Посольский приказ

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Посольский дьяк»)
Перейти к: навигация, поиск

Посо́льский прика́з — центральное правительственное учреждение (прика́з) в России в 15491720 годах, ведавшее сношениями с иностранными государствами, выкупом и обменом пленными, управлявшее рядом территорий на юго-востоке страны, некоторыми категориями служилых людей и так далее.

Посольский приказом руководил Посольский дьяк или Приказной дьяк.





История

Образован в 1549 году в связи с передачей «посольских дел» И. М. Висковатому. В конце XVI века в Посольском приказе под началом «посольского думного дьяка» и его «товарища» работали 15—17 подьячих и несколько толмачей (переводчиков).

В XVII веке рост международного значения Русского государства вызвал существенное расширение функций Посольского приказа и его штатов (в 1689 году он включал уже 53 подьячих, 22 переводчика и 17 толмачей). Структурно он делился по территориально-государственному признаку на повытья. Кроме того, с 1621 года дьяки Посольского приказа специально для царей Михаила Фёдоровича и Алексея Михайловича стали готовить рукописные «Вестовые письма» — первую русскую газету. Источником информации из-за границы служили иностранные газеты, новости внутри страны поступали из различных приказов.

На Посольский приказ было возложено общее руководство внешней политикой страны и вся текущая дипломатия: отправка русских посольств за границу, приём и отпуск иностранных посольств, подготовка текстов инструкций («наказов») русским послам и переписка с ними, подготовка соглашений, ведение переговоров, а с начала XVIII века также назначение и контроль за действиями постоянных русских дипломатических представителей за границей. Посольский приказ ведал иностранными купцами во время их пребывания в России и вообще всеми приезжими иноземцами, кроме военных. Кроме того, он занимался выкупом и обменом русских пленных, управлял вновь присоединяемыми территориями (Сибирь, Смоленская земля и др.), ведал служилыми татарами-помещиками центральных уездов.

Во второй половине XVII века Посольскому приказу подчинялись Малороссийский приказ, приказ Великого княжества Литовского, Смоленский приказ. Государства, которыми ведал Посольский приказ, распределялись по повытьям так:

1-е повытье: Папский престол, Священная Римская империя германской нации, Испания, Франция, Англия (и все протокольные вопросы).

2-е повытье: Швеция, Польша, Валахия, Молдавия, Турция, Крым, Голландия, Гамбург, ганзейские города, греки и приезды «греческих властей» (Константинопольский патриарх).

3-е повытье: Дания, Бранденбург, Курляндия (и все дела, относящиеся к ведению технического обеспечения сношений: переводчики, толмачи, драгоманы, переписчики, золотописцы).

4-е повытье: Персия, Армения, Индия, Калмыцкое государство, донские казаки (Донская республика) (по поводу калмыков и казаков см курс лекций Ростовского университета), (а также все, что относилось к связи: диппочта и почта в целом, курьеры, гонцы, вестовые, связные, служба обеспечения безопасности дипломатических работников («расправные дела») и торговое представительство.

5-е повытье: Китай, Бухара, Ургенч (Хива), сибирские калмыки (Чжунгарское государство), Грузия (и обеспечение экипировки посольских работников и оформление приёмов (суконное дело, позументное, полотняные заводы и т. д.)).

В Посольском приказе хранились государственные печати (которые прикладывались к дипломатическим и внутриполитическим актам), а также государственный архив, включавший важнейшую внешнеполитическую и внутриполитическую документацию.

С 1667 года во главе Посольского приказа стояли уже не дьяки, а бояре. В 1670-е он именовался «Государственным приказом посольской печати».

В начале XVIII века в результате реформ Петра I руководство внешними сношениями перешло от Посольского приказа к Посольской канцелярии. В 1720 году Посольский приказ был упразднён и заменён Коллегией иностранных дел.

Главы

Имя Полномочия Действующий глава государства
Начало Окончание
Посольский приказ
1 Иван Висковатов 1549 1570 Иван IV
2 Андрей Щелкалов 1570 1594 Иван IV, Фёдор I Иоаннович, Борис Годунов
3 Василий Щелкалов 1594 1601 Борис Годунов
4 Афанасий Власьев 1601 1605 Борис Годунов, Фёдор II Годунов, Лжедмитрий I
5 Иван Грамотин 1605 1606 Лжедмитрий I
6 Пётр Третьяков 1608 1610 Василий Шуйский
7 Иван Грамотин 1610 1612 Лжедмитрий II
8 Пётр Третьяков 1612 1618 Михаил Фёдорович
9 Иван Грамотин 1618 1635 Михаил Фёдорович
10 Алмаз (Ерофей) Иванов 1653 1667 Михаил Фёдорович, Алексей Михайлович
11 Афанасий Ордин-Нащокин 1667 1671 Алексей Михайлович
12 Артамон Матвеев 1671 1676 Алексей Михайлович, Фёдор III Алексеевич
13 Ларион Иванов 1676 1682 Фёдор III Алексеевич,Пётр I
14 Василий Голицын 1682 1689 Пётр I
15 Емельян Украинцев 1689 1697 Пётр I
16 Лев Нарышкин 1697 1699 Пётр I
17 Фёдор Головин 1699 1706 Пётр I
18 Пётр Шафиров 1706 1708 Пётр I
19 Гаврила Головкин 1708 1717 Пётр I, Екатерина I, Пётр II, Анна Иоанновна

См. также

Напишите отзыв о статье "Посольский приказ"

Литература

  • Василенко Н. П. Приказы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • Демидова Н. Ф. Обучение при Посольском и Поместном приказах // Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР с древнейших времен до конца XVII в. — М., 1989. — С. 103—107.
  • Обзор посольских книг из фондов — коллекций, хранящихся в ЦГАДА (конец XV — начало XVIII в.) / Сост. Н. М. Рогожин. — М., 1990.
  • Опись архива Посольского приказа 1626 года: В 2 ч. / Под ред. С. О. Шмидта. — М., 1977.
  • Опись архива Посольского приказа 1673 года: В 2 ч. / Под ред. С. О. Шмидта. — М., 1990.
  • Рогожин Н. М. Посольский приказ и его роль в проведении внешней политики России // История внешней политики России. Конец XV—XVII век (от свержения ордынского ига до Северной войны). — М., 1999. — С. 343—406.
  • Рогожин Н. М. У государевых дел быть приказано… — М., 2002.
  • Рогожин Н. М. Диалог вероисповеданий в дипломатии средневековой Руси // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. — 2000. — № 1. — С. 40—50.
  • Савва В. И. О Посольском приказе в XVI веке. — Харьков, 1917.
  • Савва В. И. Дьяки и подьячие Посольского приказа в XVI веке: Справочник / Сост. В. И. Савва; Предисл. С. О. Шмидта; Институт истории СССР АН СССР. — М., 1983. — 228 с.

Ссылки

  • [disser.h10.ru/autoref/belyakovAV.html Беляков А. В. «Служащие посольского приказа второй четверти XVII века». Институт российской истории РАН. Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук. М., 2001]
  • [dic.academic.ru/dic.nsf/dic_diplomatic/1012/ПОСОЛЬСКИЙ Дипломатический словарь]
  • [dic.academic.ru/dic.nsf/enc3p/241338 Большой Энциклопедический словарь]
  • Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
  • [www.e-reading.org.ua/bookreader.php/150710/Pohlebkin_-_Vneshnyaya_politika_Rusi,_Rossii_i_SSSR_za_1000_let_v_imenah,_datah,_faktah._Vypusk_1.html Похлебкин Вильям Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, фактах. Выпуск 1]
  • [hist.ctl.cc.rsu.ru/Don_NC/XVI-XIXbeg/Don_NC3.htm Дон и Северный Кавказ в первой половине XVI –XIX века (Курс лекций Ростовского университета)]

Отрывок, характеризующий Посольский приказ

Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.