Посёлок имени Свердлова

Посёлок городского типа Посёлок имени Свердлова Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Ленинградская областьЛенинградская область Муниципальный район Всеволожский Городское поселение Свердловское Координаты 59°47′30″ с. ш. 30°40′00″ в. д.59.79167° с. ш. 30.66667° в. д. / 59.79167; 30.66667    Основан 1875 год ПГТ с 1979 год Население ↘9783 человек (2016) Названия жителей свердло́вцы, свердло́вец Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 81370 Почтовые индексы 188682 (мкр Овцино), 188683 Автомобильный код 47 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=41612168051 41 612 168 051] Посёлок имени Свердлова Москва Санкт-Петербург Всеволожск Посёлок имени Свердлова Всеволожск Посёлок имени Свердлова

К:Населённые пункты, основанные в 1875 году

Посёлок и́мени Свердло́ва — посёлок городского типа во Всеволожском районе Ленинградской области. Административный центр Свердловского городского поселения.

Состоит из микрорайонов: Свердлова-1 («Красная Звезда»), Свердлова-2 («Щербинка»), «Петрова Дача», «Овцино», «Малые Пороги», «Микрорайон № 2», «Старая Дача».

Название

Своё название населённый пункт получил в честь революционера-большевика Я. М. Свердлова. В 1961 году, построенному кирпичным заводом имени Свердлова посёлку было присвоено наименование — имени Свердлова.

История

Первые поселения на месте будущего посёлка, упоминаются ещё на шведских картах Ингерманландии XVII века. Так, на карте штабс-капитана Бергенгейма, по состоянию на 1676 год, упомянута деревня «Rajatorp», что в переводе означает — «граница надела». Позже, в 1696 году, она же именовалась «Borotki» и «Reijo» в 1701 году.

Современный посёлок имени Свердлова образовался, как сезонный посёлок рабочих кирпичного завода, построенного И. К. Пироговым.

Статус посёлка городского типа — с 15 октября 1979 года.

В 1980 году в его состав включены слившиеся с ним посёлки Ермак и «Красная Звезда», а также деревни Овцино, Щербинка, Петрова Дача, Старая Дача и Малые Пороги.

Последние 200 лет история посёлка и его отдельных микрорайонов, неразрывно связана с кирпичным производством.

Свердлова-1 («Красная звезда»)

В 1874 году, купец Иван Кондратьевич Пирогов арендовал у генерала А. А. Чоглокова 215 десятин земли за 150 рублей арендной платы в год и в 1875 году построил кирпичный завод, причём на арендованной земле уже был кирпичный завод «Самарка», принадлежавший барону В. А. Ренненкампфу. В 1882 году новым хозяином завода стал сын И. К. Пирогова — Иван Иванович Пирогов.

ИМЕНИЕ ПИРОГОВА — кирпичный завод, на собственной земле, на правом берегу р. Невы, 1 двор, 69 м. п., 38 ж. п., всего 107 чел. (1896 год)

В 1897 году, рядом со своим заводом купец И. И. Пирогов выстроил усадьбу. К 1905 году потомственный почётный гражданин Иван Иванович Пирогов имел в собственности 320 десятин земли, а на его заводе трудились 232 рабочих. В 1917 году кирпичный завод Пирогова был переименован в кирпичный завод № 5.

Свердлова-2 («Щербинка»)

На карте окружности Санкт-Петербурга 1810 года, на месте современного микрорайона упоминается Кирпичный завод Скачкова.

Почётный гражданин Григорий Сергеевич Растеряев, владел кирпичным заводом в деревне Щербинка (имение «Щербинское болото») близ колонии Овцино с 1835 года. В конце XIX века, под управлением детей Растеряева, на нем работало более 250 человек и производилось 16 млн штук кирпича в год. Рядом с ним работал открытый в 1853 году кирпичный завод «Самарка», действительного статского советника, барона Владимира Андреевича Ренненкампфа. На нём работало 400 рабочих и производилось 10 млн штук кирпича.

РЕННЕНКАМПФА — дача, при реке Неве, 4 двора, 9 м. п., 2 ж. п., завод кирпичный.
РАСТЕРЯЕВА — дача, при реке Неве, 3 двора, 3 м. п., 1 ж. п., завод кирпичный. (1862 год)

В 1863 году, мызу Щербинка на 72 десятинах земли, купил за 4757 рублей купец П. Н. Серебрянников.

САМАРКА (ЩЕРБИНКА) — мыза, при которой имелся кирпичный завод, на владельческой земле, при реке Неве; постройки устроены по кирпичному заводу, не имея двора, временно на разных местах люди жили от 3-х до 6-ти месяцев, 260 м. п., 60 ж. п., всего 320 чел.; заводские постройки находились в отдалении от других владельческих земель, имелся 1 постоялый двор.
ЩЕРБИНКА — дача Ренненкампфа, на собственной земле, на берегу р. Невы 1 двор, 5 м. п., 4 ж. п., всего 9 чел. постоялый двор, мелочная лавка.
ЩЕРБИНКА — имение Растеряева, кирпичный завод при р. Неве 1 двор, 30 м. п., 10 ж. п., всего 40 чел.
ИМЕНИЕ КАРПЕНКО — владельческая усадьба, на собственной земле, на правом берегу р. Большой Невы 1 двор, 4 м. п., 3 ж. п., всего 7 чел. между имениями Пирогово и Ренненкампф. (1896 год)

В 1905 году, на кирпичном заводе «Самарка» трудилось 296 рабочих, а в 1914 году уже 400 человек. В 1917 году кирпичный завод Ренненкампфа был переименован в кирпичный завод № 7.

В 1958 году население деревни Щербинка составляло 293 человека.

Овцино

Были свои кирпичные заводы и в Овцыне (фин. Valittula), а первое поселение на месте будущей деревни, впервые упоминается ещё в 1640 году в шведских Писцовых книгах Ингрии, как селение «Kirvila».

Название же Овцыно происходит от фамилии гидрографа Овцына Дмитрия Леонтьевича (1704—1757), сделавшего описание и карту побережья Невы, за что ему были пожалованы земли в этих местах.

ОВЦЫНА — деревня, принадлежит Статской Советнице Вере Фрязиной, жителей по ревизии 26 м. п., 27 ж. п.
Близ оной:
Кирпичные заводы. (1838 год)

В 1860 году в колонии был открыт молитвенный дом.

ОВЦЫНА — колония немецкая, при реке Неве, 30 двора, 104 м. п., 104 ж. п. (1862 год)

Согласно материалам по статистике народного хозяйства Шлиссельбургского уезда, с 1868 по 1878 год земли под дачи в колонии Овцыно приобрели: дворянка В. В. Бергель, германский подданный И. И. Брейтигам, почётный гражданин Д. Я. Зуев, полковник Н. И. Крыштановский, мещане Лангины (5 участков), почётный гражданин Г. С. Растеряев и статский советник В. А. Ренненкампф.

В 1884 году для постройки дач, 28 десятин земли в колонии Овцыно купил потомственный почётный гражданин М. В. Калужский.

В 1887 году, 70 десятин земли в колонии Овцыно за 4300 рублей приобрёл коллежский советник А. Ф. Зенов.

КОЛОНИЯ ОВЦЫНО — посёлок, населен колонистами, находящимися в ведении Новосаратовской вол. Петербургского у. и 5-ю собственниками, на правом берегу р. Невы 8 дворов, 37 м. п., 37 ж. п., всего 74 чел.
КОЛОНИЯ ОВЦЫНО — посёлок собственника, на правом берегу р. Невы 4 двора, 144 м. п., 170 ж. п., всего 314 чел. смежен с имениями Кононова, Брайдигама, Фукса и католическим немецким приютом 1 школьный, 1 молитвенный дома, винная лавка, 1 мелочная лавка.
ОВЦЫНО (РОСТА) — владельческая усадьба, на собственной земле, на правом берегу р. Невы 1 двор, 11 м. п., 12 ж. п., всего 23 чел.
ОВЦЫНСКОЕ ИМЕНИЕ И. И. БРЕЙТЕГАМА — владельческая усадьба на собственной земле, при р. Неве 1 двор, 8 м. п., 1 ж. п., всего 9 чел. смежно с лютеранским Мариинским приютом и колонией ОВЦЫНО.
ЕВАНГЕЛИЧЕСКИЙ МАРИИНСКИЙ ПРИЮТ — владельческая усадьба, на собственной земле, на правом берегу р. Невы 1 двор, 25 м. п., 26 ж. п., всего 51 чел., смежна с имениями Брейтегама и Роста.
КАТОЛИЧЕСКИЙ ПРИЮТ для девочек — аренда от г-жи Герман, на правом берегу р. Большой Невы 1 двор, 9 м. п., 159 ж. п., всего 168 чел., находился среди колонии ОВЦЫНО, часовня. (1896 год)

В 1896 году молитвенный дом был перестроен в кирху и при ней была открыта школа на 55 учащихся. В том же году потомственный почётный гражданин, купец второй гильдии Дмитрий Иванович Тырлов-Жданков выкупил завод А. И. Фукса в колонии Овцыно и открыл своё кирпичное производство.

Согласно данным первой переписи населения Российской империи:

ОВЦЫНО — колония, православных — 166, протестантов — 413, мужчин — 275, женщин — 274, обоего пола — 549. (1897 год)

В 1897 году рядом с заводом Тырлова-Жданкова был построен кирпичный завод купца Макария Тимофеевича Стрелина.

К 1904 году в колонии насчитывалось 500 прихожан.

ОВЦИНО — селение Новосаратовского сельского общества Новосаратовской волости, число домохозяев — 43, наличных душ — 212; Количество земли — 593 дес., собственная.
ОВЦИНО — селение Среднерогатского сельского общества Среднерогатской волости, число домохозяев — 1, наличных душ: 5 м. п., 4 ж. п.; Количество земли — 16 дес. 1800 саж. (1905 год)

В XIX — начале XX века, административно относилось к Колтушской волости 2-го стана Шлиссельбургского уезда Санкт-Петербургской губернии.

В 1905 году, в колонии Овцино работала одноклассная лютеранская церковно-приходская школа, католический приют и цементный завод «Звезда» Жирарда де Сукантона.

Овцына, деревня, бывшая немецкая колония, с большим кирпичным заводом Ренненкампфа, изготовляющим кирпича при 400 рабочих, слишком на 100 тысяч рублей и цементным заводом Жирарда-де-Сукантон, под фирмой «Звезда», выработывающим портландскаго цемента на 42 тыс. рублей.

В 1909 году Овцынская колония насчитывала 58 дворов.

В 1914 году в Овцынской лютеранской церковно-приходской школе учительствовали И. И. Берзина и Ф. И. Берзина.

В 1917 году кирпичный завод Тырлова-Жданкова был переименован в кирпичный завод № 8.

Овцынская волость, выделившаяся из состава Колтушской волости была образована в феврале 1918 года, была ликвидирована в начале 1922 года, а её территория вошла в состав Ивановской волости.

После Октябрьской революции в Овцыне возникла сельскохозяйственная артель «Работник».

По данным губернской переписи 1920 года, национальный состав населения Овцынской волости выглядел следующим образом:

• русские — 493 (63,20 %)
• финны — 250 (32,05 %)
• эстонцы — 37 (4,74 %)

В 1926 году в колонии проживало 1073 человека, из них 529 — немцы.

Точная дата образования Овцинского (начиная с 1920-х годов, вместо Овцыно в официальных документах стало употребляться Овцино) сельсовета не установлена, но известно, что в августе 1927 года Овцинский сельсовет вошёл в состав Колпинского района Ленинградской области из Октябрьской волости Ленинградского уезда Ленинградской губернии.

В 1930 году Овцинский сельсовет вошёл в состав вновь образованного Ленинградского Пригородного района, он вкючал в себя 7 населенных пунктов, 174 двора, в которых проживало 906 жителей. На его территории находились: кирпичный завод им. Свердлова, торфопредприятие «Самарка», артели «Красный Усть-Ижорец», «Большевик» и «Красная Звезда».

В 1931 году в Овцине был организован колхоз им. Макса Гёльца, названный так в честь немецкого революционера, а всего в колонии насчитывалось 174 двора и 901 житель. 17 августа того же года, Овцинский сельсовет был присоединен к Усть-Ижорскому сельсовету.

В 1933 году объединённый Усть-Ижорский сельсовет состоял из 2 деревень, 1 села и 109 хозяйств; на его территории работали: 2 совхоза, 2 колхоза, 1 транспортный промсовхоз, 4 подсобных хозяйства при фанерном и кирпичном заводах, торфопредприятие «Самарка», 8 школ, больница, поликлиника, 11 здравпунктов, 3 аптеки, 13 клубов, ветпункт и агропункт.

В 1940 году колония насчитывала 114 дворов.

Овцино до 1942 года — место компактного проживания российских немцев.

Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 28 апреля 1948 года Усть-Ижорский сельсовет был переименован в Овцинский сельсовет и передан из Павловского района во Всеволожский район.

Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 16 июня 1954 года к Овцинскому сельсовету был присоединен Островский сельсовет.

В 1957 году Овцинский сельсовет включал в себя следующие населенные пункты, деревни: Большие Пороги, Малые Пороги, Громова Дача, Петрова Дача, Маслово, Самарка, Овцино, Оранжерейка, Островки, Щербинка. При сельсовете работали: совхоз «Овцино», торфопредприятие «Самарка», кирпичные заводы «Ермак», им. Свердлова и «Красная Звезда».

В 1958 году население деревни Овцыно составляло 832 человека.

В 1960 году колхоз им. Макса Гёльца был ликвидирован, а его земли и фонды переданы колхозу «Красный Октябрь».

По данным 1966 года деревня стала называться Овцино и находилась в составе Овцинского сельсовета.

В апреле 1980 года решением Леноблисполкома Овцинский сельсовет был упразднён.

Скважины в Овцине давали воду, соответствующую по химическому составу минеральной воде типа «Мирогородская» (хлоридно-натриевая с минерализацией 2-5 г/л).

Малые Пороги

В деревне Малые Пороги (фин. Karjalankyla), (до середины 1930-х — деревня Ново-Выборгская) работал кирпичный завод «Громов и К°».

Ново-Выборгская упоминается на карте 1885 года и состоит всего из 4 дворов.

ДАЧА ГРОМОВА и К° — владельческая усадьба, на собственной земле, на правом берегу р. Невы 1 двор, 1 м. п. (1896 год)

Завод был построен в 1896 году.

В 1905 году на нём трудилось 117 рабочих, владельцем завода, а также землевладельцем, был действительный статский советник Владимир Александрович Ратьков-Рожнов, ему в Малых Порогах принадлежала 431 десятина земли.

В 1909 году в деревне Ново-Выборгская было 9 дворов.

МАЛЫЕ ПОРОГИ — деревня Островского сельсовета, 158 чел. (1939 год)

В 1940 году деревня насчитывала 24 двора.

География

Посёлок расположен на правом берегу Невы, ниже Ивановских порогов, напротив устья реки Ижоры.

Имеет общую административную границу с Санкт-Петербургом по реке Неве. Посёлок им. Свердлова граничит со внутригородским муниципальным образованием Санкт-Петербурга Усть-Ижора и внутригородским муниципальным образованием Санкт-Петербурга Понтонный.

Через посёлок проходит автодорога 41К-078.

Расстояние до районного центра — 27 км.

Демография

Численность населения
1989	1997	2002	2006	2009	2010	2012
8905	↗9400	↘9197	↘9100	↘9046	↗9260	↗9303
2013	2014	2015	2016
↗9488	↗9936	↘9804	↘9783

Изменение численности населения за период с 1989 по 2016 год :

<timeline> ImageSize = width:400 height:300 PlotArea = left:40 right:40 top:20 bottom:20 TimeAxis = orientation:vertical AlignBars = justify Colors =

 id:gray1 value:gray(0.9)

DateFormat = yyyy Period = from:0 till:9936 ScaleMajor = unit:year increment:4500 start:0 gridcolor:gray1 PlotData =

 bar:1989 color:gray1 width:1 
  from:0 till:8905 width:15  text:8905 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1990 color:gray1 width:1 
  from:0 till:9000 width:15  text:9000 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1997 color:gray1 width:1 
  from:0 till:9400 width:15  text:9400 textcolor:red fontsize:8px
 bar:2002 color:gray1 width:1 
  from:0 till:9197 width:15  text:9197 textcolor:red fontsize:8px
 bar:2010 color:gray1 width:1 
  from:0 till:9260 width:15  text:9260 textcolor:red fontsize:8px
 bar:2012 color:gray1 width:1 
  from:0 till:9303 width:15  text:9303 textcolor:red fontsize:8px
 bar:2013 color:gray1 width:1 
  from:0 till:9488 width:15  text:9488 textcolor:red fontsize:8px
 bar:2014 color:gray1 width:1 
  from:0 till:9936 width:15  text:9936 textcolor:red fontsize:8px
 bar:2015 color:gray1 width:1
  from:0 till:9804 width:15  text:9804 textcolor:red fontsize:8px
 bar:2016 color:gray1 width:1
  from:0 till:9783 width:15  text:9783 textcolor:red fontsize:8px

</timeline>

Экономика

В посёлке работают: чайно-кофейная фабрика «Орими», кирпичный завод «Эталон», бетонный завод ООО «Евробетон».

СМИ

В 2006—2007 годах инициативной группой жителей посёлка издавалась газета «Первый», посвящённая жизни посёлка и её жителям.

Достопримечательности

В посёлке сохранились остатки прежней кирпичной фабрики, в том числе водонапорная башня (конец XIX века), а также Никольская церковь (1997), перестроенная из здания Дома культуры, расположенного в бывшем усадебном доме В. А. Ренненкампфа (год постройки — 1906, архитектор В. А. Покровский).

Несостоявшейся достопримечательностью стал запланированный, но нереализованный проект создания вблизи посёлка Национального парка-музея «Человек и Среда». Получивший признание и высокую оценку отечественных и зарубежных ученых-специалистов и деятелей культуры, он был включён в Генеральный план развития Санкт-Петербурга и Ленинградской области до 2005 года, но так и не был воплощён в жизнь, хотя под его реализацию уже была отведена территория около 3600 га. Автором проекта был выдающийся архитектор, художник, культуролог и этнолог Г. В. Пионтек.

Транспорт

Со Всеволожском посёлок связывает муниципальный автобусный маршрут № 603, протяжённостью 32 км.

С Санкт-Петербургом — маршруты № 476 (социальный) и К-476, от станции метро Ломоносовская.

Улицы посёлка

1-й микрорайон, 2-й микрорайон, Аллейная, Болотная, Владимирская, Дачная, Ермаковская, Западный проезд, Кольцевая, Лесопарковая, Малые Пороги, Невская, Овцинская, Овцинская 1-я линия, Овцинская 10-я линия, Овцинская 11-я линия, Овцинская 12-я линия, Овцинская 13-я линия, Овцинская 14-я линия, Овцинская 2-я линия, Овцинская 3-я линия, Овцинская 4-я линия, Овцинская 5-я линия, Овцинская 6-я линия, Овцинская 7-я линия, Овцинская 8-я линия, Овцинская 9-я линия, Озёрная, Октябрьская, Октябрьская 1-я линия, Октябрьская 2-я линия, Октябрьская 3-я линия, Ольховая, Петрова Дача, Петрозаводская, Садовая, Старая Дача, Щербинка, Щербинка 1-я линия, Щербинка 2-я линия, а также: 1-й проезд, 2-й проезд, 3-й проезд, Зелёная, Придорожная в микрорайоне Малые Пороги.

Отрывок, характеризующий Посёлок имени Свердлова

– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.


На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.