Постумиева дорога
Посту́миева дорога (лат. via Postumia) — римская дорога в Италии, проходившая от Генуи в Аквилею. Дорога имела важное значение для окончательного завоевания Лигурии и для колонизации северной Италии: многие города были обязаны своим появлением этой дороге[1].
Дорога была построена в 148 году до н. э. по приказу консула Спурия Постумия Альбина Магна[2]. Хотя обычно маршрутом дороги считается Генуя—Аквилея[2], в XIX веке предполагалось, что дорога проходила от Генуи лишь до Вероны[3]. Существует и предположение, что в Бедриаке (современный Кальватоне) Постумиева дорога разветвлялась на две других дороги, которые шли до Бреннерского перевала (через Верону) и до Аквилеи соответственно[1], но Моммзен предполагает существование единой дороги, шедшей из Генуи в Аквилею через Верону[4]. Из Генуи дорога сначала шла на север через Апеннины через Дертону (современная Тортона), а в равнинной долине реки По поворачивала на запад, идя через Плацентию (Пьяченца), Кремону и Бедриак (Кальватоне). Из Бедриака дорога шла к Аквилее через Верону (по другой версии, через Мантую[1]) в Аквилею. В Плацентии Постумиева дорога пересекалась с построенной ранее Эмилиевой дорогой, а в 109 году до н. э. (по другой версии, в 107 году до н. э.[2]) Марк Эмилий Скавр соединил Геную с сетью дорог в центральной Италии[4][1].
В музее-лапидарии Маффеи в Вероне хранится мильный столб, установленный на 122-й миле (ок. 183 км) между Генуей и Кремоной. На нём указаны имя и должность инициатора строительства («Спурий Постумий, сын Спурия, внук Спурия, Альбин, консул» — «S. Postumius S.f. S.n. | Albinus cos»), расстояния до Генуи и Кремоны («122 мили до Генуи, до Кремоны 27» — «CX[X]II Genua Cr[e]mo[nam] | XXVII»). Столб был найден до появления современной археологии, в результате чего неизвестны ни обстоятельства его обнаружения, ни точное место находки[5]. При этом допускается, что изначально столб мог содержать только информацию о числе миль, а более полная информация могла быть добавлена впоследствии[6].
Напишите отзыв о статье "Постумиева дорога"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [en.wikisource.org/w/index.php?title=File:EB1911_-_Volume_22.djvu&page=211 Postumia, via] // Encyclopedia Britannica, 10th ed. — Vol. 22. — P. 197.
- ↑ 1 2 3 Wiseman T. P. Roman Republican Road-Building // Papers of the British School at Rome. — 1970. — Vol. 38. — P. 140.
- ↑ Ramsay W. [penelope.uchicago.edu/Thayer/E/Roman/Texts/secondary/SMIGRA*/Viae.html Viae] // A Dictionary of Greek and Roman Antiquities / ed. by W. Smith. — London: John Murray, 1875. — P. 1191—1195.
- ↑ 1 2 Моммзен Т. [ancientrome.ru/publik/article.htm?a=1331646627 История Рима.] — Т. 2: От битвы при Пидне до смерти Суллы. — СПб.: Наука; Ювента, 1997. — С. 283.
- ↑ (ILLRP 452) Inscriptiones Latinae liberae rei publicae, Fasc. I / A. Degrassi. — Firenze: La Nuova Italia, 1957. — P. 253.
- ↑ Wiseman T. P. Roman Republican Road-Building // Papers of the British School at Rome. — 1970. — Vol. 38. — P. 151—152.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Постумиева дорога
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
