензии на ввоз опиума[28].

Доля Гонконга во внешней торговле Китая увеличилась с 17,5 % в 1868 году до 34,8 % в 1886 году (за этот же промежуток времени удельный вес Гонконга в китайском импорте увеличился с 22 % до 39,8 %, а в экспорте — с 12,9 % до 29,2 %). Почти вся торговля осуществлялась через регулярные пароходные линии и большой флот джонок, которые играли ключевую роль в каботажных перевозках[29].

После открытия Суэцкого канала в 1869 году морские перевозки из Европы резко подешевели. В 1870 — 1880-х годах через Гонконг в Китай поставляли уголь, нефть, керосин, рис, красители, олово, жесть, сталь и спички, обратно везли кожи, шерсть, овощи, растительные масла, бобовые, пеньку и циновки. С развитием в Гонконге банковского, страхового, складского и судоремонтного дела колония постепенно превращалась в важный распределительный узел международной торговли у южной границы Китая, сюда начали поступать большие партии товаров из Сингапура, США и Японии. После отмены блокады доля Гонконга во внешнеторговом обороте Китая возросла в 1887 году до 47,3 %, в импорте — до 56,4 %, в экспорте — до 36,5 %. Однако грузооборот прибрежной торговли на джонках вырос незначительно — с 3,37 млн т в 1884 году до 3,44 млн т в 1887 году[30].

Судоходство и портовое хозяйство становились всё более привлекательными сферами капиталовложений со стороны британских и китайских торговых домов. В 1885 году более 37 % инвестиций Jardine, Matheson & Co приходилось на пароходные компании, около 29 % было вложено в судостроительные и судоремонтные предприятия, портовые причалы и склады. В конце XIX века самой влиятельной финансовой группой Гонконга стала The Hongkong and Shanghai Banking Corporation, которая являлась крупнейшим держателем акций пароходств Douglas Steamship Co и Hong Kong, Canton & Macao Steamship, а также пароходств, принадлежавших торговым домам Butterfield & Swire (China Navigation Company) и Jardine, Matheson & Co (Indo-China Steam Navigation Company). Конкуренцию этому пулу составляло пароходство Shanghai Steam Navigation, принадлежавшее Russell & Co[31].

К концу XIX века на предприятиях компании Hong Kong and Whampoa Dock, которая к этому времени поглотила ещё несколько верфей и доков, работало около 4,5 тыс. человек. Hong Kong and Whampoa Dock была не только ведущей компанией судоремонта в Гонконге, на её предприятиях проводили ремонт крупные суда со всего Китая. Одновременно с судостроительной промышленностью в Гонконге развивалось складское и портовое дело. В 1886 году Jardine, Matheson & Co поглотила созданную двумя годами ранее компанию Hong Kong and Kowloon Wharf and Godown, которая строила в Коулуне причалы и склады на 750 тыс. тонн грузов[32].

Современное портовое хозяйство, быстрая обработка грузов и развитая судоремонтная промышленность превращали Гонконг в удобный транзитный узел всего Дальнего Востока. В 1888 году грузооборот Гонконгского порта составлял 12,7 млн тонн, в 1892 году — 13,5 млн тонн, в 1896 году — 16,1 млн тонн. Подавляющее большинство грузов перевозилось на британских и китайских судах, однако доля американских, канадских, французских, голландских и японских компаний постоянно возрастала. По состоянию на 1895 год грузооборот порта Гонконга превзошёл показатели Лондона на 775 тыс. тонн, Ливерпуля — на 1,03 млн тонн и Кардиффа — на 1,05 млн тонн[33].

В области морского страхования лидировали Jardine, Matheson & Co, Butterfield & Swire и Hongkong and Shanghai Banking Corporation, которые проводили операции не только в Гонконге, но и во всех крупных портах Китая. Активное развитие нового порта в Коулуне привело к необходимости установления регулярного сообщения между Гонконгом и полуостровом. В 1888 году парс Дорабджи Наороджи Митхайвала основал паромную компанию Kowloon Ferry, которая через десять лет была переименована в Star Ferry (после того, как линия превратилась в прибыльное предприятие, его акционером стала Jardine, Matheson & Co)[34].

В первом десятилетии XX века Гонконг сохранил за собой роль посредника во внешней торговле Китая, хотя его доля во внешнеторговом обороте в 1910 году сократилась до 33,2 % (с 1901 по 1910 года оборот вырос на 46 %). Через Гонконг следовало 40 % экспорта китайского шёлка и 6 % чая, значительную долю в товарообороте занимали оловянная руда из провинции Юньнань, а также поставки в Южный Китай пшеничной муки, риса, угля, керосина, тканей, стали, машин, станков и химикатов[35].

В этот период в Гонконге наблюдался приток китайского капитала, особенно активного в сфере судоходства. На средства китайских коммерсантов в колонии было создано несколько средних и мелких пароходств, в том числе «Шаньтоу—Чаочжоуская пароходная компания», «Таошань», «Юаньань», «Тунань», «Фуань», «Цюаньань», «Линшэн», «Чэнсин», «Шэньэ», «Сыи» и «Тайшэн» (многие из них были учреждены с участием иностранцев). К 1913 году в Гонконге было образовано 15 китайских пароходств с общим капиталом в 2,54 млн долларов. Они располагали 29 судами водоизмещением почти 14,3 тыс. тонн (от крупных, свыше 1 тыс. тонн, до мелких, чуть более 100 тонн). В основном эти пароходства обслуживали линии между Гонконгом и Гуанчжоу, Макао, Сямынем, Учжоу и Наньнином, иногда совершали рейсы в Сайгон и Сингапур[36].

Первая мировая война негативно сказалась на деятельности Гонконгского порта. Транспортные связи колонии с Европой ослабли, что вызвало застой в международной торговле. Временными трудностями британских компаний воспользовались их конкуренты из Японии и США, которые укрепили свои позиции на быстро растущем рынке Китая. События, последовавшие после Синьхайской революции (особенно дестабилизация в Гуандуне и войны между милитаристами), также тормозили товарооборот между Китаем и Гонконгом[37].

В первой трети XX века порт Гонконга продолжал играть важнейшую роль в экономике колонии. Его обслуживало множество банков, страховых компаний, торговых домов, посреднических контор и ремонтных мастерских. Рост числа причалов и складов усиливал потребность в рабочей силе, которая пополнялась преимущественно за счёт переселенцев из прилегающих областей Гуандуна и Фуцзяни (с 1910 по 1930 год население Гонконга выросло с 434 тыс. до почти 840 тыс. жителей). Если в 1910 году грузооборот Гонконгского порта составлял 20,9 млн тонн (более 17,5 тысячи судов), а в 1920 году — 21,5 млн тонн (21,5 тысячи судов), то в 1930 году он вырос до 37,9 млн тонн (почти 28,4 тысячи судов)[38].

В 1908 году компания Butterfield & Swire основала доки «Тайгу» (Taikoo Dockyard and Engineering), вскоре ставшие крупнейшими в Гонконге. Располагавшиеся на месте современного района Тхайкусин, доки были оснащены самой современной техникой, в том числе подъёмным краном мощностью 100 тонн. Кроме того, Butterfield & Swire учредила при доках техническую школу, в которой готовились квалифицированные кадры для судостроительной и судоремонтной отрасли[39].

В сфере строительства причалов, волноломов и складов продолжала лидировать компания Hong Kong and Kowloon Wharf and Godown. В 1915 году было завершено строительство укрытия от штормов и тайфунов для небольших судов. Несмотря на значительные объёмы строительных работ, к 1924 году на рейде Гонконга ежедневно находилось более 70 судов, а их потребности в портовом обслуживании удовлетворялись лишь наполовину. Гонконг оставался ключевым транспортным пунктом между Китаем и внешним миром, именно в его порту заканчивались маршруты, связывавшие китайское побережье с Европой, Америкой и Австралией (здесь доминировали британские компании P&O, Blue Funnel Line, Glen Line и Bank Line, а также Canadian Pacific Steamship)[38].

Наряду с океанскими перевозками большую роль продолжал играть каботажный флот (в 1919 году общий объём каботажных перевозок на 46 % превышал объём океанских). Однако к началу 1930-х годов, в связи с сокращением торговли с Китаем, объём каботажных перевозок значительно уменьшился. Другим фактором, который повлиял на сокращение каботажных перевозок, особенно пассажирских, явилось открытие в 1911 году движения на Коулун-Кантонской железной дороге, которая связала район Чимсачёй с Гуанчжоу[40].

В конце 1920-х годов, в результате протекционизма гоминьдановского правительства, произошло сокращение объёмов гонконгского экспорта и реэкспорта в Китай (в том числе поставок через порт Гонконга риса из Сиама и Вьетнама, угля с Борнео, а также гонконгского сахара). Доля Гонконга во внешней торговле Китая в 1920 году сократилась до 22,6 %, а в 1930 году — до 17 % (доля Коулунского порта во внешнеторговом обороте Китая к 1930 году сократилась до 2,2 %). Одновременно с этим шло острое противоборство между портами Гонконга и Гуанчжоу, гонконгские коммерсанты всеми силами препятствовали тому, чтобы суда следовали непосредственно в Гуанчжоу, минуя Гонконгский порт[41].

Довольно часто Гонконгский порт и смежные отрасли страдали от забастовок и бойкотов. Весной 1916 года бастовали лоцманы, требовавшие повышения зарплаты и регистрации своего профсоюза. В мае 1920 года прекратили работу механики и монтёры гонконгских доков[42]. В январе 1922 года началась забастовка китайских матросов, недовольных безработицей, зарплатой и кабальными условиями найма на суда. Вначале прекратили работу 1,5 тысячи матросов на 90 судах, а через неделю бастовали уже 6,5 тыс. человек на 123 судах всех морских и речных пароходств Гонконга (поддержали забастовку даже матросы судов, покинувших колонию). В разгар забастовки не работали около 20 тысяч моряков, половина из которых к концу января перебралась из Гонконга в Гуанчжоу, где располагался штаб бастующих. Параллельно прилегающие районы Гуандуна прекратили поставки продовольствия в Гонконг, а в китайских портах союзники моряков задерживали отправку грузов в колонию[43].

Судовладельцы пытались завести в Гонконг штрейкбрехеров, однако моряки Шанхая поддержали своих гонконгских коллег, а матросы из Индии и Филиппин не имели достаточной квалификации. Вскоре к морякам присоединились лодочники, часть грузчиков и механиков, а число бастующих достигло 30 тыс. человек. К 10 февраля в порту Гонконга скопилось 168 судов с 260 тыс. тонн грузов, полностью прекратилось сообщение по пяти океанским и девяти прибрежным линиям. 28 февраля 1922 года в Гонконге началась всеобщая забастовка, в которой приняли участие более 100 тыс. человек, после чего власти и судовладельцы были вынуждены пойти на уступки профсоюзу моряков[44].

Весной 1922 года бастовали портовые грузчики, мотористы баркасов и лодок, торговые приказчики на судах[45]. В июне 1925 года началась Гонконг-Кантонская забастовка, в которой принимали участие в том числе и моряки, механики, докеры, портовые рабочие колонии. В порту встали десятки пароходов, прекратилось сообщение между Гонконгом и Коулуном, а также морское сообщение колонии и Гуанчжоу. Число судов, заходивших в порт Гонконга, по сравнению с предыдущим годом сократилось в 6,5 раза[46].

После начала Северного похода британцы блокировали Гуанчжоу с моря. В октябре 1926 года стачком объявил о прекращении забастовки, которая продолжалась 16 месяцев. В мае 1927 года власти запретили деятельность Союза матросов (вместо него в 1928 году был создан новый профсоюз, но уже без влияния коммунистов), в июне 1927 года началась забастовка моряков пароходства, которое обслуживало сообщение между Гонконгом, Гуанчжоу и Макао[47]. По состоянию на 1927 год основной товарооборот Гонконгского порта приходился на Китай, Французский Индокитай, Японию, Голландскую Ост-Индию, Великобританию, Сиам и США[48].

В 1930-х годах товарооборот Гонконга с Китаем постепенно сокращался, но после начала японской агрессии роль Гонконга во внешнеэкономических связях Китая вновь возросла. После падения Шанхая и бегства гоминьдановского правительства в Чунцин порт Гонконга стал выполнять для неоккупированной части Китая роль «окна в мир». Если в 1937 году через Гонконгский порт прошло 3 % импорта и 12 % экспорта Китая, то уже в 1938 году — 45 % импорта и свыше 41 % экспорта. Кроме того, Гонконг являлся важным пунктом транзитной торговли для китайских территорий, оккупированных Японией (особенно после захвата японцами Гуанчжоу в октябре 1938 года)[49][50][51].

По состоянию на 1938 год основными партнёрами Гонконга в сфере экспорта были Китай, владения Британской империи, США, Индокитай, Макао, Великобритания и Таиланд, в сфере импорта — Китай, Великобритания, США, владения Британской империи, Голландская Ост-Индия, Германия, Таиланд и Индокитай. Летом 1939 года японцы блокировали все порты Южного Китая, после чего торговля с Гонконгом резко сократилась. Грузооборот порта в 1939 году сократился на 20 % по сравнению с 1927 годом[52].

Во время японской оккупации Гонконга (1941 — 1945) объёмы торговли существенно сократились и Гонконгский порт служил преимущественно стоянкой военного флота (торговля велась только с территориями, подконтрольными японцам — Гуанчжоу, Хайнанем, Тайванем, Шанхаем, Нанкином, Северным Китаем, Маньчжоу-го, Таиландом, Филиппинами и Индонезией)[комм. 1]. В 1946 году внешняя торговля Гонконга восстановилась и даже превысила довоенный уровень. В немалой степени этому способствовало то обстоятельство, что во время войны Гонконгский порт практически не пострадал от бомбардировок и в 1946 году принял столько же грузов, сколько и во времена довоенного пика[53].

Возобновление в Китае гражданской войны негативно сказалось на торговле колонии, что заставило предпринимателей Гонконга переориентироваться на Таиланд, Сингапур и Малайский Союз, а также заняться реэкспортом американских и японских товаров. Как и до войны, порт Гонконга славился скоростью обслуживания грузов и дешевизной рабочей силы. После образования КНР доля Китая во внешней торговле Гонконга вновь выросла, особенно в первой половине 1950 года, однако после начала Корейской войны Гонконг под давлением США был вынужден ввести ограничения на поставки в Китай многих видов продукции[54].

После Второй мировой войны экономика Гонконга стала ориентироваться на производство экспортных товаров, и порт Гонконга также стал специализироваться на экспорте местной продукции (пряжа, ткани, готовая одежда, продукты питания). Экспортная ориентация ещё более усилилась после того, как в декабре 1950 года на Китай, Гонконг и Макао было наложено американское торговое эмбарго, а в мае 1951 года ООН приняла резолюцию о всеобщем эмбарго на торговлю с КНР, после чего порт Гонконга оказался в крайне тяжёлом положении. Предприниматели Гонконга всё больше внимания стали уделять рынкам Тайваня, Индонезии, Таиланда, Сингапура, Японии, Великобритании и стран Содружества, хотя, несмотря на санкции, сохранялся достаточно высокий уровень и в торговле с коммунистическим Китаем[3][55].

С ростом международной торговли увеличивался и объём перевозок в Гонконгском порту. Если в 1952 году грузооборот порта составил почти 4,4 млн тонн, то в 1967 году он превысил 9,5 млн тонн. Каботажные перевозки на джонках между колонией и прибрежными районами Китая выросли с 465 тыс. тонн в 1952 году до почти 1,5 млн тонн в 1967 году. В середине 1950-х годов ежемесячно на рейде Гонконга стояло около 300 судов. Развитие порта повлекло за собой наращивание мощностей в судостроительной и судоремонтной промышленности (в 1959 году только две крупнейшие верфи Гонконга спустили на воду 458 судов общим водоизмещением 1,7 млн тонн)[56].

В 1960-х годах в структуре гонконгского экспорта доминировали ткани, одежда (в том числе рубашки и трикотаж), электроника (в том числе радиоприёмники), станки и другое промышленное оборудование, изделия из пластмасс (в том числе игрушки и искусственные цветы), парики. В порту была налажена разборка списанных судов на металлолом[57].

В 1966 году в колонии произошли массовые выступления молодёжи против подорожания билетов на паром между Гонконгом и Коулуном. Весной 1967 года, на фоне китайской культурной революции, в Гонконге вспыхнули масштабные волнения, парализовавшие работу некоторых участков порта (в мае, после первых столкновений левых сил с полицией, забастовали работники паромов и доков в Коулуне, а также судоремонтных предприятий, в июне остановилась работа всего водного транспорта колонии)[3][58].

В начале 1970-х годов порт Гонконга начал развивать контейнерный сектор, что потребовало существенного расширения портовых площадей и значительных дноуглубительных работ в районе Кхуайчхун (во время насыпных работ в 1970 — 1990-х годах три небольших островка были слиты с полуостровом Коулун). Вокруг нового контейнерного терминала сформировалась современная индустрия логистики, включавшая портовые складские помещения, упаковку и доставку товаров. Однако нефтяной кризис 1973 года привёл к биржевому краху и сокращению судоходства, что негативно повлияло на работу порта Гонконга[3][59][60][61].

В 1970-х годах в экспорте Гонконга по-прежнему преобладали текстиль, готовая одежда, изделия из пластмасс, бытовая электроника и наручные часы. Также через порт Гонконга на мировые рынки вывозилось промышленное оборудование, станки и прессы. В 1970-х годах, особенно после 1978 года[комм. 2], вновь стала возрастать роль Гонконга в качестве торгового посредника между развитыми мировыми странами и Китаем. Кроме того, Гонконг превратился в перевалочный пункт торговли между КНР и Тайванем[62].

Китай поставлял в Гонконг продовольствие (рис, мясо и рыбу), сырьё для местной промышленности (металлы, хлопок, стройматериалы, химические волокна и пластмассы), потребительские товары (одежду и обувь) по ценам значительно ниже среднемировых[63].

В 1980-х годах британский капитал, базировавшийся в Гонконге (в том числе Hongkong and Shanghai Banking Corporation, Jardine Matheson и Swire Group), сохранял сильное влияние в портовом и складском хозяйстве, он обеспечивал четверть морских перевозок между Гонконгом и Западной Европой. Конкуренцию британцам составляли китайские коммерсанты, особенно судоходный магнат Бао Юйган, владевший крупнейшим торговым флотом на Тихом океане. В 1985 году он приобрёл контрольный пакет акций группы Wheelock & Co (по-китайски называлась «Хуэйдэфэн»), которая занималась морскими перевозками, доставкой контейнеров и складским хозяйством. В 1986 году Бао Юйган разделил свою империю между зятьями: Питеру Ву досталась группа Wheelock (включая компанию Hongkong and Kowloon Wharf), а другому зятю — судоходный концерн World-Wide Shipping (по-китайски назывался «Хуаньцю»), ныне известный как BW Group[64].

К середине 1980-х годов Китай вышел на лидирующие позиции во внешней торговле Гонконга (43,7 % реэкспорта, 25,5 % импорта и 11,7 % экспорта), лишь по некоторым показателям уступая США (44,4 % экспорта Гонконга)[65]. В 1990 году был сформирован Совет по развитию порта (Port Development Board), который консультировал правительство Гонконга по вопросам планирования и стратегического развития[66]. По состоянию на 1995 год крупнейшими торговыми партнёрами Гонконгского порта являлись Китай (14,5 %), Северная Америка (12,5 %), Сингапур (11 %), Япония (11 %), Европа (9,8 %), Тайвань (9,8 %), Австралия и Новая Зеландия (6 %), Южная Корея (5,3 %)[67].

Китайский период

В 1997 году Гонконг вернулся под суверенитет Китая. Вскоре китайская экономика и Гонконгский порт ощутили на себе последствия азиатского финансового кризиса, что вылилось в падение объёмов международной торговли и судоходства. Несмотря на это в 1998 году Гонконгский порт стал крупнейшим контейнерным портом мира, обработав 14,5 млн TEU. В том же 1998 году Совет по развитию порта был реорганизован в Гонконгский портовый и морской совет (Hong Kong Port and Maritime Board) , который координировал действия между портом и судоходным сектором[66][3][4].

В 2000 году порт Гонконга обработал 18,1 млн TEU. В том же 2000 году реструктуризация Гонконгского портового и морского совета продолжилась, после чего он стал активнее продвигать логистические услуги порта (в конце 2001 года эти функции перешли к недавно созданному Гонконгскому совету по развитию логистики). В составе Гонконгского портового и морского совета работали Комитет по развитию порта и Судоходный комитет (последний усиливал конкурентоспособность порта на международной арене)[66].

В 2003 году вместо Гонконгского портового и морского совета был создан Совет по развитию Гонконгского порта (Hong Kong Port Development Council) — совещательный орган представителей частного сектора и правительства, работа которого направлена на увеличение конкурентоспособности и привлекательности порта, на планирование развития и продвижение порта в мире. В том же 2003 году вспышка SARS негативно сказалась как на экономике Гонконга, так и на работе порта[68][3].

В 2005 году на восточном побережье острова Чхинъи был построен крупнейший контейнерный терминал № 9 пропускной способностью 3 млн TEU в год (являлся совместным предприятием гонконгских портовых операторов Modern Terminals и Hongkong International Terminals). Задержка со строительством терминала № 9 привела к тому, что часть контейнерных потоков из перегруженного Гонконгского порта пришлось на время переориентировать в соседние порты Шэньчжэня, Гуанчжоу и Гаосюна[69].

В 2007 году Гонконг уступил Шанхаю второе место среди крупнейших портов мира по совокупному грузообороту (прирост его грузооборота составил всего 1,5 % по сравнению с предыдущим годом, в то время как для Шанхая он составил более 20 %)[70]. Весной 2013 года дубайский оператор DP World продал 100 % акций компании Asia Container Terminal (контейнерный терминал № 8 Западный) гонконгскому оператору Hutchison Port Holdings, а контрольный пакет акций в CSX World Terminals Hong Kong (контейнерный терминал № 3) и ATL Logistics Centre — австралийскому конгломерату Goodman Group[71][72].

Грузооборот Гонконгского порта

Грузооборот Гонконгского порта увеличился со 174,6 млн тонн в 2000 году до 297,7 млн тонн в 2014 году[73]. Спады 2009 и 2012 годов были обусловлены мировым экономическим кризисом, который повлёк за собой падение объёмов торговли и судоходства.

Год
Общий грузооборот
(млн тонн)
Грузооборот морских судов
(млн тонн)
Грузооборот речных судов
(млн тонн)
Контейнерный грузооборот
(млн TEU)
2000 174,65 130,94 43,71 18,1
2001 178,21 130,68 47,53 17,8
2002 192,51 138,30 54,21 19,1
2003 207,61 148,62 58,99 20,4
2004 220,88 158,62 62,26 22,0
2005 230,14 161,47 68,67 22,6
2006 238,24 166,21 72,03 23,5
2007 245,44 177,35 68,09 24,0
2008 259,40 179,97 79,43 24,5
2009 242,97 161,59 81,38 21,0
2010 267,81 182,00 85,81 23,7
2011 277,45 194,93 82,52 24,4
2012 269,28 188,86 80,42 23,1
2013 276,06 184,24 91,82 22,3
2014 297,74 197,32 100,42 22,2

По состоянию на 2010 год порт Гонконга посетило почти 212 тысяч судов, в том числе более 91 тысяч речных грузовых судов, 88,1 тысячи речных пассажирских судов, 30,3 тысячи океанских грузовых судов и 2,3 тысячи океанских пассажирских судов (круизные и паромные суда составляли 42,6 % всех судов, посетивших Гонконгский порт, контейнеровозы — более 40 %). Из 23,7 млн TEU контейнерных грузов, обработанных в Гонконгском порту в 2010 году, океанские суда перевезли 16,2 млн TEU, а речные суда — 7,5 млн TEU. Контейнерные терминалы Гонконга обработали 72 % всех грузов, на остальные причалы, места швартовки и якорные стоянки пришлось 28 % контейнерных грузов[74].

В 2010 году на контейнеры пришлось 74 % всего грузооборота Гонконгского порта, на насыпные грузы — 8 %, на сырую нефть и нефтепродукты — 3,2 %. Океанские суда, составляя 15,4 % всех судов, посетивших Гонконг, перевезли 78,7 % всех грузов, в том числе 85,2 % всей нефти, 83,9 % всех контейнеров, 71,7 % всех насыпных грузов и 56,9 % обычных грузов. Речные суда, составляя 84,6 % всех судов, посетивших Гонконг, перевезли 21,3 % всех грузов, в том числе 28,3 % всех насыпных грузов, 16,1 % всех контейнеров и 14,8 % всей нефти. Всего в 2010 году в порт Гонконга заходило 84,8 тысячи контейнеровозов, 4,1 тысячи балкеров, 1,9 тысячи нефтяных танкеров и 15 тысяч других грузовых судов[74].

Паромные терминалы

Гонконг — Китай
Гонконг — Макао
Тхюньмунь

Администрация

Формально у Гонконгского порта нет своей администрации, так как большая часть инфраструктуры находится в руках частных операторов. Но фактически управление портом Гонконга находится в руках директора Морского министерства, которому подчиняются Комитет портовых операций, службы лоцманов[комм. 3], иммиграционного и карантинного контроля, морской навигации (следит за состоянием портовых бакенов, метеорологических буев, различных маяков и другого навигационного оборудования)[74][75].

Морское министерство Гонконга отвечает за безопасность судоходства и пассажиров, охрану окружающей среды порта, поисково-спасательные операции, гидрографию и судовой регистр, управляет паромными терминалами, «Общественными грузовыми рабочими зонами», местами швартовки и якорной стоянки, в том числе укрытиями от тайфунов, следит за соблюдением местных и международных норм, стандартов и законов в области судоходства. Кроме того, министерство обслуживает более 600 правительственных судов (в том числе морской полиции, пожарной охраны и таможни, а также технические суда министерства, включая баржи, понтоны и суда гидрографической съёмки)[76][74][77].

Вопросы планирования, развития и продвижения порта находятся в ведении Совета по развитию Гонконгского порта, вопросы развития судоходства — в ведении Совета морской индустрии Гонконга. Оба совета находятся в подчинении секретаря по вопросам транспорта и жилья правительства Гонконга и консультируют как правительство, так и частные компании, связанные с водным транспортом[78].

Терминалы Кхуайчхун
Терминалы Чхинъи
Речной торговый терминал
Нефтетерминал
ExxonMobil
Укрытие от тайфунов
Абердин-Саут
Укрытие от тайфунов
Абердин-Вест
Укрытие от тайфунов
Козуэй-Бей
Укрытие от тайфунов
Саукэйвань
Паромный терминал Гонконг—Китай
Паромный терминал Гонконг—Макао
Паромный терминал Тхюньмунь
Skypier
Круизный терминал Кайтак
Верфи United Dockyards
Терминал авиатоплива
Сачау
Терминал Hong Kong and China Gas
Терминал Hong Kong Petrochemical
Причалы электростанции Ламма
Расположение портовой инфраструктуры на территории Гонконга

Контейнерные терминалы

В 2014 году контейнерные терминалы Кхуайчхун (Kwai Chung) и Чхинъи (Tsing Yi) обработали 17,6 млн TEU или 79 % всех контейнеров, прошедших через порт Гонконга[79].

В бассейне Кхуайчхун и Чхинъи (на берегах пролива Рамблер) расположено девять контейнерных терминалов, принадлежащих пяти портовых операторам — Modern Terminals Limited (MTL), Hongkong International Terminals (HIT), COSCO-Hong Kong International Terminals (COSCO-HIT), CSX World Terminals Hong Kong (CSX) и Asia Container Terminals (ACT). Общая площадь терминалов составляет 279 гектаров, они имеют 24 глубоководных причала общей длиной почти 7,7 тыс. метров (глубина бассейна Кхуайчхун и Чхинъи колеблется от 12,5 до 15,5 метров). Полная мощность контейнерных терминалов превышает 20 млн TEU в год[80][74][81][5].

В 1970-х годах на Новых Территориях были построены первые четыре терминала, ставшие известными как контейнерный порт Кхуайчхун (по имени района Кхуайчхун). В 1980-х годах к ним добавились ещё два контейнерных терминала, в 1990-х годах — ещё два, после чего порт был переименован в контейнерные терминалы Кхуайчхун (последние терминалы были построены на территории бывшего острова, соединённого с полуостровом Коулун). После постройки в 2005 году девятого терминала на острове Чхинъи весь портовый комплекс был переименован в контейнерные терминалы Кхуайчхин (назван в честь одноименного округа)[60].

Основной объём грузов из контейнерных терминалов Кхуайчхин перевозится по Кхуайчхун-роуд и её ответвлению Контейнер-порт-роуд.

Операторы контейнерных терминалов

  • Modern Terminals Limited управляет контейнерными терминалами № 1, 2, 5 и 9 Южный совокупной мощностью 7 млн TEU в год (в 2014 году они обработали 5,4 млн TEU). Крупнейшими акционерами компании являются гонконгские конгломераты The Wharf (Holdings), China Merchants Holdings (International) и Jebsen Securities[82][83].
  • Hongkong International Terminals управляет контейнерными терминалами № 4, 6, 7 и 9 Северный. На территории терминала № 4 работает Hutchison Logistics Center, возле терминала № 7 — NWS Kwai Chung Logistics Centre компании NWS Holdings. Крупнейшими акционерами компании являются гонконгские конгломераты Hutchison Port Holdings и China Resources Enterprise, а также сингапурский оператор PSA International[84][85][86].
  • COSCO-Hong Kong International Terminals управляет контейнерным терминалом № 8 Восточный мощностью 1,8 млн TEU. Крупнейшими акционерами компании являются COSCO Pacific и оператор Hongkong International Terminals[86][87].
  • CSX World Terminals Hong Kong управляет контейнерным терминалом № 3 мощностью 1,2 млн TEU. Рядом с терминалом работает ATL Logistics Centre, составляющий с ним единый комплекс. Крупнейшими акционерами компании являются австралийский конгломерат Goodman Group и дубайский оператор DP World[88][86][89].
  • Asia Container Terminals управляет контейнерным терминалом № 8 Западный. Крупнейшим акционером компании является оператор Hutchison Port Holdings.

Логистические центры

Modern Terminals
ATL Logistics Centre
Hongkong International Terminals

Операторы контейнерных судов

В порт Гонконга совершают регулярные рейсы следующие судоходные компании: китайские COSCO Container Lines и China Shipping Container Lines (CSCL), гонконгская Orient Overseas Container Line (OOCL), тайваньские Evergreen Marine, Yang Ming Marine Transport Corporation (Yang Ming) и Wan Hai Lines, южнокорейская Hanjin Shipping, сингапурские American President Lines (APL) и Pacific International Lines (PIL), японские Nippon Yusen Kaisha (NYK Line), Mitsui O.S.K. Lines (MOL) и Kawasaki Kisen Kaisha (K Line), датская Maersk Line, швейцарская Mediterranean Shipping Company (MSC), французская CMA CGM, германские Hamburg Süd и Hapag-Lloyd, малайзийская Malaysia International Shipping Corporation (MISC Berhad), таиландская Regional Container Lines (RCL), австралийские ANL Container Line (ANL) и Austral Asia Line (AAL), российская FESCO, чилийская Compañía Sudamericana de Vapores (CSAV), дубайская United Arab Shipping Company (UASC), израильская Zim Integrated Shipping Services (Zim), иранская Islamic Republic of Iran Shipping Lines (IRISL) и бразильская Aliança Navegação e Logística (Alianca)[90].


Другие грузовые причалы

Кроме основных контейнерных терминалов в Гонконге находится 12 других причалов, которые специализируются на обслуживании небольших судов (преимущественно барж и лихтеров), занимающихся перегрузкой контейнеров и других грузов непосредственно в море с больших морских и речных судов. Грузы с этих контейнеровозов и балкеров доставляются баржами к причалам, где перегружаются на грузовые автомобили, другие грузы таким же образом доставляются баржами на большие суда. Общая площадь таких перегрузочных причалов составляет 34,6 гектаров, длина причальной стенки — более 3,5 тыс. метров[91].

Из-за того, что сборы и другие издержки в контейнерных терминалах достаточно высоки, грузовые операции в море получили в Гонконге широкое распространение (почти везде в мире от них пришлось отказаться). Операции по перегрузке контейнеров в море с судов на баржи отличаются низкой стоимостью, но вызывают критику из-за небезопасности работ как для персонала, так и для окружающей среды. Крупнейшими операторами погрузочных работ в море являются компании Fat Kee Stevedores, Tai Wah Sea, Land Heavy Transportation и Transward.

В округе Тхюньмунь расположен построенный в 1998 году «Речной торговый терминал» (River Trade Terminal), который обслуживает контейнеровозы, балкеры и танкеры, курсирующие между портами дельты Жемчужной реки. Общая площадь терминала, находящегося под управлением River Trade Terminal Company, составляет 65 гектаров, длина причалов — 3 тыс. метров (акционерами компании-оператора являются гонконгские конгломераты Hutchison Port Holdings и Sun Hung Kai Properties)[92][93].

На западном побережье острова Чхинъи расположены причалы и нефтехранилища нидерландской корпорации Royal Dutch Shell и американской корпорации Caltex (подразделение Chevron), на южном побережье острова базируются нефтяные терминалы американской корпорации ExxonMobil[94][95] и китайской корпорации Sinopec. Все четыре комплекса способны принимать среднетоннажные танкеры[96].

Морское министерство Гонконга управляет шестью причалами общей длиной свыше 5 тыс. метров, которые объединены в «Общественные грузовые рабочие зоны» (Public Cargo Working Areas). Через эти причалы осуществляется перевалка грузов с речных судов, которые ходят по Чжуцзян, на морские суда или грузовые автомобили. Причалы по приёму топлива для местных электростанций расположены на острове Ламма (угольно-газовая электростанция Lamma компании Hongkong Electric) и в округе Тхюньмунь (угольная электростанция Castle Peak компаний CLP Group и China Southern Power Grid)[97][74].

Рядом с причалами электростанции Castle Peak расположены причалы насыпных грузов компаний Green Island Cement и Shiu Wing Steel. На острове Сачау расположен терминал по приёму авиационного топлива, соединённый подводными трубопроводами с аэропортом Чхеклапкок (оператором терминала является компания AFSC Operations Limited). В округе Тайпоу на побережье бухты Толо расположены причалы и хранилища газа компании Hong Kong and China Gas. В районе Локоньпай (округ Тхюньмунь) находятся причалы и топливные склады компании Hong Kong Petrochemical. На юго-западном побережье острова Чхинъи, рядом с терминалом ExxonMobil расположены причалы Euroasia Dockyard компании China Merchants Container Services[96].

Места швартовки и якорной стоянки

В Гонконге существует два типа правительственных мест швартовки — 31 GMB класса А (для судов длиной до 183 метров и осадкой между 6,4 и 9,8 метра) и 27 GMB класса Б (для судов длиной до 137 метров и осадкой между 6,4 и 9,1 метра). Эти места служат для перевалки грузов с морских судов на каботажные баржи, для швартовки круизных лайнеров или судов во время тайфунов. Кроме того, обработка грузов может осуществляться на 16 якорных стоянках общей площадью свыше 3,6 тыс. гектаров (в том числе на восьми стоянках для судов с опасными грузами). В 2014 году 1,4 млн TEU контейнеров и 27,5 млн тонн других грузов были обработаны в местах швартовки и на якорных стоянках[98].

Укрытия от тайфунов

В пределах Гонконга существует 13 укрытий от тайфунов общей площадью 419 гектаров. Они предназначены для защиты небольших каботажных судов и яхт во время плохих погодных условий (укрытия рассчитаны на суда длиной 30, 50 и 75 метров)[99].

Укрытия от тайфунов Гонконга

Резервные площади и объекты

По состоянию на 2014 год порт Гонконга располагал примерно 450 гектарами, которые использовались под резервные объекты инфраструктуры — контейнерные площадки и сортировочные узлы, склады, автопарки и ремонтные цехи. Более 100 гектаров располагались в границах порта, а остальные участки — на территории округов Юньлон и Северный[100].

Паромные терминалы

Морское министерство Гонконга управляет тремя межрегиональными паромными терминалами: паромным терминалом Гонконг — Китай (Hong Kong — China Ferry Terminal) в районе Чимсачёй, паромным терминалом Гонконг — Макао (Hong Kong — Macau Ferry Terminal) в районе Сёнвань и паромным терминалом Тхюньмунь (Tuen Mun Ferry Terminal) в округе Тхюньмунь, которые связывают Гонконг с 24 портами материкового Китая и соседним Макао. В 2010 году через эти терминалы прошло 24,3 млн пассажиров (81 % пассажиропотока пришёлся на трафик между Гонконгом и Макао). Кроме обычных паромов линии обслуживают скоростные суда на подводных крыльях, суда на воздушной подушке и катамараны. Другим важным межрегиональным паромным терминалом является Skypier Гонконгского международного аэропорта[74].

Круизные терминалы

Летом 2013 года в Гонконге открылся круизный терминал Кайтак (Kai Tak Cruise Terminal), построенный на взлётно-посадочной полосе бывшего аэропорта Кайтак (округ Коулун-Сити). Трёхэтажное здание, разработанное британским архитектурным бюро Foster and Partners, объединяет залы ожидания пассажиров, область обработки багажа, таможенный и иммиграционный залы, магазины, рестораны, выставочные площади и автомобильную парковку. На крыше терминала расположен самый большой в Гонконге сад площадью 23 тыс. м² (включает газоны, фонтаны и смотровую площадку)[101][102][103].

Причалы первой очереди терминала Кайтак способны одновременно принять два круизных лайнера длиной 360 метров и водоизмещением до 220 тыс. тонн. Пропускная способность терминала составляет 3 тыс. человек в час[101]. Вторая очередь терминала, открытие которой планируется в 2016 году, рассчитана на приём круизный судов среднего размера[104]. Оператором терминала Кайтак является международный консорциум Worldwide Cruise Terminals, в состав которого вошли американская Royal Caribbean Cruises, французская Worldwide Flight Services и гонконгская Neo Crown (подразделение Shun Tak Holdings)[105].

До постройки терминала Кайтак большие круизные лайнеры, прибывавшие в Гонконг, были вынуждены или швартоваться у причальных стенок контейнерных терминалов, или бросать якорь прямо в бухте (в таких случаях пассажиров на берег приходилось доставлять с помощью небольших судов). Первым круизным лайнером, прибывшим в июне 2013 года в новый терминал, был Mariner of the Seas[106].

Вторым местом швартовки океанских круизных лайнеров служит Океанский терминал (Ocean Terminal), расположенный в районе Чимсачёй. Он открылся в 1966 году на месте старых складов и паромного причала (принимает суда водоизмещением до 50 тыс. тонн). Частью терминала является многоэтажный торговый центр с ресторанами и кинотеатрами. Вместе с соседним отелем Marco Polo Hong Kong Океанский терминал входит в состав многофункционального комплекса Harbour City (принадлежит группе Wheelock & Co)[107][108].

Круизный терминал Кайтак и Океанский терминал принимают лайнеры компаний Star Cruises (Гонконг), Carnival, Royal Caribbean Cruises, Celebrity Cruises, Seabourn Cruise Line, Holland America Line, Norwegian Cruise Line, Oceania Cruises, Princess Cruises, Regent Seven Seas Cruises и Azamara Club Cruises (США), Cunard Line, Cruise & Maritime Voyages и Fred. Olsen Cruise Lines (Великобритания), Costa Crociere (Италия), Hapag-Lloyd Cruises и Phoenix Reisen (Германия), Silversea Cruises (Монако).

Судоремонт

На протяжении длительного времени Гонконг являлся одним из крупнейших центров Дальнего Востока в области судостроения и судоремонта. Вплоть до японской оккупации Гонконг оставался крупнейшим центром судостроения не только в Китае, но и во всей Британской империи за пределами метрополии. Только на предприятиях компаний Jardine, Matheson & Co и Butterfield & Swire работали около 16 тысяч рабочих[39].

Современные судоремонтные мощности Гонконга делятся на две категории: небольшие предприятия, обслуживающие преимущественно местный каботажный флот и яхты различных классов, и заводы, ремонтирующие океанские суда. Небольшие предприятия разбросаны в 11 прибрежных районах, а три плавучих дока для ремонта больших судов расположены в районе Чхинъи[109].

Судоремонтные доки Hongkong United Dockyards (HUD), базирующиеся в районе Чхинъи, являются совместным предприятием гонконгских многопрофильных конгломератов CK Hutchison и Swire Pacific (они возникли после объединения компаний Hongkong & Whampoa Dock и Taikoo Dockyard & Engineering, которые перенесли свои верфи с острова Гонконг на остров Чхинъи)[110].

Южнее Hongkong United Dockyards, также на западном побережье острова Чхинъи, находятся судоремонтные доки Yiu Lian Dockyard. Другие судоремонтные плавучие доки расположены на северо-восточном побережье острова Лантау. Правительственная верфь в округе Самсёйпоу обслуживает и ремонтирует суда Морского министерства, полиции, пожарной службы и таможни[74].

Напишите отзыв о статье "Порт Гонконга"

Комментарии

  1. ↑ К 1943 году морское сообщение гражданскими судами поддерживалось только с Гуанчжоу, Макао и Гуанчжоуванем, на остальных направлениях ходили суда военно-морского флота.
  2. ↑ В этом году правительство Китая взяло курс на расширение экономических контактов с внешним миром, после чего случился быстрый рост объёмов двухсторонней торговли с Гонконгом.
  3. ↑ Лоцманский сбор взимается со всех судов, чей тоннаж превышает 3 тыс. тонн, и со всех газовозов независимо от тоннажа.

Примечания

  1. ↑ [www.aapa-ports.org/Industry/content.cfm?ItemNumber=900&navItemNumber=551 Port Industry Statistics. World Port Rankings 2013] (англ.). American Association of Port Authorities.
  2. ↑ [www.pdc.gov.hk/eng/home/index.htm Home] (англ.). Hong Kong Port Development Council.
  3. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 [www.worldportsource.com/ports/review/HKG_Port_of_Hong_Kong_77.php Port of Hong Kong] (англ.). World Port Source.
  4. ↑ 1 2 Stevens, 2007, с. 229.
  5. ↑ 1 2 Talley, 2012, с. 561.
  6. ↑ Hesse & Knowles, 2012, с. 262.
  7. ↑ Chiu, 1973, с. 1-3.
  8. ↑ Stevens, 2007, с. 236-237.
  9. ↑ Genzberger, 1994, с. 239-240.
  10. ↑ Иванов, 1990, с. 8-9.
  11. ↑ Иванов, 1990, с. 19, 48.
  12. ↑ Chiu, 1973, с. 19.
  13. ↑ Tsang, 2007, с. 11.
  14. ↑ Иванов, 1990, с. 13, 24, 50.
  15. ↑ Meagher, 2008, с. 102.
  16. ↑ Иванов, 1990, с. 51-52.
  17. ↑ Иванов, 1990, с. 52.
  18. ↑ Иванов, 1990, с. 14.
  19. ↑ Иванов, 1990, с. 15-16.
  20. ↑ Иванов, 1990, с. 26, 54-55.
  21. ↑ Stevens, 2007, с. 230.
  22. ↑ Иванов, 1990, с. 53.
  23. ↑ Иванов, 1990, с. 66.
  24. ↑ Воронцова, 2015, с. 81-82.
  25. ↑ Иванов, 1990, с. 56.
  26. ↑ Иванов, 1990, с. 15-20.
  27. ↑ Иванов, 1990, с. 28.
  28. ↑ Иванов, 1990, с. 55-56.
  29. ↑ Иванов, 1990, с. 58.
  30. ↑ Иванов, 1990, с. 58-59.
  31. ↑ Иванов, 1990, с. 63, 65.
  32. ↑ Иванов, 1990, с. 66-67.
  33. ↑ Иванов, 1990, с. 67-68.
  34. ↑ Иванов, 1990, с. 68, 70.
  35. ↑ Иванов, 1990, с. 59-60.
  36. ↑ Иванов, 1990, с. 71.
  37. ↑ Иванов, 1990, с. 77.
  38. ↑ 1 2 Иванов, 1990, с. 75.
  39. ↑ 1 2 Иванов, 1990, с. 76.
  40. ↑ Иванов, 1990, с. 75-76.
  41. ↑ Иванов, 1990, с. 78.
  42. ↑ Иванов, 1990, с. 82-83.
  43. ↑ Иванов, 1990, с. 84-85.
  44. ↑ Иванов, 1990, с. 86-88.
  45. ↑ Иванов, 1990, с. 88-89.
  46. ↑ Иванов, 1990, с. 90-93.
  47. ↑ Иванов, 1990, с. 95-96.
  48. ↑ Иванов, 1990, с. 78-79.
  49. ↑ Иванов, 1990, с. 107-108, 111.
  50. ↑ Stevens, 2007, с. 231.
  51. ↑ Tsang, 2007, с. 114.
  52. ↑ Иванов, 1990, с. 108-109.
  53. ↑ Иванов, 1990, с. 133, 142.
  54. ↑ Иванов, 1990, с. 142-143, 152.
  55. ↑ Иванов, 1990, с. 153, 155.
  56. ↑ Иванов, 1990, с. 158.
  57. ↑ Иванов, 1990, с. 158-159.
  58. ↑ Иванов, 1990, с. 181, 188-189.
  59. ↑ Иванов, 1990, с. 160.
  60. ↑ 1 2 Wei Yim Yap, 2010, с. 465.
  61. ↑ Hesse & Knowles, 2012, с. 261.
  62. ↑ Иванов, 1990, с. 161-162, 167.
  63. ↑ Иванов, 1990, с. 191.
  64. ↑ Иванов, 1990, с. 164, 168.
  65. ↑ Иванов, 1990, с. 193.
  66. ↑ 1 2 3 [www.pdc.gov.hk/pmb/eng/about/port.htm About PMB] (англ.). Hong Kong Port and Maritime Board.
  67. ↑ Stevens, 2007, с. 238.
  68. ↑ [www.pdc.gov.hk/eng/aboutus/index.htm About PDC] (англ.). Hong Kong Port Development Council.
  69. ↑ McGiffert & Tang, 2008, с. 87-88.
  70. ↑ ООН, 2009, с. 98.
  71. ↑ [www.supplychaindigital.com/procurement/2150/DP-World-sell-Hong-Kong-Assets DP World sell Hong Kong Assets] (англ.). Supply Chain Digital.
  72. ↑ [www.thenational.ae/business/industry-insights/shipping/dp-world-sells-hong-kong-assets DP World sells Hong Kong assets] (англ.). The National.
  73. ↑ [www.pdc.gov.hk/docs/summary_statistics.pdf Summary Statistics on Port Traffic of Hong Kong] (англ.). Transport and Housing Bureau.
  74. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 [www.worldportsource.com/ports/commerce/HKG_Port_of_Hong_Kong_77.php Port Commerce] (англ.). World Port Source.
  75. ↑ Stevens, 2007, с. 242-243.
  76. ↑ [www.mardep.gov.hk/en/home.html Marine Department of the Hong Kong Special Administrative Region] (англ.). Marine Department.
  77. ↑ Stevens, 2007, с. 239.
  78. ↑ [www.thb.gov.hk/eng/index.htm Transport and Housing Bureau of the Government of the Hong Kong Special Administrative Region] (англ.). Transport and Housing Bureau.
  79. ↑ [www.pdc.gov.hk/eng/facilities/port.htm Hong Kong Port Facilities] (англ.). Hong Kong Port Development Council.
  80. ↑ [www.pdc.gov.hk/eng/facilities/container.htm Container Terminals] (англ.). Hong Kong Port Development Council.
  81. ↑ Wei Yim Yap, 2010, с. 466-467.
  82. ↑ [www.modernterminals.com/group/index.php/Operations/detail/ID/11.html Solid foundations in Hong Kong] (англ.). Modern Terminals Limited.
  83. ↑ [www.modernterminals.com/group/index.php/About/detail/ID/24.html Shareholders] (англ.). Modern Terminals Limited.
  84. ↑ [www.hit.com.hk/en/About-Hit/Company-Profile.html Company Profile] (англ.). Hongkong International Terminals.
  85. ↑ [www.worldportsource.com/ports/review/HKG_Hongkong_International_Terminals_1758.php Hongkong International Terminals] (англ.). World Port Source.
  86. ↑ 1 2 3 [www.worldportsource.com/ports/commerce/HKG_Hongkong_International_Terminals_1758.php Port Commerce] (англ.). World Port Source.
  87. ↑ [www.cosco.com.hk/en/intro/group/group.asp COSCO Hong Kong] (англ.). COSCO Hong Kong.
  88. ↑ [www.dpworld.hk/en_csxhk_main.html Company Overview] (англ.). DP World Hong Kong.
  89. ↑ [www.bloomberg.com/research/stocks/private/snapshot.asp?privcapId=20743799 Company Overview of CSX World Terminals Hong Kong Limited] (англ.). Bloomberg.
  90. ↑ [www.worldportsource.com/shipping/ports/HKG_Port_of_Hong_Kong_77.php Container Liner Service] (англ.). World Port Source.
  91. ↑ [www.pdc.gov.hk/eng/facilities/midstream.htm Mid-stream Sites] (англ.). Hong Kong Port Development Council.
  92. ↑ [www.pdc.gov.hk/eng/facilities/river.htm River Trade Terminal] (англ.). Hong Kong Port Development Council.
  93. ↑ [www.rttc.com.hk/rtt/eng/about_us_com.html Company Profile] (англ.). River Trade Terminal.
  94. ↑ [corporate.exxonmobil.com/en/company/worldwide-operations/locations/hong-kong/about/overview Hong Kong] (англ.). Exxon Mobil Corporation.
  95. ↑ [www.world-ships.com/company/804fc3427189832753d2af0f079bb316#.VlL3Nr-pRzl Exxon Mobil Hong Kong Ltd] (англ.). World Shipping Register.
  96. ↑ 1 2 [www.legco.gov.hk/yr03-04/english/bc/bc06/papers/bc060528-2015-3e.pdf List of Port Facilities Required to Comply with ISPS Code in Hong Kong] (англ.).
  97. ↑ [www.pdc.gov.hk/eng/facilities/public.htm Public Cargo Working Areas] (англ.). Hong Kong Port Development Council.
  98. ↑ [www.pdc.gov.hk/eng/facilities/buoys.htm Buoys and Anchorages] (англ.). The Hong Kong Port Development Council.
  99. ↑ [www.pdc.gov.hk/eng/facilities/typhoon.htm Typhoon Shelters] (англ.). Hong Kong Port Development Council.
  100. ↑ [www.pdc.gov.hk/eng/facilities/backup.htm Port Back-up Facilities] (англ.). Hong Kong Port Development Council.
  101. ↑ 1 2 [www.discoverhongkong.com/uk/cruise/cruise-terminals/kai-tak-cruise-terminal.jsp Kai Tak Cruise Terminal] (англ.). Hong Kong Tourism Board.
  102. ↑ [www.kaitakcruiseterminal.com.hk/about/ About] (англ.). Kai Tak Cruise Terminal.
  103. ↑ [www.fosterandpartners.com/projects/kai-tak-cruise-terminal/ Kai Tak Cruise Terminal] (англ.). Foster + Partners.
  104. ↑ [www.info.gov.hk/gia/general/201005/08/P201005080113.htm Contract signed to start construction of Kai Tak Cruise Terminal Building] (англ.).
  105. ↑ [www.thestandard.com.hk/news_detail.asp?we_cat=4&art_id=120511&sid=35678280&con_type=1&d_str=20120309&fc=8 New grouping wins rights to Kai Tak cruise terminal] (англ.). The Standard.
  106. ↑ [www.budget.gov.hk/2013/eng/budget06.html Promoting Tourism Industry]. en.
  107. ↑ Mathews & Lui, 2001, с. 33-39.
  108. ↑ [www.discoverhongkong.com/uk/cruise/cruise-terminals/ocean-terminal.jsp Ocean Terminal] (англ.). Hong Kong Tourism Board.
  109. ↑ [www.pdc.gov.hk/eng/facilities/ship.htm Ship Repair Yards] (англ.). Hong Kong Port Development Council.
  110. ↑ [www.hud.com.hk/?/= HUD Group] (англ.). HUD Group.

Литература

  • Обзор морского транспорта. 2008 год. — Женева: United Nations Publications, 2009. — ISBN 9789214110354.
  • Юлия Воронцова. Банкиры, которые изменили мир. — Москва: Манн, Иванов и Фербер, 2015. — ISBN 978-5-00057-313-6.
  • Иванов П. М. Гонконг. История и современность. — Москва: «Наука», Главная редакция восточной литературы, 1990. — ISBN 5-02-016958-7.
  • Tzu-nang Chiu. The Port of Hong Kong: A Survey of its Development. — Hong Kong: Hong Kong University Press, 1973. — ISBN 0-85656-099-5.
  • Christine Genzberger. Hong Kong Business: The Portable Encyclopedia for Doing Business with Hong Kong. — San Rafael, California: World Trade Press, 1994. — ISBN 9780963186478.
  • Alexander Grantham. Via Ports: From Hong Kong to Hong Kong. — Hong Kong: Hong Kong University Press, 2012. — ISBN 978-988-8083-85-5.
  • Markus Hesse, Richard Knowles. Ports in Proximity: Competition and Coordination among Adjacent Seaports. — Ashgate Publishing, 2012. — ISBN 9781409488323.
  • Gordon Mathews, Tai-lok Lui. Consuming Hong Kong. — Hong Kong: Hong Kong University Press, 2001. — ISBN 962-209-546-1.
  • Carola McGiffert, James Tuck-Hong Tang. Hong Kong on the Move: 10 Years as the HKSAR. — Washington, D.C.: Center for Strategic and International Studies, 2008. — ISBN 978-0-89206-517-2.
  • Arnold J. Meagher. The Coolie Trade: The Traffic in Chinese Laborers to Latin America 1847-1874. — 2008. — ISBN 978-1-4363-0943-1.
  • James Reveley, Malcolm Tull. Port Privatisation: The Asia-Pacific Experience. — Edward Elgar Publishing, 2008. — ISBN 978-1-78195-652-6.
  • Henrik Stevens. The Institutional Position of Seaports: An International Comparison. — Springer Science & Business Media, 2007. — ISBN 9780585353234.
  • Wayne K. Talley. The Blackwell Companion to Maritime Economics. — John Wiley & Sons, 2012. — ISBN 978-1-4443-3024-3.
  • Steve Tsang. A Modern History of Hong Kong. — London: I.B.Tauris, 2007. — ISBN 978-1-84511-419-0.
  • Wei Yim Yap. Container Shipping Services and Their Impact on Container Port Competetiveness. — University Press Antwerp, 2010. — ISBN 978-90-5487-646-5.

Ссылки

  • На Викискладе есть медиафайлы по теме Порт Гонконга
  • [www.mardep.gov.hk/en/home.html Морское министерство Гонконга]
  • [www.youtube.com/watch?v=f_JQcdE30a8 Hong Kong container port (видео)]
  • [www.youtube.com/watch?v=XtJFdchjGQc Hong Kong container port (видео)]

Отрывок, характеризующий Порт Гонконга

– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.



Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.
Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».


В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.
Однажды в Москве, в присутствии княжны Марьи (ей казалось, что отец нарочно при ней это сделал), старый князь поцеловал у m lle Bourienne руку и, притянув ее к себе, обнял лаская. Княжна Марья вспыхнула и выбежала из комнаты. Через несколько минут m lle Bourienne вошла к княжне Марье, улыбаясь и что то весело рассказывая своим приятным голосом. Княжна Марья поспешно отерла слезы, решительными шагами подошла к Bourienne и, видимо сама того не зная, с гневной поспешностью и взрывами голоса, начала кричать на француженку: «Это гадко, низко, бесчеловечно пользоваться слабостью…» Она не договорила. «Уйдите вон из моей комнаты», прокричала она и зарыдала.
На другой день князь ни слова не сказал своей дочери; но она заметила, что за обедом он приказал подавать кушанье, начиная с m lle Bourienne. В конце обеда, когда буфетчик, по прежней привычке, опять подал кофе, начиная с княжны, князь вдруг пришел в бешенство, бросил костылем в Филиппа и тотчас же сделал распоряжение об отдаче его в солдаты. «Не слышат… два раза сказал!… не слышат!»
«Она – первый человек в этом доме; она – мой лучший друг, – кричал князь. – И ежели ты позволишь себе, – закричал он в гневе, в первый раз обращаясь к княжне Марье, – еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у ней прощенья!»
Княжна Марья просила прощенья у Амальи Евгеньевны и у отца за себя и за Филиппа буфетчика, который просил заступы.
В такие минуты в душе княжны Марьи собиралось чувство, похожее на гордость жертвы. И вдруг в такие то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что было хуже всего, он за обедом, когда не было гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал, выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущейся головой. «Он стар и слаб, а я смею осуждать его!» думала она с отвращением к самой себе в такие минуты.


В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.
Князь Николай Андреич, смеявшийся над медициной, последнее время, по совету m lle Bourienne, допустил к себе этого доктора и привык к нему. Метивье раза два в неделю бывал у князя.
В Николин день, в именины князя, вся Москва была у подъезда его дома, но он никого не велел принимать; а только немногих, список которых он передал княжне Марье, велел звать к обеду.
Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.


Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Порт_Гонконга&oldid=77134083»