Посторонние
| Посторонние | |
| Bande à part | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Длительность |
97 мин. |
| Бюджет |
120 тысяч $ |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Посторонние» (фр. Bande à part), иногда в прокате «Банда аутсайдеров» — драма-нуар Жана-Люка Годара по произведению Долорес Хитченс «Золото дураков» (англ. Fools' Gold), впервые изданному в pulp-журнале. Один из характерных фильмов французской «новой волны». Годар сказал об этом фильме: «Алиса в стране чудес встречает Франца Кафку».
Сюжет
Одиль знакомится с двумя молодыми людьми, Артуром и Францем, на курсах английского языка. Они убеждают её принять участие в ограблении.
В ролях
- Сэми Фрей — Франц
- Клод Брассёр — Артур
- Анна Карина — Одиль
Интересные факты
- Минута молчания в фильме длится 36 секунд.
- Эпизод, в котором молодые люди бегут через Лувр, Бертолуччи процитировал в своём фильме «Мечтатели».
- Киностудия Квентина Тарантино «A Band Apart» была названа в честь фильма «Посторонние».
Каламбуры и цитаты
- Надпись в титрах:
«Et pour la derniëre fois à l'écran… Michel Legrand» «И в последний раз на экране… Мишель Легран». Шутка Годара относительно окончания его сотрудничества с композитором Мишелем Леграном. В дальнейшем они будут сотрудничать еще только в одном проекте: в фильме 1967 года «Le Plus vieux métier du monde.» Кстати, в фильме «Банда аутсайдеров» звучит не только музыка Леграна, но и автоплагиат Леграна на Леграна. Так в сцене в кафе слышно нечто, напоминающее музыку Леграна из «Шербурских зонтиков» — этот фильм уже вышел на экраны, когда только начались съемки «Банды». В фильме Сами Фрей иногда насвистывает музыку из «Зонтиков».
- Артур, увидев в первый раз виллу, говорит:
«C’est solitaire et glacé par ici.» «Здесь холодно и одиноко» Это цитата из поэмы Верлена Colloque sentimental («Dans le vieux parc solitaire et glacé/ Deux formes ont tout à l’heure passé»).
- Знаменитая фраза из «Банды»:
«Le Soleil d’Austerlitz se levait à la Bastille» "Солнце Аустерлица выросло в Бастилии". Ироничное противопоставление двух ключевых сюжетов в истории Франции.
- Размышления рассказчика:
«Arthur demandait à Franz s’il c'était bien vrai qu’il avait caresse le genou d’Odile. Franz dit que oui, et qu’elle avait la peau douce.» «Артур спросил Франца, действительно ли он ласкал колено Одиль? Да, ответил Франц, и у неё мягкая кожа.» Годар неоднократно любил отсылать в своих фильмах к фильмам Трюффо, в данном случае — к «Нежной коже», фильму, который вышел на экраны, когда «Банда» находилась в стадии постпродакшн.
- «Comme disait le grand poète Eliot…»
«Как сказал великий Элиот…» Далее цитата: «Everything that is new is thereby automatically traditional» (Все что ново автоматически становится традиционным) эту цитату Годар по всей видимости взял в одном из эссе Элиота о поэзии.
- «Une vraie minute de silence, ça dure une éternité.»
«Настоящая минута тишины длится вечно». Фраза из знаменитой сцены в кафе. Годар лукавит. Его минута тишины длится 35 секунд.
- «Bravo, Mr. Segalot, ça c’est du meuble!»
«Браво, Мсье Сегало, это настоящая мебель». Фраза, которую Франц говорит подвыпившему господину в кафе. Это реальный слоган одного мебельщика в 1960-е.
- «ça me rappelle une chanson. Comment c’était…?»
«Это напоминает мне одну песню. Как она начинается…?» Знаменитая сцена с Одиль и Артуром в метро. Песня, которую Одиль затем начинает петь/зачитывать — это знаменитая поэма Луи Арагона. В 1961 году знаменитый Жан Ферра написал на поэму музыку, и песня стала известна как «J’entends, j’entends».
- Имя героини: Одиль Моно.
Одиль Моно — девичье имя матери Годара. Артур дразнит Одиль, называя её Monoprix — имея в виду известную французскую дисконтную сеть типа Woolworth’s. В фильме есть кадр, где появляется магазин этой сети.
- Танец Мэдисон.
Один из популярных танцев на заре увлечения твистом. Французов с этим танцем познакомил Гарольд Николас, один из участников знаменитых «Братьев Николас». Это одна из самых известных сцен в «Банде», которую потом цитировали такие режиссёры как Хартлей, Уотерс и Тарантино.
- «Va te faire empaffer à Chaillot, la folle!»
«Погибни в Шайо, безумная!». Артур, оскорбляя свою тетю, ссылается на пьесу Жана Жироду «Безумная из Шайо».
- «I am Loopy deLoop, the good wolf.» Франц пытается добиться расположения Одиль, подражая известному персонажу мультфильма 1959 года. Loopy вечно попадает в неприятности, потому что никто не понимает его из-за сильного французского акцента.
- «Le pays de Jack London».
«На Родину Джека Лондона». Франц говорит о рассказе Лондона «Нам-бок лжец» («Nam-Bok the Unveracious»).
- «Elle dit que c'était une bonne idée de l’avoir peint en blanc. On devait dècorer le type qui a fait ça.»
«Она говорит, что это было здорово — раскрасить его [Лувр] в белый цвет. Тот, кто это сделал, заслужил награду.» Имеется в виду Андре Мальро — тогдашний министр культуры Франции. Это он запустил программу реставрации знаменитых памятников культуры. По иронии, 4 года спустя Годар станет яростным противником Мальро в «деле Ланглуа».
- «Anglarës… raconta une emouvante, stupide et sombre histoire.»
Англэр стал рассказывать глупую, мрачную историю… Франц читает роман Раймона Кено «Одиль», опубликованный в 1937 году, в котором идет речь об Андре Бретоне и сюрреалистах.
- «…Arthur, Odile et Franz avait battu le record ètabli par Jimmy Johnson de San Francisco.»
«Артур, Одиль и Франц побили рекорд Джимми Джонсона из Сан-Франциско». Знаменитая сцена пробежки по Лувру уже имела место в кино: в немой комедии 1925 года «Париж в 5 часов» с русским актером-белоэмигрантом Николаем Римским и в фильме Жака Фейдера 1929 года с Гретой Гарбо, где по Лувру бежала группа туристов.
- «C’est sous des ciels de cristal que Arthur, Odile et Franz traversèrent des ponts suspendus sur des fleuves impassible…»
«Под хрустальным небом, Артур, Одиль и Франц пересекли мосты безучастных рек.» Монтаж образов из Рембо.
- «Trois jours après… Odile et Franz aperçurent la mer.»
«Три дня спустя Одиль и Франц увидели море.» Финальная сцена отсылает к чаплинскому «Иммигранту». Ранее, в кафе, Одиль также «вспоминает» Чаплина — а именно танец булочек в «Золотой лихорадке».
Напишите отзыв о статье "Посторонние"
Ссылки
- «Посторонние» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.tvguide.com/movies/band-of-outsiders/review/102656/ Band Of Outsiders] (англ.). TV Guide. Проверено 23 мая 2015.
- Sam Adams. [citypaper.net/articles/2002-06-06/screen.shtml Band of Outsiders] (англ.). Philadelphia City Paper (June 6-12, 2002). Проверено 23 мая 2015.
- Amy Taubin. [www.villagevoice.com/2001-08-14/film/prime-movers/ Band of Outsiders] (англ.). The Village Voice (Aug 14 2001). Проверено 23 мая 2015.
Отрывок, характеризующий Посторонние
– Что же вы молчите, mon cousin? – вдруг вскрикнула княжна так громко, что в гостиной услыхали и испугались ее голоса. – Что вы молчите, когда здесь Бог знает кто позволяет себе вмешиваться и делать сцены на пороге комнаты умирающего. Интриганка! – прошептала она злобно и дернула портфель изо всей силы.Но Анна Михайловна сделала несколько шагов, чтобы не отстать от портфеля, и перехватила руку.
– Oh! – сказал князь Василий укоризненно и удивленно. Он встал. – C'est ridicule. Voyons, [Это смешно. Ну, же,] пустите. Я вам говорю.
Княжна пустила.
– И вы!
Анна Михайловна не послушалась его.
– Пустите, я вам говорю. Я беру всё на себя. Я пойду и спрошу его. Я… довольно вам этого.
– Mais, mon prince, [Но, князь,] – говорила Анна Михайловна, – после такого великого таинства дайте ему минуту покоя. Вот, Пьер, скажите ваше мнение, – обратилась она к молодому человеку, который, вплоть подойдя к ним, удивленно смотрел на озлобленное, потерявшее всё приличие лицо княжны и на перепрыгивающие щеки князя Василья.
– Помните, что вы будете отвечать за все последствия, – строго сказал князь Василий, – вы не знаете, что вы делаете.
– Мерзкая женщина! – вскрикнула княжна, неожиданно бросаясь на Анну Михайловну и вырывая портфель.
Князь Василий опустил голову и развел руками.
В эту минуту дверь, та страшная дверь, на которую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумом откинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
– Что вы делаете! – отчаянно проговорила она. – II s'en va et vous me laissez seule. [Он умирает, а вы меня оставляете одну.]
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколько минут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим лицом и прикушенною нижнею губой. При виде Пьера лицо ее выразило неудержимую злобу.
– Да, радуйтесь теперь, – сказала она, – вы этого ждали.
И, зарыдав, она закрыла лицо платком и выбежала из комнаты.
За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь, дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой. Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась, как в лихорадочной дрожи.
– Ах, мой друг! – сказал он, взяв Пьера за локоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда прежде не замечал в нем. – Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и всё для чего? Мне шестой десяток, мой друг… Ведь мне… Всё кончится смертью, всё. Смерть ужасна. – Он заплакал.
Анна Михайловна вышла последняя. Она подошла к Пьеру тихими, медленными шагами.
– Пьер!… – сказала она.
Пьер вопросительно смотрел на нее. Она поцеловала в лоб молодого человека, увлажая его слезами. Она помолчала.
– II n'est plus… [Его не стало…]
Пьер смотрел на нее через очки.
– Allons, je vous reconduirai. Tachez de pleurer. Rien ne soulage, comme les larmes. [Пойдемте, я вас провожу. Старайтесь плакать: ничто так не облегчает, как слезы.]
Она провела его в темную гостиную и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.
На другое утро Анна Михайловна говорила Пьеру:
– Oui, mon cher, c'est une grande perte pour nous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune et vous voila a la tete d'une immense fortune, je l'espere. Le testament n'a pas ete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne vous tourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etre homme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Бог вас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромного богатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это не вскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]
Пьер молчал.
– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n'avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n'a pas eu le temps. J'espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.
В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.
