Постель, Георг Вильгельм

Георг-Вильгельм Постель Georg-Wilhelm Postel
Дата рождения	25 апреля 1896(1896-04-25)
Место рождения	Циттау, Саксония, Германская империя
Дата смерти	20 сентября 1953(1953-09-20) (57 лет)
Место смерти	Шахты, СССР
Принадлежность	Германская империя Веймарская республика Третий рейх
Род войск	пехота
Годы службы	1914—1945
Звание	генерал-лейтенант
Командовал	30-й армейский корпус
Сражения/войны	Первая мировая война Вторая мировая война Франция СССР
Награды и премии

Георг-Вильгельм Постель (нем. Georg-Wilhelm Postel; 25 апреля 1896—20 сентября 1953) — немецкий военачальник, участник Первой и Второй мировых войн, генерал-лейтенант. Кавалер Рыцарского креста с Дубовыми листьями и Мечами. Умер в советском плену.

Первая мировая война

В августе 1914 года добровольцем вступил в армию, фанен-юнкером (кандидат в офицеры) в 14-й (3-й Померанский) им. графа Шверина пехотный полк. В сентябре 1915 года получил звание лейтенанта. За время войны был награждён Железными крестами обеих степеней.
Среди прочих наград за Первую мировую войну — Рыцарский крест Военного ордена Святого Генриха, прусский Княжеский орден дома Гогенцоллерн 3-й степени с мечами и Рыцарский крест 2-й степени с мечами Ордена Альбрехта.

Между войнами

После войны продолжил службу в рейхсвере. С 1 апреля 1925 — старший лейтенант.

В апреле 1936 года получил звание подполковника, командовал 1-м батальоном 364-го пехотного полка.

Вторая мировая война

Участвовал во Французской кампании, с июля 1940 года — командир полка 161-й пехотной дивизии.

С 22 июня 1941 года участвовал в германо-советской войне. Бои в Белоруссии, в районе Смоленска, Вязьмы. С декабря 1941 года — бои в районе Ржева. Постель произведён в звание полковника, в феврале 1942 года награждён Золотым немецким крестом. В августе 1942 года за продолжавшиеся бои в районе Ржева полковник Постель награждён Рыцарским крестом.

В январе 1943 года Постель произведён в звание генерал-майора и назначен командиром 320-й пехотной дивизии (на южном участке советско-германского фронта). Бои в районе Харькова (в марте 1943 — награждён Дубовыми листьями (№ 215) к Рыцарскому кресту), затем бои на южном фасе Курской дуги и снова в районе Харькова. С 1 сентября 1943 — Постель в звании генерал-лейтенанта.

Трижды (14 февраля 1943 года, 19 января и 31 августа 1944 года) упоминался в Вермахтберихте.

В марте 1944 года за бои в районе Черкасс генерал-лейтенант Постель награждён Мечами (№ 57) к Рыцарскому кресту с Дубовыми листьями. 16 июля 1944 — назначен командующим 30-м армейским корпусом (в Румынии). В конце августа 1944 года Румыния перешла на сторону СССР, 30-й немецкий корпус был окружен. 30 августа 1944 — генерал-лейтенант Постель взят в советский плен.

После войны

20 сентября 1953 года генерал-лейтенант Постель умер в советском лагере военнопленных в районе города Шахты.

Литература

• Berger, Florian Mit Eichenlaub und Schwertern. Die höchstdekorierten Soldaten des Zweiten Weltkrieges. Selbstverlag Florian Berger, 1999. ISBN 3-9501307-0-5.

Отрывок, характеризующий Постель, Георг Вильгельм

Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.