Посвящение России

Посвящение России Непорочному Сердцу Марии Папой Римским и католическими епископами — необходимое, по мнению сторонников фатимского чуда, условие наступления мира на Земле, сопутствующее Апокалипсису и Второму пришествию Иисуса.

Верование возникло после явления Девы Марии трём детям в 1917 году в Фатиме, а также позже одной из них, Лусии Сантуш во время повторного видения в 1929 году в городе Туй, когда она увидела Святую Троицу. По словам Лусии Дева Мария велела ей усиленно молиться, а также сделала ряд пророчеств и обещаний, одним из которых было указание на посвящение России для наступления мира во всём мире.

Вследствие этого, папы Пий XII (1942), Иоанн Павел II (1984) и Франциск (2013) посвятили весь мир Непорочному Сердцу, а Пий XII посвятил в 1952 году отдельно «народ России», что иногда называется «актом вверения».

Хотя сестра Лусия Сантуш заявила, что посвящения 1942 и 1984 гг. были приняты на небесах, некоторые особо ревностные приверженцы-фатимисты, особенно Католики-традиционалисты, оспаривают правомерность посвящения России, в частности указывая на требование во время явления в Туе, чтобы посвящение было сделано всеми католическими епископами мира, а не одним лишь Папой Римским.

Католическая церковь считает события в Фатиме «личным откровением».

Возражения Русской православной церкви

Православная церковь часто рассматривает фатимские явления в свете раскола с Католической церковью, продолжающегося уже свыше тысячелетия. Многими церковниками посвящение России рассматривается как нападки на традиционную ветвь Христианства и попытка передать Россию под Католичество. Католики, в свою очередь, заявляют, что речь лишь идёт о коммунизме/атеизме.

Православные указывают на то, что 1) Россия на момент фатимских явлений (1917 год) была глубоко христианской страной с особым почитанием Богоматери. 2) концепция предполагает переход из Православия в Католицизм с признанием примата Папы Римского.

Католики же указывают, что явления произошли в марте-апреле 1917 года после свержения Николая II и возвращения в Россию Ленина. Россия уже была в революционной агонии, большевизм, враждебный любой религии, уже стремился к власти. Последнее явление произошло в октябре, незадолго до Октябрьской революции. Они также считают, что обращение призвано было спасти мир от атеистического коммунизма. В 1946 году, во время собрания католической молодёжи в Фатиме, русская девушка Наташа Дерфельден спросила у Лусии, как должно произойти обращение России. Сестра Лусия сообщила, что посвящение должно свершиться Православной церковью по «восточному обряду», подразумевая византийскую традицию Римской Католической церкви. Другой способ, описанный кардиналом Ратцингером (впоследствии Папой Бенедиктом XVI), подразумевает обращение сердца. На посту понтифика Франциск уделяет особое внимание России: в частности, он написал открытое письмо российскому президенту, провёл на Кубе первую в истории встречу с главой РПЦ.

По мнению некоторых, концепция православной иконы Божия Матерь «Державная», явленной в день отречения Николая II, подразумевает передачу России под покровительство Богородицы на время отсутствия «земного» монарха (на иконе Мария изображена с царскими регалиями). По мнению русских монархистов, в будущем при её участии возможно возвращение православной монархии в России, что можно трактовать как шаг к «посвящению».

Отрывок, характеризующий Посвящение России

– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.