Посольская изба
Посо́льская изба́ (букв. «Палата депутатов», польск. Izba Poselska) — нижняя палата сейма Королевства Польского, а после — Речи Посполитой, состоявшая из избранных шляхтой на сеймиках депутатов (послов). Посольская изба была одним из трёх органов (наряду с сенатом и королём), составлявших Сейм Речи Посполитой. После Люблинской унии, объединившей Корону Королевства Польского с Великим княжеством Литовским в одно государство Речь Посполитую, в посольской избе было 170 депутатов, в том числе 48 из Великого княжества Литовского[1]. К середине XVIII века количество депутатов увеличилось[2]. Допускалось присутствие депутатов от больших городов (Кракова и Вильны, позднее также Люблина, Львова, Данцига и Каменца-Подольского), однако без права голоса.
Напишите отзыв о статье "Посольская изба"
Примечания
- ↑ Радаман А. Сенат // Вялікае Княства Літоўскае. Энцыклапедыя у 3 т. — Мн.: БелЭн, 2005. — Т. 2: Кадэцкі корпус — Яцкевіч. — 788 с. — ISBN 985-11-0378-0.
- ↑ Дмитрачков П. Ф. Из истории развития государственности на белорусских землях (вторая половина XVI-XVIII вв.) // Беларуская думка. — 07, 2009.
Отрывок, характеризующий Посольская изба
Княжна Марья просила прощенья у Амальи Евгеньевны и у отца за себя и за Филиппа буфетчика, который просил заступы.В такие минуты в душе княжны Марьи собиралось чувство, похожее на гордость жертвы. И вдруг в такие то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что было хуже всего, он за обедом, когда не было гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал, выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущейся головой. «Он стар и слаб, а я смею осуждать его!» думала она с отвращением к самой себе в такие минуты.
В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.
Князь Николай Андреич, смеявшийся над медициной, последнее время, по совету m lle Bourienne, допустил к себе этого доктора и привык к нему. Метивье раза два в неделю бывал у князя.
В Николин день, в именины князя, вся Москва была у подъезда его дома, но он никого не велел принимать; а только немногих, список которых он передал княжне Марье, велел звать к обеду.
Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
