Постдиско
Поделись знанием:
В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.
В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
| Постдиско | |
| Направление: | |
|---|---|
| Истоки: |
Диско, Пи-фанк (англ.), Соул, Ритм-н-блюз, Электроника, Даб, Экспериментал |
| Место и время возникновения: |
конец 1970-х — начало 1980-х, США, Великобритания |
| Родственные: | |
|
Hi-NRG, Фристайл, Буги (жанр) (англ.), Дэнс-поп, Итало-диско, Дэнс-рок | |
| Производные: | |
| См. также: | |
Постдиско (англ. Post-disco) — жанр электронного прогрессивного ритм-н-блюза, возникшего в конце 1970-х, однако этот термин чаще используется для описания развития популярной музыки в 1979—1986 гг., начиная с ночи 12 июля 1979 года, которая получила название Disco Demolition Night (рус. Ночь Сноса Диско), когда неприязнь к диско привела к уничтожению тысяч пластинок на бейсбольном поле в Чикаго и заканчивая повсеместным появлением хаус-музыки.[9] На последних этапах своего существования диско стал проявлять все более и более электронный характер, который стал основой для Hi-NRG[9], фристайла[9], итало-диско[10][9], буги[10][9]. Кроме того, некоторые варианты постдиско включают дэнс-поп[1][11] и ранний альт-дэнс.[10]
На Восточном побережье существовало андеграундное движение, «урезанное» и демонстрирующее «радикальное различие звуков»[10], которое не представляло собой «ни диско, ни R&B»[12] Эта сцена, изначально возглавляемая исполнителями Urban contemporary, известная как постдиско, появилась в Нью-Йорке, частично, в ответ на чрезмерную коммерциализацию и художественный крах диско-культуры. Постдиско развился из ритм-н-блюза, под влиянием Parliament-Funkadelic,[13] электронного диско, даб-техники и других жанров. Типичными постдиско-исполнителями были нью-Йоркские D Train[12] и Unlimited Touch[12], характеризуемые более урбанистическим подходом, в то время как Material[14] и ESG[15] были более экспериментальными. Постдиско, как и диско, был рынком на основе синглов,[10] контролируемым в основном независимыми звукозаписывающими компаниями, которые достигали различного успеха в чартах в начале-середине 1980-х. Наибольший творческий контроль был у продюсеров и клубных диджеев, а не в руках исполнителей.[10]
Содержание
Характеристики
История
Предыстория событий
США
Со спадом популярности диско радиостанции стали обращать внимание на другие жанры, такие как регги, панк-рок и/или нью-вейв, в то время как основные крупные диско-лейблы, в числе которых Casablanca, TK Records и RSO Records обанкротились. С прогрессом диско в сторону электронной музыки появились такие поджанры, как Hi-NRG, фристайл, итало-диско и буги,[16][9][17] последний из которых более остальных тесно связан с постдиско.[18][19]
Бразильский продюсер и первопроходец фьюжн-джаза Eumir Deodato был хорошо осведомлен о текущих тенденциях в американской андеграундной музыке, он помог провальной фанк-группе Kool & the Gang обновить имидж и записать наиболее успешные хиты в их карьере, путём адаптации их звучания к постдиско.[20] Первопроходец итало-диско, продюсер неамериканского происхождения Jacques Fred Petrus, основатель B. B. & Q. Band и Change, рассказывает о своем переходе с диско на постдиско: «Звучание изменилось на более фанково-танцевальный/ритм-н-блюзовый стиль».[21] Французский авторский дуэт Henri Belolo и Jacques Morali, основавший успешную группу Village People, подписывает свою прежнюю диско-группу The Ritchie Family на RCA Records для издания альбома I'll Do My Best (1981), который отражает радикальное изменение их звучания.[21] На западном побережье, особенно в Калифорнии, другой подход приводит к другому звучанию. Dick Griffey и Leon Sylvers III из SOLAR Records продюсируют альбом Rough Riders (1979) группы Lakeside, которая уже проявила эти новые тенденции и, как отметил Billboard, «инструментально демонстрирует экономичные/сдержанные аранжировки».[22] Разбавленное постдиско появилось на альбоме Off the Wall (1979) Майкла Джексона, спродюсированном Куинси Джонсом, который помог многим молодым продюсерам найти новое направление танцевальной музыки.[23] К прочим примерам раннего американского постдиско относятся Rick James и Teena Marie.[24]
Великобритания
В отличие от Соединенных Штатов, где движение анти-диско оказывало влияние на общее отношение к диско, в Великобритании постдиско в значительной степени опиралось на диско и различные элементы американского постдиско и других жанров (хотя эта ассоциация будет размыта уже к концу 1979 года).[24] Ярким примером этого является сингл "[www.youtube.com/watch?v=Avvh5H-EPWU Pop Muzik]" группы M, возглавивший чарты по обе стороны Атлантики в 1979 году. Согласно Billboard, американское постдиско представляло собой смесь различных жанров, с фокусом на электронную музыку и R&B, тогда как джаз-фанк был ключевым элементом британской сцены, на которой появились Chaz Jankel, Central Line и Imagination.
1980-е: золотое время
2000-е: влияние
В конце 1990-х и на протяжении 2000-х, электронные и, особенно, хаус-исполнители испытывали влияние постдиско. Например, французская хаус-группа Daft Punk, внедрившая элементы постдиско, диско и синти-попа в альбом Discovery (2001).[44] Другим примером является исполнитель Les Rythmes Digitales, издавший альбом Darkdancer (1999) с влиянием постдиско и электро.[45] Канадская группа Chromeo дебютировала в 2004 году с альбомом She's in Control.[46] Аналогичный американский исполнитель Dâm-Funk выпустил альбом Toeachizown (2009) с влиянием буги и электро.[47] Группа Escort из Нью-Йорка появилась на постдиско и постпанк-ривайвл сценах в 2006 году.[48]
Связанные жанры
Буги
Буги (или электро-фанк)[49][50] — поджанр постдиско с сильным влиянием фанка, который был незначительно представлен в начале-середине 1980-х годов. Шон П. описал его как «в значительной степени игнорируемый, или считающийся бедным родственником диско — слишком медленный, слишком электронный, слишком R & B … и даже слишком чёрный».[51]
Дэнс-рок
Дэнс-рок — другое постдиско-движение, с меньшим влиянием R&B и фанка, связанное с постпанком и ноу-вейвом. Примерами являются трек «[www.youtube.com/watch?v=GjDgoXs-uWI No G.D.M.]» группы Gina X[52], исполнители Liquid Liquid, Polyrock[53], Dinosaur L и компиляция Disco Not Disco (2000)[54][55]. Это движение также связано с dance-oriented rock (или DOR), который Майкл Кэмпбелл определяет в своей книге как «смесь постпанка и постдиско»[56]. Кэмпбелл также процитировал Роберта Кристгау, который описал DOR, как обобщающее понятие, используемое различными диджеями в 1980-х.[57]
Дэнс-поп
Дэнс-поп — это танцевальная поп-музыка, появившаяся после спада диско и первого проявления «урезанного» постдиско. Первыми дэнс-поп-песнями были "[www.youtube.com/watch?v=GtfZbj4J71A Last Night a D.J. Saved My Life]" группы Indeep, "[www.youtube.com/watch?v=zu5xfnUz7c0 Love Come Down]" певицы Evelyn "Champagne" King, "[www.youtube.com/watch?v=BTdPPc3dxqE Juicy Fruit]" группы Mtume. В 1983 году вышел дебютный альбом Мадонны в стилях дэнс-поп, урбан и клубная музыка. Британский вариант дэнс-попа, впервые прозвучавший у Stock, Aitken & Waterman, был под сильным влиянием хауса и hi-NRG, иногда его называли евробит.[58]
Итало-диско
Итало-диско — поджанр диско-музыки испытавший влияние постдиско, hi-NRG, электроник-рока и европейской музыки. Изначально итало-диско исполняли в основном итальянские музыканты, но вскоре появились исполнители из Канады и США. Одними из ранних примеров были Klein + M.B.O., Kano и американец Bobby Orlando.
Hi-NRG
Фристайл
Напишите отзыв о статье "Постдиско"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.slantmagazine.com/music/feature/100-greatest-dance-songs/206 Slant Magazine] | Music | 100 Greatest Dance Songs. Retrieved on 2-2-2009
- ↑ Haggerty George E. Gay Histories and Cultures: An Encyclopedia. — Taylor & Francis, 2000. — P. 256. — ISBN 0-8153-1880-4.
- ↑ 1 2 Demers, Joanna (2006). «Dancing Machines: 'Dance Dance Revolution', Cybernetic Dance, and Musical Taste». Popular Music (Cambridge University Press) 25 (3): 25, 401–414. DOI:10.1017/S0261143006001012. “"In terms of its song repertoire, DDR is rooted in disco and post-disco forms such as techno and house. But DDR can be read as the ultimate postmodern dance experience because the game displays various forms of dance imagery without stylistic or historical continuity (Harvey 1990, p. 62,...)”
- ↑ Riley, Marcus & Trotter, Lee Ann (Apr 1, 2014) [www.nbcchicago.com/entertainment/the-scene/Chicago-House-Music-Legend-Frankie-Knuckles-Dead-at-59-253313661.html#ixzz2zn9eSrb3 Chicago House Music Legend Frankie Knuckles Dead at 59] WMAQ-TV. NBCUniversal. Retrieved 2014-04-24
- ↑ www.allmusic.com/subgenre/house-ma0000002651
- ↑ Campbell Michael. Popular Music in America. — Cengage Learning, 2008. — P. 352. — ISBN 0-495-50530-7.
- ↑ St. John, Graham (2004), Rave Culture and Religion, p. 50, ISBN 0-415-31449-6, «[sic] house music. As a post-disco party music, house features a repetitive 4/4 beat and a speed of 120 or more beats per minute…»
- ↑ «Though it makes sense to classify any form of dance music made since disco as post-disco, each successive movement has had its own characteristics to make it significantly different from the initial post-disco era, whether it’s dance-pop or techno or trance.» — Allmusic
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Reynolds, Simon (2009) [www.slate.com/id/2215038 Grunge’s Long Shadow] — In praise of «in-between» periods in pop history (Slate, MUSIC BOX). Retrieved on 2-2-2009"
- ↑ 1 2 3 4 5 6 www.allmusic.com/style/post-disco-ma0000012124
- ↑ Smay, David & Cooper, Kim (2001). Bubblegum Music Is the Naked Truth: The Dark History of Prepubescent Pop, from the Banana Splits to Britney Spears: «… think about Stock-Aitken-Waterman and Kylie Minogue. Dance pop, that’s what they call it now — Post-Disco, post-new wave and incorporating elements of both.» Feral House: Publisher, p. 327. ISBN 0-922915-69-5.
- ↑ 1 2 3 Kellman, Andy. [www.allmusic.com/artist/unlimited-touch-mn0000222065 «Unlimited Touch»] artist biography. Retrieved 2014-10-01
- ↑ Parliament/Funkadelic. (2009). In [student.britannica.com/comptons/article-9312904/ParliamentFunkadelic Student’s Encyclopædia]: «Combining funk rhythms, psychedelic guitar, and group harmonies with jazzed-up horns, Clinton and his ever-evolving bands set the tone for many post-disco and post-punk groups of the 1980s and 1990s.». Retrieved August 15, 2009, from Britannica Student Encyclopædia.
- ↑ [www.allmusic.com/artist/material-mn0000386865 Material]. Rovi Corporation. Retrieved 2014-10-01
- ↑ [www.allmusic.com/artist/esg-mn0000167386 ESG]. Rovi Corporation Retrieved 2014-10-01
- ↑ (18 Jul 1980) «{{{title}}}». Billboard (magazine) (Nielsen Business Media, Inc) (92). ISSN [worldcat.org/issn/0006-2510 0006-2510]. “Disco Business > An Art Unto Itself: Programming of Mobiles - Chicago”
- ↑ [www.guardian.co.uk/music/musicblog/2009/jun/18/disco-sucks Why 'Disco sucks!' sucked]. Guardian. Retrieved 2012-02-21
- ↑ Serwer, Jesse (2009) [www.xlr8r.com/features/2009/05/dam-funk-galaxy-quest XLR8R]: Jesse Serwer in an interview with Dam-Funk. Retrieved on 2-2-2010.
- ↑ Webber Stephen. DJ Skills: The Essential Guide to Mixing and Scratching. — Focal Press, 2007, 2007. — P. 25. — ISBN 0-240-52069-6.
- ↑ [thefourohfive.com/news/article/eumir-deodato-and-the-exploration-of-post-disco Walsh, Fintan (June, 2012): Eumir Deodato and the exploration of Post-Disco]. The 405 magazine (UK). Проверено 30 июня 2012.
- ↑ 1 2 Aerna James. First Ladies of Disco: 32 Stars Discuss the Era and Their Singing Careers. — Penguin, 2013. — P. 186–87. — ISBN 1476603324.
- ↑ (Oct 13, 1979) «Billboard's Top Album Picks (1979). Billboard SPECIAL SURVEY For Week Ending 10/13/79». Billboard (magazine) (Nielsen Business Media, Inc) (91). ISSN [worldcat.org/issn/0006-2510 0006-2510]. Проверено May 7, 2014.
- ↑ [www.danceclassics.net/80-s-producers.html The '80s Producers]. Danceclassics.net.
- ↑ 1 2 (19 Jun 1982) «{{{title}}}». Billboard (magazine) (Nielsen Business Media, Inc) (94). ISSN [worldcat.org/issn/0006-2510 0006-2510]. “The Music Steps Beyond Disco: Where The Beat Meets The Street/Danceable Rock Generates First Bevy of Crossover Stars”
- ↑ 1 2 3 4 [[www.allmusic.com/artist/p4703 Постдиско] (англ.) на сайте Allmusic Kool & the Gang: Billboard Singles] • [[www.allmusic.com/artist/p3753 Постдиско] (англ.) на сайте Allmusic David Bowie: Billboard Singles] • [[www.allmusic.com/artist/p121296 Постдиско] (англ.) на сайте Allmusic SOS Band: Billboard Singles] • [[www.allmusic.com/artist/p22708 Постдиско] (англ.) на сайте Allmusic Indeep: Billboard Singles] • [[www.allmusic.com/artist/p4156 Постдиско] (англ.) на сайте Allmusic Earth, Wind & Fire: Billboard Singles] • [[www.allmusic.com/artist/p4576 Постдиско] (англ.) на сайте Allmusic Michael Jackson: Billboard Singles] • [[www.allmusic.com/artist/mn0000089058/awards Постдиско] (англ.) на сайте Allmusic Billy Ocean: Billboard Singles] • [[www.allmusic.com/artist/mn0000894847/awards Постдиско] (англ.) на сайте Allmusic The Pointer Sisters: Billboard Singles] • [[www.allmusic.com/artist/mn0000482787/awards Постдиско] (англ.) на сайте Allmusic The Whispers: Billboard Singles] • [[www.allmusic.com/artist/mn0000237205/awards Постдиско] (англ.) на сайте Allmusic Madonna: Billboard Singles] • [[www.allmusic.com/artist/mn0000019297/awards Постдиско] (англ.) на сайте Allmusic America: Billboard Singles] by Allmusic. Retrieved on August 24, 2014.
- ↑ Search song on [www.everyhit.com/ EveryHit.com] database
- ↑ [www.allmusic.com/subgenre/post-disco-ma0000012124/songs Allmusic]: List of Post-Disco songs. Rovi Corporation. Accessed 06-02-20129
- ↑ [www.songfacts.com/detail.php?id=7717]. Songfacts.com about Kool & The Gang trivia informations. Retrieved on 5. 5. 2009
- ↑ Lamb, Bill [top40.about.com/od/toptrackstodownload/tp/10down041206.htm Top 10 Tracks To Download This Week April 12, 2006 – A Pointer Sisters Tribute]. About.com (12 April 2006). — «This sweetly sexy come-on was a perfect post-disco r&b smash landing at #3 on the pop chart.» Проверено 7 июля 2014.
- ↑ Ro Ronin. Have Gun Will Travel: The Spectacular Rise and Violent Fall of Death Row Records. — Broadway Books, 1999. — P. 40. — ISBN 978-0-3854-9135-8.
- ↑ [www.dustygroove.com/item.php?id=vzsq7dg6gs&ref=browse.php&refQ=kwfilter%3DColumbia%26amp%3Bincl_oos%3D1%26amp%3Bincl_cs%3D1%26amp%3Bformat%3Dall Soul > LP > Earth Wind & Fire: Raise!]: Earth Wind & Fire hits the 80s -- and never misses a beat! Turns out that the group's older style of jazzy funk was a perfect fit for the boogie-styled rhythms of the post-disco era". Dusty Groove. Retrieved on August 12, 2009.
- ↑ 1 2 [truthaboutmusic.com/indiesandtheunderground/2013/07/27/holiday-celebrate-madonnas-first-album-turns-30/ "Holiday, Celebrate: Madonna's First Album Turns 30"] (from truthabouthmusic.com) Retrieved on July 08, 2014.
- ↑ Grow, Kory (May 2008). Revolver Magazine article: Why The Most Dangerous Band Of The Decade, True Norwegian, Black Metallers, Gorgoroth, Turned On Itself - "When the post-disco classic "Last Night a DJ Saved My Life" by early-'80s New York crew Indeep comes on, King asks what the singer means by the bizarre titular statement.". No. 68. ISSN 1527-408X.
- ↑ [www.70disco.com/evelynch.htm]. 70disco.com web. Re-retrieved on August 1, 2009
- ↑ [www.disco-funk.co.uk/disco-funk/ShowArtist.asp?dirletter=k&textkey=k%5Cevelyn_k ShowArtist: Evelyn "Champagne" King]. Disco-funk.co.uk. Retrieved on August 10, 2009.
- ↑ [www.westburymusicfair.org/events/america-the-band/#.U_nLQsWSzYk America - The Band, NYCB Theatre at Westbury]. Westbury Music Fair (1 ноября 2013). Проверено 24 августа 2014.
- ↑ Hoffmann, W. Frank & Ferstler, Howard (2005). Encyclopedia of Recorded Sound (Publication no. 2): "He [Harry Casey] briefly returned to the public eye billed as KC with the release of KC Ten (Meca 8301; 1984: #93), featuring the post-disco single 'Give It Up' (Meca 1001; 1984; #18), before fading back into obscurity". p. 566. ISBN 0-415-93835-X
- ↑ 1 2 The [eightiesclub.tripod.com/id199.htm Eighties Club]: The Politics and Pop Culture of the 1980s: "On the dance floor, David Bowie's "Let's Dance" and Michael Jackson's "Billie Jean" defined the post-disco beat." Retrieved on August 11, 2009.
- ↑ Promis, Jose F. [www.allmusic.com/album/greatest-hits-jive-mw0000654267 Billy Ocean – Greatest Hits [Jive]]. AllMusic. All Media Network. Проверено 3 июля 2014.
- ↑ 1 2 [www.onehitwondercenter.com/archive/reviews/review_popculturebox_80.htm One Hit Wonder Center] - One-Hit Wonder Music of the 50's~90's: "There are also tracks to represent the rise of post-disco club/dance trend, such as Laid Back's "White Horse", New Edition's "Cool It Now", and Timex Social Club's " Rumors" ". Retrieved on August 12, 2009.
- ↑ 1 2 Morales, Ed (2002). Living in Spanglish: the search for Latino identity in America: ""With their group, Miami Sound Machine, ... "Doctor Beat," manages to fuse elements of Latin percussion with the electric hass heats of the post-disco era". p. 244. ISBN 0-312-26232-9.
- ↑ [www.imdb.com/name/nm0688462/news Youngest Pointer Sister Loses Cancer Battle at 52]. IMDb.com, Inc. (13 April 2006). Проверено 10 июля 2013. "The Pointer Sisters (...) really found their niche in the post-disco world, recording smooth tunes like "Slow Hand" and dance floor fillers such as "I'm So Excited.""
- ↑ [freakytrigger.co.uk/ft/2009/10/madonna-into-the-groove/ MADONNA - "Into The Groove": An Overview] (from freakytrigger.co.uk/) Retrieved on July 08, 2014.
- ↑ (2001) CMJ New Music Monthly - Best New Music - Daft Punk (Discovery): "Although it's only fair to credit Chicago with the post-disco dance style's paternal rights, the French [Daft Punk] have (at the very least) earned covered weekend privilegies." Publisher: CMJ Network, Inc. No. 93. p. 71. ISSN 1074-6978
- ↑ Paoletta, Michael (1999). Billboard Magazine: Reviews & Previews: Spotlight (Les Rythmes Digitales - Darkdancer): "[about funky and British synth-pop] two musical styles steeped in the post-disco/electro scene of New York in the early '80s". p. 30. ISSN 0006-2510
- ↑ Juzwiak, Rich (2004). «Reviews >>> Chromeo - She's In Control». CMJ New Music Monthly 64 (120). ISSN [worldcat.org/issn/1074-6978 1074-6978].
- ↑ MacPherson, Alex. [www.guardian.co.uk/music/2009/nov/26/dam-funk-toeachizown Dam Funk - Toeachizown (review)], London: Guardian (26 ноября 2009). Проверено 30 августа 2011.
- ↑ New York Times (November 2011) Jessica Reedy's Album, 'From the Heart' / Escort. "Escort has been hovering around New York City's postpunk and post-disco revival scenes for years, and always felt a bit out of place." Retrieved on 2012-16-01.
- ↑ Reynolds Simon. Generation ecstasy: into the world of techno and rave culture. — Taylor & Francis. — P. 35. — ISBN 0-415-92373-5.
- ↑ [www.popmatters.com/pm/review/118560-dj-spinna-the-boogie-back-post-disco-club-jams DJ Spinna: The Boogie Back: Post Disco Club Jams (by Andrew Martin)]. Popmatters. Проверено 18 декабря 2011.
- ↑ [www.allmusic.com/album/destination-boogie-r826864/review VA - Destination: Boogie (2006) review]. AMG. Проверено 10 августа 2011.
- ↑ (2002) «[www.google.com/books?id=Y2-fAAAAMAAJ&q=No+GDM+gina+X++post-disco+++The+Fader&dq=No+GDM+gina+X++post-disco+++The+Fader {{{title}}}]». The Fader (University of Michigan). “[the] classic post-disco track "No GDM" by Gina X”
- ↑ Fink Robert. Repeating Ourselves: American Minimal Music As Cultural Practice. — University of California Press, 2005. — P. 26. — ISBN 0-520-24550-4.
- ↑ www.allmusic.com/album/disco-not-disco-mw0000423165
- ↑ Battaglia, Andy [pitchfork.com/reviews/albums/11055-disco-not-disco-post-punk-electro-leftfield-disco-classics-1974-1986 Album Reviews: VA - Disco Not Disco (Post-Punk, Electro & Leftfield Disco Classics)]. Pitchfork Media (2008). Проверено 13 августа 2009.
- ↑ Campbell Michael. Popular Music in America: And the Beat Goes On. — Cengage Learning, 2008. — P. 359. — ISBN 0-495-50530-7.
- ↑ www.allmusic.com/style/dance-rock-ma0000012069
- ↑ [www.soundonsound.com/sos/feb09/articles/classictracks_0209.htm Classic Tracks: Rick Astley ‘Never Gonna Give You Up’] – Sound On Sound. Retrieved on 2 July 2010.
| ||||||||||||||||||
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Постдиско
В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.
В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
