Последнее лето детства
Последнее лето детства | |
Жанр | |
---|---|
Режиссёр | |
Автор сценария | |
В главных ролях | |
Оператор | |
Композитор | |
Кинокомпания | |
Длительность |
193 мин. |
Страна | |
Год | |
IMDb | |
«После́днее ле́то де́тства» — советский трёхсерийный художественный телевизионный фильм, снятый в 1974 году по повести Анатолия Рыбакова «Выстрел» (1975) режиссёром Валерием Рубинчиком.
Содержание
История
Фактически киносценарий был опубликован раньше, а затем переработан в повесть. Это заключительная часть приключенческой трилогии («Кортик», «Бронзовая птица», «Последнее лето детства»). Снявший первые две части трилогии Н. А. Калинин умер и третью часть доверили снимать В. Рубинчику. Автору книги — первоисточника сценария фильма А. Рыбакову при первом просмотре фильм категорически не понравился, он сделал 27 замечаний[1].
Его раздражало абсолютно всё. В «Кортике» и «Бронзовой птице» всё ему было родным, а тут всё чужое. Он не принял всю стилистику фильма.— Надежда Белохвостик
Поскольку без одобрения Рыбакова фильм принимать отказывались, Рубинчику пришлось вносить изменения.
Сюжет
Действие фильма происходит в Москве в 1926 году, во времена НЭПа. Трое главных героев — Миша, Генка и Слава — выросли и стали комсомольцами. В их дворе происходит убийство — ночью застрелили инженера Зимина. Главным подозреваемым оказывается местный хулиган. Но Миша отказывается безоговорочно поверить в его вину и пытается самостоятельно найти доказательства. Занимаясь расследованием, ему удаётся не только выйти на след банды, причастной к убийству, но и прервать цепь хищений, которые совершались на мануфактуре, где работал Зимин. Ему также удаётся спасти нескольких беспризорников от вовлечения в преступную деятельность.
В ролях
- Владимир Антоник — Миша Поляков, комсомолец
- Евгений Евстигнеев — Валентин Валентинович Навроцкий, расхититель мануфактуры
- Вячеслав Молоков — Витька Буров по прозвищу «Альфонс Доде», местный хулиган
- Серёжа Беляк — Лёня Панфилов по кличке «Шныра», сын работника склада
- Саша Катько — Паштет
- Люда Куцелай — Белка
- Александр Жданов — Генка Петров
- Леонид Белозорович — Антон
- Николай Денисов — Славка Эльдаров
- Владимир Герасимов — Юра
- Владимир Лосев — Костя-Карлик
- Олег Грачёв — Андрей Зимин по кличке «Фургон», сын инженера
- Александр Вокач — Николай Львович Зимин, главный инженер
- Зоя Осмоловская — Ольга Дмитриевна Зимина, его жена
- Ирина Борисова — Люда Зимина
- Вадим Ганшин — Василий Иванович, фотограф
- Виктор Лебедев — тапёр
- Геннадий Овсянников — Евгений Иванович Красавцев, начальник сбыта
- Юрий Сидоров — Свиридов
- Вера Кавалерова
- Александр Кашперов — синеблузник
- Георгий Штиль — отец Витьки Бурова
- Валентина Ананьина — мать Витьки Бурова
- Георгий Ручимский — старик-бутылочник
- Анатолий Чарноцкий
- Николай Горлов — Панфилов, работник склада
- Рогволд Суховерко — жулик
- Б. Вишкарев
- Александра Зимина — бабушка, «приютившая» Белку
- Нина Кононович
- Е. Савко
- С. Симаров
- В. Шибко
Съёмочная группа
- Автор сценария: Анатолий Рыбаков
- Режиссёр: Валерий Рубинчик
- Оператор: Марк Брауде
- Художник: Михаил Карпук
- Композитор: Евгений Глебов
- Тексты песен: Булат Окуджава
Расхождения с книгой
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 2 июля 2011 года. |
Возможно, этот раздел содержит оригинальное исследование. Добавьте ссылки на источники, в противном случае он может быть удалён.
Дополнительные сведения могут быть на странице обсуждения. (2 июля 2011) |
Расхождения в основном обусловлены последующей переработкой, так как киносценарий был создан раньше. В книге Генка становится фактически отрицательным персонажем. Он крайне критичен к окружающим, некритичен к себе и занимает нонконформистскую позицию. В фильме был создан персонаж Антона, которого наделили поведением и репликами Генки из книги. Генка же в фильме остаётся прежним Генкой, вдобавок декламирует стихи собственного сочинения, которые по книге принадлежат ещё одному соученику Миши и Генки — Яше Полонскому.
Славка в книге практически бросил школу и работает тапёром в ресторане, где гуляют нэпманы. Фактически в книге расследование убийства инженера Зимина ведёт один Миша Поляков, Славка настроен скептически, а Генка участия в нём и вовсе не принимает.
Песни
«Я не богат» (Е. Глебов — Б. Окуджава)[2]
Напишите отзыв о статье "Последнее лето детства"
Примечания
Ссылки
- [www.kino-teatr.ru/kino/movie/sov/p/5436/annot/ Фильм на сайте КиноТеатр. Ру]
|
Отрывок, характеризующий Последнее лето детства
Он невольно оглянулся на адъютанта.– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил: