Постников, Алексей Владимирович

Алексей Владимирович Постников
Дата рождения:	28 марта 1939(1939-03-28) (85 лет)
Место рождения:	Москва
Страна:	Россия Россия
Научная сфера:	География, картография, история наук о Земле
Место работы:	Институт истории естествознания и техники им. С. И. Вавилова РАН
Альма-матер:	Московский институт инженеров геодезии, аэрофотосъемки и картографии
Научный руководитель:	А. И. Преображенский
Известные ученики:	А. В. Псянчин, А. Э. Каримов
Награды и премии:

Алексе́й Влади́мирович По́стников (род. 28 марта 1939, Москва) — российский учёный, историк географии и картографии. Доктор технических наук, профессор. Заслуженный деятель науки Российской Федерации. Член Исполкома (асессор) Отделения истории науки и техники Международного союза истории и философии науки, экс-президент Международного Центра Рерихов.

Сын известного япониста В. М. Константинова (1903—1967).

Биография

В 1965 году окончил Московский институт инженеров геодезии, аэрофотосъемки и картографии. В течение 1967-1972 годов работал в Научно-редакционной картосоставительской части Главного управления геодезии и картографии при Совете Министров СССР, являлся редактором и автором исторических карт. С 1972 по 1974 был научным сотрудником Института истории СССР АН СССР; с 1974 по 1977 — научным сотрудником ЦНИИ геодезии, аэрофотогеодезии и картографии ГУГК при Совете Министров СССР, затем работал научным сотрудником Института физики Земли, ученым секретарем Московского филиала Географического общества СССР. С 1980 года трудился в Институте истории естествознания и техники Российской академии наук, где прошёл путь от старшего научного сотрудника до заведующего сектором истории картографии. В 1996-м был назначен заместителем директора Института истории естествознания и техники им. Сергея Ивановича Вавилова РАН, а в 2004-м году возглавил его. С января 2010 года — главный научный сотрудник отдела истории наук о Земле ИИЕТ РАН

Научная деятельность

Профессор Постников является автором 17 монографий и более 200 научных публикаций. Наиболее известные работы:

• «Карты земель российских: очерк истории географического изучения и картографирования нашего отечества» (1996),
• «Развитие крупномасштабной картографии в России» (1989),
• «Развитие картографии и вопросы использования старых карт» (1985).

Помимо изучения истории Российской картографии, профессором Постниковым был внесен значительный вклад в оценку достижения зарубежной картоведческой науки, изучение картографирования российско-китайского приграничья. Кроме того, он уделил большое внимание практическому использованию старинных карт в исторических изысканиях, проводил работу по истории картографирования Финляндии и Польши в составе Российской империи, изучал историю картографирования и освоения территории Приамурья и Русской Америки (Аляски).

Членство в организациях

• Академик РАЕН;
• Заместитель председателя Московского центра Русского географического общества;
• Советник Международного исследовательского фонда памяти профессора Брайана Харли (Лондон);
• Член диссертационного совета при географическом факультете МГУ им. М. В. Ломоносова;
• Член Президиума Русского географического общества;
• Академик Международной академии истории науки (Париж);
• Член-корреспондент Европейской академии наук (Брюссель);
• Член Исполкома (асессор) Отделения истории науки и техники Международного союза истории и философии науки;
• Член Комиссии по истории картографии Международной картографической ассоциации;
• Член редколлегии и Совета директоров международного журнала по истории картографии Imago Mundi.

Член редколлегии изданий:

• «Известия РАН. Серия географическая»;
• «Известия Русского географического общества»;
• «Вопросы истории естествознания и техники»;
• книжные серии «Научно-биографическая литература» и «Научное наследство»;

Также входил в состав авторского коллектива многотомного труда по истории мировой картографии (США)^{[уточнить]}.

Награды

• Заслуженный деятель науки Российской Федерации;
• Золотая медаль имени Н. М. Пржевальского
• Золотая медаль имени П. П. Семенова
• Орден святителя Иннокентия митрополита Московского и Коломенского (РПЦ) III степени

Основные работы

• Постников А. В. Развитие картографии и вопросы использования старых карт / Отв. ред. И. А. Федосеев. — М.: Наука, 1985. — 216 с. — 1550 экз. (в пер.)
• Постников А. В. Развитие крупномасштабной картографии в России. — М.: Наука, 1989. — 232 с. — 750 экз. — ISBN 5-02-003277-8. (в пер.)
• Постников А. В. Развитие отечественной полевой картографии и труды Н. М. Пржевальского // Н. М. Пржевальский и современная картография. — М.: Знание, 1989. С. 20-36.
• Гольденберг Л. А., Постников А. В. Петровские геодезисты и первый печатный план Москвы. — М.: Недра, 1990. — 160 с. — 26 600 экз. — ISBN 5-247-01113-9. (обл.)
• Постников А. В. Картография в творчестве П. А. Кропоткина // П. А. Кропоткин и современность. М., 1993. — С. 80-92.
• Постников А. В. Карты земель российских: очерк истории географического изучения и картографирования нашего отечества. М.: Наш дом, 1996. — 192 с.
• Постников А. В. Следовало ли Российской империи присоединять к своим владениям Приамурье и Приморье? // Вопросы истории естествознания и техники. 2001. № 1. — С. 181—187.
• Постников А. В. [www.icr.su/rus/about/direction/president/02.php Схватка на «Крыше Мира» (политики, разведчики и географы в борьбе за Памир в XIX в.): Монография в документах] / Общ. ред. и предисловие акад. В. С. Мясников. — М.: Памятники исторической мысли, 2001. — 416 с. — 1200 экз. — ISBN 5-88451-100-0. (в пер.)
• Постников А. В. Схватка на «Крыше Мира»: Политики, разведчики, географы в борьбе за Памир в XIX веке / Общ. ред. и предисловие акад. В. С. Мясникова. — Изд. 2-е. — М.: Рипол-классик, 2005. — 512 с. — 2000 экз. — ISBN 5-7905-3465-1. (в пер.)
• Постников А. В. Становление рубежей России в Центральной и Средней Азии (XVIII—XIX вв.). — М.: Памятники исторической мысли, 2007. — 464 с. — 800 экз. — ISBN 5-88451-216-0. (в пер.)
• Постников А. В. История географического изучения и картографирования Сибири и Дальнего Востока в XVII — начале XX вв. в связи с формированием русско-китайской границы. — М.: Ленанд, 2013. — 364 с. — ISBN 978-5-9710-0699-2. (обл.)
• Postnikov, Alexey V. [www.geography.wisc.edu/histcart/v6initiative/10postnikov.pdf Maps for Ordinary Consumers versus Maps for the Military: Double Standards of Maps Accuracy in the Soviet Cartography], 1917-1991 // Cartography and Geographic Information Science. - 2002. - Vol. 29. - №. 3 - P. 243-259.

Ссылки

• [www.ihst.ru/content/postnikov Curriculum Vitae] — Жизнеописание и список публикаций на сайте ИИЕТ РАН

Отрывок, характеризующий Постников, Алексей Владимирович

Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.