Последняя песня Бильбо

«Последняя песня Бильбо» (англ. Bilbo's Last Song) — стихотворение Дж. Р. Р. Толкина. Было передано Толкином в дар своему секретарю Джою Хиллу (англ. Joy Hill) в 1966 году. После смерти Толкина в 1973 году Хилл показал стихотворение Дональду Суонну, которому оно так понравилось, что он положил его на музыку и включил во второе издание цикла песен «Дорога вдаль и вдаль идет» в 1978 году. Стихотворение было также проиллюстрировано художницей Паулина Бейнс (англ. Pauline Baynes) и опубликовано в виде плаката в 1974 году. В 1990 году текст был в конце концов опубликован в виде книги, заново проиллюстрированной Бейнс.

Стихотворение поется Бильбо Бэггинсом в Серебристых Гаванях перед тем, как он должен покинуть Средиземье навсегда. Хронологически стихотворение попадает в самый конец «Возвращения короля», последнего тома «Властелина Колец», хотя оно было написано позже, чем основной роман, и никогда не включалось в него.

Песня была включена в адаптацию «Властелина Колец», транслировавшуюся по BBC Radio 4 (1981), с музыкой Стивена Оливера. Первая строфа пелась Джоном Ле Мезурье (Бильбо), вторая была опущена, а третью пел мальчик-сопрано (однако на записи, включенной в саундтрек, присутствовали все три строфы).

В фильме Питера Джексона «Властелин колец: Возвращение короля» (2003) прямых ссылок на песню нет. Дистрибьютор фильма, New Line Cinema, не получил лицензии на использование стихотворения, поскольку оно является отдельной от «Властелина Колец» работой, а Кристофер Толкин, сын автора и его литературный душеприказчик, отказал кинокомпании в лицензии, поскольку он в принципе отказывался иметь что-либо общее с экранизацией романа. Финальные титры фильма сопровождаются оригинальной песней «На Запад» (англ. Into the West) в исполнении Энни Леннокс, которая имела аналогичный эмоциональный эффект. В дополнение к этому, композитор Говард Шор (англ. Howard Shore) написал оригинальную композицию для хора с оркестром под названием «Песня Бильбо», которую можно услышать в конце титров на DVD с режиссёрской версией фильма («Песня Бильбо», включенная в фильм, является эльфийским переводом песни, определяемой в алфавитном указателе «Властелина Колец» как «Песня Бильбо»; это, в действительности, походная песня «Я размышляю у огня» из третьей главы книги 2 тома «Братство Кольца»).

Эта песня, спетая в 1978 году композитором Дональдом Суонном под собственный фортепианный аккомпанемент, была позже добавлена на компакт-диск, включающий песенный цикл «Дорога вдаль и вдаль идёт».

Песня также была записана группой The Hobbitons (на музыку Стивена Оливера) и включена в альбом «Песни Дж. Р. Р. Толкина из Средиземья» (англ. J.R.R. Tolkien's Songs from Middle-earth).

Ссылки

• [tolkien.cro.net/talesong/lastsong.html Текст стихотворения]

Отрывок, характеризующий Последняя песня Бильбо

Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.