Порфирий Эфесский

Порфирий Эфесский (греч. Πορφύριος; ум. 361) — раннехристианский мученик, лицедей. Почитается Православной (память 15 сентября по юлианскому календарю) и Католической (память 4 ноября) церквями.

Святой Порфирий жил во времена императора Юлиана Отступника . Он с малых лет был лицедеем в Эфесе. В театре ему часто приходилось участвовать в спектаклях, в которых с насмешкой изображались христианские ритуалы.

Есть два предания об обстоятельствах его крещения и мученичества. По одной версии у Порфирия была дочь, которую он потерял из-за внезапной смерти. Эта потеря поразила его в самое сердце. Он оставил лицедейство и в сокрушении стал скитаться. Утешение он нашел в христианской вере, крестился и смело осудил язычество. Отказавшись поклониться идолам по приказу местного правителя, Порфирий был казнен.

По другому преданию, актер Порфирий в день рождения императора Юлиана Отступника исполнял роль в театре, согласно которой он должен был глумиться над таинством святого Крещения. Но когда Порфирий по ходу пьесы погрузился в воду и произнес: "Крещается раб Божий, Порфирий, во имя Отца и Сына и Святого Духа," то, под воздействием благодати Божией, воспринятой им при этих словах, выйдя из воды, он открыто исповедал себя христианином. Юлиан тут же приказал мучить его и после пыток казнить.

Ссылки

• [www.catholic.org/saints/saint.php?saint_id=5551 St. Porphyrius]  (англ.)
• [drevo-info.ru/articles/2317.html ПОРФИРИЙ ЛИЦЕДЕЙ - Древо. Порфирий Ефесский, Кесарийский (+ 361), лицедей, мученик. Редакция текста от: 09.12.2009]

Отрывок, характеризующий Порфирий Эфесский

– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.