Поскрёбышев, Александр Николаевич

Александр Николаевич Поскрёбышев<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Александр Поскрёбышев с дочерьми Галей и Наташей, 1940</td></tr>
1-й Заведующий особым сектором ЦК
16 июля 1928 года — 1952 год
Предшественник:	Иван Павлович Товстуха
Преемник:	Дмитрий Николаевич Суханов
Рождение:	7 августа 1891(1891-08-07) селе Успенское, Слободского уезда Вятская губерния
Смерть:	3 января 1965(1965-01-03) (73 года) Москва
Мать:	Надежда Ефимовна Поскрёбышева
Супруга:	Ядвига Ипполитовна Станкевич (1894—1937), Бронислава Соломоновна Металликова-Поскрёбышева (1910—1941, Екатерина Григорьевна Поскрёбышева (Зимина)(1916)
Дети:	Галина Александровна Егорова-Поскрёбышева (1932—2005); Наталья Александровна Поскрёбышева (1938—2006), Елена Александровна Поскрёбышева (1942)
Партия:	КПСС (1917—1965)
Военная служба
Принадлежность:	СССР СССР
Род войск:	РККА
Звание:
Награды:

Александр Николаевич Поскрёбышев (7 августа 1891 — 3 января 1965) — видный государственный, политический и партийный деятель СССР. Член РСДРП(б) с марта 1917 года. Заведующий особым сектором ЦК (Секретариат Сталина, 1928—1952). Генерал-майор.

Биография

Александр Поскрёбышев родился в селе Успенском, Слободского уезда Вятской губернии. Мать — Надежда Ефимовна. Брат — советский лётчик Иван Поскрёбышев, сестры — Ольга и Александра. По происхождению татарин-кряшен.

По окончании фельдшерского училища был направлен на работу в г. Баранчу (Урал), где был избран секретарём партийной организации (РСДРП(б), 1917—1918). Впоследствии работал в политотделе Особой Туркестанской армии (1918—1919 гг). В 1919—1921 гг. — в Златоусте: председатель уездного Военно-Революционного комитета, затем — председатель исполкома уездного Совета рабочих и крестьянских депутатов. В 1921—1922 гг. на партийной и советской работе в Уфе.

В 1922 году направлен в Москву, на работу в аппарате ЦК РКП(б), ВКП(б), КПСС: инструктор, заместитель управляющего делами, помощник секретаря ЦК Иосифа Сталина:

1923—1924 гг., заведующий Управлением делами ЦК РКП(б)

1924—1929 гг., помощник генерального секретаря ЦК РКП(б) — ВКП(б)

В 1927 году параллельно окончил хозяйственно-правовой факультет Московского государственного университета

С 1930 года заведует особым сектором ЦК (Секретариат Сталина):

С мая 1929 — заместитель заведующего Секретным отделом ЦК ВКП(б)

С 22 июля 1930 — заведующий Секретным отделом ЦК ВКП(б)

С 10 марта 1934 — заведующий Особым сектором ЦК ВКП(б)

С августа 1935 — заведующий канцелярией секретаря ЦК ВКП(б) Иосифа Сталина

В 1934 году кандидат в члены ЦК ВКП(б) (XVII съезд). Основываясь на тезисах, сформулированных Сталиным, пишет тексты Конституции СССР (1936) и Краткий курс истории ВКП(б) (1938). В 1939 на XVIII (и впоследствии на XIX) съезде избран членом ЦК ВКП(б) (позже — КПСС). Депутат Верховных Советов РСФСР и СССР (первого, второго и третьего созыва). Депутат Верховного Совета БАССР 1-3-го созывов.

Во время войны 1941—1945 год работал в аппарате Сталина в Москве. Участвовал в разработках военных операций и подготовке материалов для Тегеранской, Ялтинской и Потсдамской конференций. Принимал непосредственное участие в работе Ялтинской и Потсдамской конференций. В это же время Александру Поскрёбышеву было присвоено звание генерал-майора.

По свидетельству его дочери Натальи Поскрёбышевой:

«Работал он почти сутки — часов в 5 утра он приезжал с работы, а в 10-11 утра он уезжал на работу. Про него говорили он ходячая энциклопедия. Он давал ответ на любой вопрос, который ему задавали».

У него была феноменальная память. Он помнил все телефоны наизусть и никогда их не записывал.

В 1947 году участвовал в работе президиума январской философской дискуссии.

С 18 октября 1952 года — член Постоянной комиссии по внешним делам при Президиуме ЦК КПСС

С декабря 1952 года — секретарь Президиума и Бюро Президиума ЦК КПСС

До 1953 года продолжал работать со Сталиным. В течение 25 лет ему докладывалась и им отфильтровывалась практически вся информация, предназначенная для передачи Сталину, а наиболее важную информацию он докладывал сразу на заседании Политбюро (Президиума) ВКП(Б) (ЦК КПСС).

В 1953 году он был обвинён в потере важных государственных документов и отстранён от работы. Впоследствии сообщалось, что инцидент был инспирирован и сфабрикован Лаврентием Берией, а документы были найдены.

По своему характеру А. Н. Поскрёбышев был целеустремлённым, решительным и очень добрым человеком. На работе он был строг. Дома — милый и добрый человек. Он часто повторял: „Надо быть добрым, а не добреньким“. Наталья Поскрёбышева.

Власик и Поскрёбышев были как две подпорки для той колоссальной деятельности, не оценённой ещё до конца, которую вёл Сталин, а они остались в тени. И с Поскрёбышевым поступили плохо, ещё хуже с Власиком. Артём Сергеев. «Беседы о Сталине».

По упоминанию в одной из книг сына Хрущёва Сергея «в начале 50-х годов… Сталину пришла в голову сумасбродная мысль: будто кто-то нелегально переправляет куда-то информацию о содержании ещё неопубликованной рукописи „Экономических проблем социализма“… по обвинению в измене в тюрьму сел бессменный сталинский секретарь Поскрёбышев».

После смерти Сталина в 1953 году, на XX съезде КПСС Поскрёбышев вместе со многими другими членами КПСС был отправлен Никитой Хрущёвым на пенсию.

С раннего детства до самых последних дней он дружил и общался с Александром Бакулевым.

Умер Александр Николаевич Поскрёбышев 3 января 1965 года. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Книги

• Директивы ВКП(б) по хозяйственным вопросам / сост. М. Савельев, А. Поскрёбышев. — [2-е изд., перераб. и доп.]. — М.: Соцэкниг, 1931. — 878 стр.

Награды

• четыре Ордена Ленина (1939; 1944; 06.11.1945; 06.08.1951)
• Медаль «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»

Отношения со Сталиным

Отношение Сталина к своим соратникам, по мнению Эриха Фромма, было откровенно садистским.

Александр Поскрёбышев был одной из излюбленных жертв Сталина. Однажды под Новый год Сталин решил поразвлечься таким образом: сидя за столом, он стал сворачивать бумажки в маленькие трубочки и надевать их на пальцы Поскрёбышева. Потом он зажёг эти трубочки вместо новогодних свечей. Поскрёбышев извивался и корчился от боли, но не смел сбросить эти колпачки.

По заявлению дочери Сталина, Светланы, Поскрёбышев сам был вынужден представить на подпись Сталину ордер на арест своей жены. При этом он попытался встать на её защиту. «Так как органы НКВД считают необходимым арест Вашей жены, — сказал Сталин, — так и должно быть». И он подписал ордер. Увидев выражение лица Поскрёбышева, Сталин засмеялся: «В чём дело? Тебе нужна баба? Мы тебе найдём». И, действительно, вскоре в квартире Поскрёбышева появилась молодая женщина, которая сказала, что ей предписано вести его хозяйство».

Личная жизнь

С 1919 по 1929 года женат на польской революционерке Ядвиге Ипполитовне Станкевич, которая после продолжительной болезни (туберкулёз) умерла в 1937 году (похоронена на Новодевичьем кладбище). Через некоторое время после развода с первой женой женился на Брониславе Металликовой. От этого брака у него появляются две дочери — Галина (29 марта 1932) и Наталья (7 января 1938).

В марте 1939 году Бронислава Поскрёбышева была репрессирована по обвинению в связях с Троцким и контрреволюционной деятельности. Существует предположение, что основной причиной ареста было желание Берии скомпрометировать Поскрёбышева и заменить его на человека своего окружения. Арест в 1952 году Николая Власика, начальника личной охраны Сталина, и «выбивание» из него компрометирующих показаний на Поскрёбышева были произведены по приказу министра госбезопасности С. Д. Игнатьева. Предположение о причастности к этим акциям Л. П. Берия не могут считаться обоснованными, поскольку с 29 декабря 1945 года Берия не был связан ни с МВД, ни с МГБ, а руководил работой Специального Комитета при ГКО/СНК/СМ СССР в ранге Заместителя Председателя Совета Народных комиссаров/Совета министров СССР.

Несмотря на попытку Поскрёбышева добиться освобождения и реабилитации своей жены, Бронислава была расстреляна при приближении немецкой армии к Москве (13 октября 1941 года). В 1957 году она была реабилитирована (перезахоронена на Новодевичьем кладбище).

В 1941 году Поскрёбышев женился в третий раз на Екатерине Григорьевне (род. в 1916, девичья фамилия — Зимина). От этого брака у него в 1942 году родилась третья дочь, Елена.

Увлечения

В свободное время одним из самых любимых занятий Поскрёбышева была ловля рыбы, которой он занимался совместно с Александром Бакулевым, Иваном Папаниным и Андреем Хрулёвым. В числе других увлечений — теннис, городки и бильярд, а также чтение художественной литературы (А. Жид, Р. Роллан, В. Каверин и другие). Существуют свидетельства о его интересе к театру, а также о том, что именно благодаря интересу Поскрёбышева к искусству некоторые писатели, художники и театральные работники избежали ареста и репрессий. В его доме бывали Сергей Лемешев, Иван Москвин, Иван Козловский.

Кино

• Образ Поскрёбышева пытались воссоздать режиссёры и актёры советского и российского кинематографа. Исторический образ в фильмах Владимира Петрова («Сталинградская битва», актёр Сергей Блинников), Юрия Озерова («Битва за Москву» (актёр Игорь Кашинцев), «Освобождение» и другие), Евгения Матвеева («Победа», актёр Павел Винник) и Максима Иванникова («Покер-45: Сталин, Черчилль, Рузвельт» (2010), актёр Владимир Чуприков).
• Актёр Николай Лещуков сыграл А. Н. Поскрёбышева в сериалах «Московская сага» (2004 г.), «Второе восстание Спартака» (2012 г.), «Чкалов» (2012 г.), «Сын отца народов» (2013 г.), «Орлова и Александров» (2015 г.).

Примечания

Ссылки

• [ru.rodovid.org/wk/Запись:705026 Поскрёбышев, Александр Николаевич] на «Родоводе». Дерево предков и потомков

Отрывок, характеризующий Поскрёбышев, Александр Николаевич

Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
Свист и удар! В пяти шагах от него взрыло сухую землю и скрылось ядро. Невольный холод пробежал по его спине. Он опять поглядел на ряды. Вероятно, вырвало многих; большая толпа собралась у 2 го батальона.
– Господин адъютант, – прокричал он, – прикажите, чтобы не толпились. – Адъютант, исполнив приказание, подходил к князю Андрею. С другой стороны подъехал верхом командир батальона.
– Берегись! – послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.