Четвёртая пятилетка

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Пятилетки СССР
Первая пятилетка (1928—1932)
Вторая пятилетка (1933—1937)
Третья пятилетка (1938—1942)
Четвёртая пятилетка (1946—1950)
Пятая пятилетка (1951—1955)
Шестая пятилетка (1956—1960)
Седьмая пятилетка (1959—1965)
Восьмая пятилетка (1966—1970)
Девятая пятилетка (1971—1975)
Десятая пятилетка (1976—1980)
Одиннадцатая пятилетка (1981—1985)
Двенадцатая пятилетка (1986—1990)
Тринадцатая пятилетка (1991—1995)
См. также
Госплан СССР
Экономика СССР
Плановое хозяйство
Индустриализация СССР
Великие стройки коммунизма

Четвёртая пятилетка (19461950) — четвёртый пятилетний план восстановления и развития народного хозяйства СССР после окончания Великой Отечественной войны. Основная хозяйственно-политическая задача пятилетки была сформулирована И. В. Сталиным 9 февраля 1946 года: «восстановить пострадавшие районы страны, восстановить довоенный уровень промышленности и сельского хозяйства и затем превзойти этот уровень в более или менее значительных размерах»[1].





История

…Что касается планов на более длительный период, то партия намерена организовать новый мощный подъём народного хозяйства, который дал бы нам возможность поднять уровень нашей промышленности, например, втрое по сравнению с довоенным уровнем. Нам нужно добиться того, чтобы наша промышленность могла производить ежегодно до 50 миллионов тонн чугуна, до 60 миллионов тонн стали, до 500 миллионов тонн угля, до 60 миллионов тонн нефти. Только при этом условии можно считать, что наша Родина будет гарантирована от всяких случайностей. На это уйдёт, пожалуй, три новых пятилетки, если не больше. Но это дело можно сделать, и мы должны его сделать.

— И. В. Сталин. Речь на предвыборном собрании избирателей Сталинского избирательного округа города Москвы 9 февраля 1946 года[1]

Через 15 лет, в 1961 году, в Советском Союзе было произведено 50,9 млн тонн чугуна (101,8 % от упомянутых ориентиров), 70,8 млн тонн стали (118 %), 506,4 млн тонн угля (101,2 %), 166 млн тонн нефти (276,7 %)[2].

18 марта 1946 года Верховный Совет СССР принял Закон о четвёртом пятилетнем плане восстановления и развития народного хозяйства страны. В нём намечалось увеличение (по сравнению с довоенным уровнем) добычи угля на 51 %, нефти — на 14 % (до 35 млн тонн). На практике производство нефти возросло на 21,7 %, угля — на 57,4 %.

В 1946 году было выплавлено 9,9 млн т чугуна и 13,3 млн т стали, добыто 163,8 млн т угля и 21,7 млн т нефти[3].

Экономические показатели

Промышленность

В 1945 году объём производства по промышленности в целом составлял 92 % от уровня 1940 года.

Топливные отрасли

В 1945 году в топливных отраслях объём производства составлял 77,8 % от уровня 1940 года.

НПЗ Советского Союза (как и до войны) перерабатывали практически всю добываемую нефть — сырьё не вывозилось.

Добыча нефти в 1945 году составила 19 436 тыс т.

Машиностроение

Объём выпуска продукции машиностроения в СССР в 1950 году был в 2,3 раза больше, чем в 1940 году. В 1947 году было произведено 9,6 тыс легковых машин, в 1950 году — 64,6 тыс.

Транспорт

В 1950 году гражданская авиация перевезла в 3,5 раза больше пассажиров, чем в 1940 году.

Интересные факты

  • В Липецке, который стал центром Липецкой области в 1954 году, появились несколько улиц, которые были названы в честь пятилетки. Сегодня осталась одна — улица 4-й Пятилетки.
  • «Русские учёные внесли свой вклад в решение проблемы атома. Роль советской науки в этих исследованиях непрерывно возрастает. В плане новой пятилетки и восстановления и развития хозяйства намечены экспериментальные и теоретические работы, которые должны привести к практическому использованию атомной энергии на благо нашей Родины и в интересах всего человечества» (Лев Ландау, 1946 год)[4].

В филателии

См.также

Напишите отзыв о статье "Четвёртая пятилетка"

Примечания

  1. 1 2 И. В. Сталин. [grachev62.narod.ru/stalin/t16/t16_01.htm Речь на предвыборном собрании избирателей Сталинского избирательного округа города Москвы 9 февраля 1946 года.]
  2. [www.oilru.com/nr/178/4142/ Фундамент нефтяной сверхдержавы. Он во многом закладывался в годы послевоенной четвёртой пятилетки.]
  3. Хлевнюк О. В. Советская экономическая политика на рубеже 1940—1950-х годов и «дело Госплана»
  4. [elementy.ru/lib/430545 Великий универсал XX века (к 100-летию Льва Давидовича Ландау)]

Ссылки

  • [www.nivestnik.ru/2002_1/21.shtml СССР В 1945–1953 гг.: Экономика, власть и общество.]
  • [www.oilru.com/nr/178/4142/ Фундамент нефтяной сверхдержавы]. «Нефть России» № 2, февраль 2008.
  • [www.makeevugol.donbass.com/html/1945-1950.html Восстановление шахт на Донбассе.]

Отрывок, характеризующий Четвёртая пятилетка

Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.