Поснов, Михаил Эммануилович
Поделись знанием:
Погода уже несколько дней стояла тихая, ясная, с легкими заморозками по утрам – так называемое бабье лето.
В воздухе, на солнце, было тепло, и тепло это с крепительной свежестью утреннего заморозка, еще чувствовавшегося в воздухе, было особенно приятно.
На всем, и на дальних и на ближних предметах, лежал тот волшебно хрустальный блеск, который бывает только в эту пору осени. Вдалеке виднелись Воробьевы горы, с деревнею, церковью и большим белым домом. И оголенные деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы дальнего белого дома – все это неестественно отчетливо, тончайшими линиями вырезалось в прозрачном воздухе. Вблизи виднелись знакомые развалины полуобгорелого барского дома, занимаемого французами, с темно зелеными еще кустами сирени, росшими по ограде. И даже этот разваленный и загаженный дом, отталкивающий своим безобразием в пасмурную погоду, теперь, в ярком, неподвижном блеске, казался чем то успокоительно прекрасным.
Французский капрал, по домашнему расстегнутый, в колпаке, с коротенькой трубкой в зубах, вышел из за угла балагана и, дружески подмигнув, подошел к Пьеру.
– Quel soleil, hein, monsieur Kiril? (так звали Пьера все французы). On dirait le printemps. [Каково солнце, а, господин Кирил? Точно весна.] – И капрал прислонился к двери и предложил Пьеру трубку, несмотря на то, что всегда он ее предлагал и всегда Пьер отказывался.
– Si l'on marchait par un temps comme celui la… [В такую бы погоду в поход идти…] – начал он.
Пьер расспросил его, что слышно о выступлении, и капрал рассказал, что почти все войска выступают и что нынче должен быть приказ и о пленных. В балагане, в котором был Пьер, один из солдат, Соколов, был при смерти болен, и Пьер сказал капралу, что надо распорядиться этим солдатом. Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что на это есть подвижной и постоянный госпитали, и что о больных будет распоряжение, и что вообще все, что только может случиться, все предвидено начальством.
– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]
| Михаил Эммануилович Поснов | |
 | |
| Род деятельности: |
церковный историк, библеист |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Поснов Михаил Эммануилович (1873, Рязанская губерния — 13 октября 1931, София) — русский библеист, историк христианской Церкви.
Обучался в Киевской духовной академии, по окончании преподавал в ней библейскую историю. В 1908 году стал приват-доцентом Киевского университета по кафедре истории Церкви. С 1910 года преподавал в Киевской духовной академии Священное Писание Нового Завета. В 1913 году стал профессором кафедры истории древней Церкви Киевской академии. После Октябрьской революции эмигрировал, с 1919 года и до смерти был профессором догматики и церковной истории в Софийской духовной академии, а также профессор церковной истории Софийского университета.
Сочинения
- Поснов, М. Э. Идея Завета Бога с израильским народом в Ветхом завете: Опыт богословско-философского обозрения истории израильского народа (магистерская диссертация, 1898 год).
- Поснов, М. Э. Взаимодействие двух факторов в истории израильского народа — божественного и человеческого (1903 год).
- Поснов, М. Э. Иудейство (к характеристике внутренней жизни еврейского народа в послепленное время) (1906 год).
- Поснов, М. Э. К вопросу об источниках христианского вероучения и задачах его (1906 год).
- Поснов, М. Э. О судьбах библейского Израиля (1907 год).
- Поснов, М. Э. Первая христианская община и коммунизм (1909 год).
- Поснов, М. Э. Новые типы построения древней истории Церкви (1909 год).
- Поснов, М. Э. О личности основателя христианской церкви (1910 год).
- Поснов, М. Э. Евангелие Иисуса Христа и Евангелие апостолов о Христе (1911 год).
- Поснов, М. Э. Гностицизм II века и победа христианской церкви над ним (докторская диссертация, 1917 год).
- Поснов, М. Э. Самарийские маги — христианские ересиархи (1917 год).
- Поснов, М. Э. Митрополит Антоний как православный богослов-догматист (1929 год).
- Поснов, М. Э. История христианской церкви (до разделения церквей — 1054 г.).
Напишите отзыв о статье "Поснов, Михаил Эммануилович"
Литература
- Колупаев В. Поснов Михаил Эммануилович // Католическая энциклопедия. Т. III (М - П). М.: «Научная книга», Издательство францисканцев, 2007. С. 1674 – 1675.
Ссылки
- Мень А. В. Поснов Михаил Эммануилович // Библиологический словарь: в 3 т. — М.: Фонд имени Александра Меня, 2002.
Отрывок, характеризующий Поснов, Михаил Эммануилович
Пьер смотрел то вниз по полю, по которому в нынешнее утро разъездились повозки и верховые, то вдаль за реку, то на собачонку, притворявшуюся, что она не на шутку хочет укусить его, то на свои босые ноги, которые он с удовольствием переставлял в различные положения, пошевеливая грязными, толстыми, большими пальцами. И всякий раз, как он взглядывал на свои босые ноги, на лице его пробегала улыбка оживления и самодовольства. Вид этих босых ног напоминал ему все то, что он пережил и понял за это время, и воспоминание это было ему приятно.Погода уже несколько дней стояла тихая, ясная, с легкими заморозками по утрам – так называемое бабье лето.
В воздухе, на солнце, было тепло, и тепло это с крепительной свежестью утреннего заморозка, еще чувствовавшегося в воздухе, было особенно приятно.
На всем, и на дальних и на ближних предметах, лежал тот волшебно хрустальный блеск, который бывает только в эту пору осени. Вдалеке виднелись Воробьевы горы, с деревнею, церковью и большим белым домом. И оголенные деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы дальнего белого дома – все это неестественно отчетливо, тончайшими линиями вырезалось в прозрачном воздухе. Вблизи виднелись знакомые развалины полуобгорелого барского дома, занимаемого французами, с темно зелеными еще кустами сирени, росшими по ограде. И даже этот разваленный и загаженный дом, отталкивающий своим безобразием в пасмурную погоду, теперь, в ярком, неподвижном блеске, казался чем то успокоительно прекрасным.
Французский капрал, по домашнему расстегнутый, в колпаке, с коротенькой трубкой в зубах, вышел из за угла балагана и, дружески подмигнув, подошел к Пьеру.
– Quel soleil, hein, monsieur Kiril? (так звали Пьера все французы). On dirait le printemps. [Каково солнце, а, господин Кирил? Точно весна.] – И капрал прислонился к двери и предложил Пьеру трубку, несмотря на то, что всегда он ее предлагал и всегда Пьер отказывался.
– Si l'on marchait par un temps comme celui la… [В такую бы погоду в поход идти…] – начал он.
Пьер расспросил его, что слышно о выступлении, и капрал рассказал, что почти все войска выступают и что нынче должен быть приказ и о пленных. В балагане, в котором был Пьер, один из солдат, Соколов, был при смерти болен, и Пьер сказал капралу, что надо распорядиться этим солдатом. Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что на это есть подвижной и постоянный госпитали, и что о больных будет распоряжение, и что вообще все, что только может случиться, все предвидено начальством.
– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]
