Порудоминский, Владимир Ильич
Поделись знанием:
Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
| Владимир Ильич Порудоминский | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Род деятельности: |
писатель |
| Жанр: |
научно-популярная проза |
Владимир Порудоминский (род. 1928, Москва) — писатель, литературовед, историк культуры.
Признанный автор биографического жанра, в котором работает более полувека. Писал о Пушкине, Гоголе, Владимире Дале, Льве Толстом, Тургеневе, Гаршине, Чехове, Пирогове, Брюллове, Николае Ге, Крамском, Ярошенко, других выдающихся деятелях литературы, искусства, науки. Его книги выходили в различных издательствах, в сериях «Жизнь замечательных людей», «Жизнь в искусстве». «Писатели о писателях».
Широко известны книги Владимира Порудоминского о русском искусстве, написанные для детей: «Первая Третьяковка», «Счастливые встречи», «Моя первая Третьяковка».
Владимир Порудоминский — составитель и комментатор изданий русских писателей-классиков. Он разрабатывал издания нового типа, когда сочинения, собранные в книге, сопровождаются текстом составителя, в котором рассказывается о жизни и творчестве писателя, истории создания помещенных в томе произведений. Так возникли книги «Болдинская осень» (в соавторстве с Натаном Эйдельманом), «К нам едет Ревизор», «Счастье, которое меня ожидает» (молодой Толстой), «Круг жизни» (В. И. Даль).
Успешно сотрудничал на радио: автор многих радиопостановок.
В последние годы, не отказываясь от прежних интересов, работает больше над произведениями на современную тему. В российской и зарубежной печати публикуются его рассказы, повести, мемориальные повествования. Избранные сочинения в шести книгах увидели свет в издательстве «Алетейя» (СПб).
Владимир Порудоминский подготовил к печати чудом уцелевшие записки, веденные в Виленском гетто (их автор, Григорий Шур, Холокоста не пережил): книга, названная «Евреи в Вильно» переведена на шесть языков.
Владимир Порудоминский был в числе основателей уникального Музея одной картины в Пензе («единственный в России и мире музей такого типа», свидетельствует справочник) и на протяжении многих лет его единственным сценаристом.
С 1994 года Владимир Порудоминский живет в г. Кёльне.
Сочинения
Проза
- Рассказы о красных машинах. М., Детский мир, 1961
- Гаршин. — М. «Молодая гвардия», 1962. — 304 с. — (ЖЗЛ; Вып. 316). — 90 000 экз.
- Быстрее, лучше, мягче. М., Детский мир, 1963
- Удивительный транспорт. М., Малыш, 1964
- Пирогов. — М.: Молодая гвардия, 1965. — 304 с. — (Жизнь замечательных людей; Вып. 399). — 65 000 экз. (в пер.)
- Булатов М. А., Порудоминский В. И. Собирал человек слова...: Повесть о В. И. Дале / Рисунки М. Борисовой-Мусатовой. — М.: Детская литература, 1966. — 224, [2] с. — 50 000 экз. (в пер.)
- Пирогов. — М., Молодая гвардия, 1969. — 272 с., 100 000 экз. — (ЖЗЛ. Вып. 399. изд. 2-е, доп.)
- Булатов М. А., Порудоминский В. И. Собирал человек слова...: Повесть о В. И. Дале / Рисунки М. Борисовой-Мусатовой. — М.: Детская литература, 1969. — 224, [2] с. — 100 000 экз.
- А рассказать тебе сказку?: Повесть о жизни и трудах сказочника А. Н. Афанасьева. М., Детская литература, 1970
- Николай Ге. М., Искусство, 1970 (Жизнь в искусстве)
- Даль. — М. «Молодая гвардия», 1971. — 381 с. — (ЖЗЛ; Вып. 505 (17)). — 100 000 экз.
- И. Н. Крамской. М., Искусство, 1974 (Жизнь в искусстве)
- Порудоминский В. И. Откровение Ивана Голикова. — М.: Советский художник, 1977. — 152 с. — (Рассказы о художниках). — 35 000 экз. (Первая книга серии)
- Первая Третьяковка: Рассказы. М., Детская литература, 1979 (Библиотечная серия)
- Брюллов. — М. «Молодая гвардия», 1979. — 350 с. — (ЖЗЛ; Вып. 594). — 100 000 экз.
- Про Владимира Ивановича Даля и его словарь: Рассказы. М., Детская литература, 1979
- Николай Ярошенко. М., Искусство, 1979 (Жизнь в искусстве)
- Повесть о Толковом словаре. М., Книга, 1981 (Судьбы книг)
- Вся жизнь моя — гроза!: Повесть про поэта Полежаева и про его время. М., Детская литература, 1981
- Жизнь ты с целью мне дана!: Пирогов: Очерк. М., Молодая гвардия, 1981 (Пионер — значит первый)
- Друг бесценный, или Восемь дней на пути в Сибирь: Повесть про декабриста Ивана Пущина. М., Детская литература, 1984
- Бурлаки на Волге. М., Малыш, 1985
- Жизнь и слово: Даль. М., Молодая гвардия, 1985.
- Грустный солдат или Жизнь Всеволода Гаршина. М., Книга, 1986, 1987.
- Половина жизни моей. М., Детская литература, 1987.
- Солнечная высота. М., Малыш, 1987
- Ласточки над снежным полем. М., Детская литература, 1989.
- Счастливые встречи. М., Малыш, 1989.
- Цвета Толстого. Кельн, 1997.
- Планк, сын Планка. М, 2001.
- Врубель М, 2003.
- Евреи в Вильно. Записки из Виленского гетто. Амстердам.1997, Вильнюс. 1997, Мюнхен.1999, СПб, 2000, Флоренция, 2002, Тель-Авив, 2002.
- Пробуждение во сне. Санкт-Петербург,Алетейя 2004
- Лев Толстой в пространстве медицины./под ред. А. М. Вейна — М.,Эйдос Медиа, 2004
- Одинокая птица на кровле. Санкт-Петербург, Алетейя 2009
- Уходящая натура. Санкт-Петербург, Алетейя 2010
- Избранные сочинения. В шести книгах. СПб. 2011—2013: Страсти по Великому Карлу, или Жизнь Карла Брюллова. Грустный солдат, или Жизнь Всеволода Гаршина. Если буду жив, или Лев Толстой в пространстве медицины. Выбираясь из непостижимости, или Когда же я начался? Часовые любви, или Странные лики надежды. Похороны бабушки, или Близимся к началу.
- Трапезы теней. СПб. 2014.
Напишите отзыв о статье "Порудоминский, Владимир Ильич"
Примечания
Ссылки
- [www.le-online.org/old/index.php?option=com_content&task=view&id=292&Itemid=2 Владимиру Ильичу Порудоминскому исполнилось 80 лет!]
- [porudominski.weebly.com/ Вебсайт В. И. Порудоминского]
- [www.youtube.com/watch?v=bAIi0pWBLjo Интервью с Порудоминским на YouTube]
Отрывок, характеризующий Порудоминский, Владимир Ильич
Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
