Потерянный рейс

Потерянный рейс
United 93
Жанр	драма
Режиссёр	Пол Гринграсс
Продюсер	Закария Алауи Мэйри Бетт Тим Беван Эрик Феллнер Ллойд Левин
Автор сценария	Пол Гринграсс
В главных ролях	Льюис Алсамари Кристиан Клеменсон Триш Гейтс Джейми Хардинг
Оператор	Барри Экройд
Композитор	Джон Пауэлл
Кинокомпания	Universal Pictures
Длительность	111 мин.
Бюджет	$ 15 000 000
Сборы	$ 31 483 450
Страна	США США Великобритания Великобритания Франция Франция
Год	2006
IMDb	ID 0475276
Выход фильма «Потерянный рейс» (оригинальное название — United 93)

К:Фильмы 2006 года

«Потерянный рейс» (англ. United 93) — драма английского кинорежиссёра и сценариста Пола Гринграсса, в основе которой лежит трагическая история захвата террористами самолёта рейса United Airlines-093 во время терактов 11 сентября 2001 года.

По утверждению создателей фильма, он является художественной обработкой действительных событий, произошедших на борту рейса United Airlines-093, хотя делается оговорка, что часть сюжетных поворотов является авторской импровизацией. Действие происходит в прямом хронологическом порядке.

Мировая премьера фильма состоялась на кинофестивале «Трайбека» в Нью-Йорке 26 апреля 2006 года. Фильм был также показан в рамках Каннского кинофестиваля 2006 года.

Слоган фильма: «11 сентября были угнаны четыре самолёта. Почти все попали в цель. Кроме одного».

Сюжет

В первых минутах фильма происходит подготовка к полёту из Ньюарка в Сан-Франциско, посадка пассажиров, показаны диалоги персонала и кадры из диспетчерской. Среди пассажиров, проходящих контроль перед посадкой, присутствуют люди восточной наружности.

Через несколько минут после взлёта становится известно о том, что захваченный террористами самолёт атаковал Всемирный торговый центр. Показана реакция на эту атаку родственников тех, кто находится на борту рейса 093. В центре управления полётами начинается пристальное отслеживания маршрутов воздушных судов. Пилоты рейса 093 получают информацию о произошедшей атаке.

Часть пассажиров рейса 093 (показанные в начале люди восточной наружности) внезапно надевают на головы красные повязки и захватывают салон, угрожая пассажирам взорвать самодельные бомбы. Позже они заставляют одну из стюардесс постучать в дверь кабины пилотов и захватывают управление самолётом.

Некоторым пассажирам удаётся сообщить родственникам о захвате самолёта по мобильным телефонам. Подробно показаны участники этих телефонных разговоров. Пассажиры самолёта узнают об атаке на ВТЦ.

Террористы резко меняют маршрут следования самолёта; судя по всему, их целью должны стать здания или Белого дома или Капитолия. Пассажиры самолёта понимают, что террористы их не отпустят и что они тоже всего лишь оружие, что и их самолёт атакует здание. Они решают оказать сопротивление террористам и нападают на них. Узнав, что один из пассажиров умеет водить самолёт (хотя и не летал на коммерческих лайнерах), группа пассажиров надеется на то, что он сможет управлять самолётом. Они обсуждают, является ли бомба террористов настоящей или поддельной, прежде чем начать на них атаку. Группа пассажиров убивает двух террористов, находящихся в салоне, используя подручные средства (огнетушитель, вилки и т.п.). Пассажир Тодд Бимер снимает бомбу у террориста и объявляет, что она поддельная. Террорист-пилот Зияд Джаррах раскачивает самолёт, чтобы сбить пассажиров, но тем не менее они прорываются в кабину, используя развозную тележку в качестве тарана. Во время борьбы лайнер опрокидывается, направляется к земле и врезается в неё. Действие фильма кончается картинкой приближающегося поля через кабину пилотов самолёта.

В заключительных титрах даётся следующая информация: В Пентагоне отдают приказ военным истребителям сбить самолёт до того, как он достигнет возможной цели. Но эта команда так и не была передана лётчикам истребителей, поскольку командующие опасались, что будут сбиты обычные самолёты.

Действия на борту рейса United Airlines-093 сопровождаются эмоциональными телефонными диалогами пассажиров рейса с родственниками и друзьями.

В ролях

Рейс United Airlines-093

Экипаж

• Дж.Дж. Джонсон — Джейсон Даль, командир экипажа
• Гари Коммок — ЛеРой Хомер-младший, второй пилот
• Полли Адамс — Дебора Уэлш, стюардесса
• Опал Алладин — СиСи Лайлс, стюардесса
• Старла Бенфорд — Ванда Грин, стюардесса
• Триш Гейтс — Сандра Брэдшоу, стюардесса
• Нэнси МакДониел — Лоррэйн Бэй, старшая стюардесса

Пассажиры

• Дэвид Алан Баш — Тодд Бимер
• Ричард Бекинс — Уильям Кэшман
• Сьюзан Бломмарт — Джейн Фольгер
• Рэй Чарлсон — Джозеф ДеЛюка
• Кристиан Клименсон — Томас Барнетт-младший
• Лиза Колон-Сайас — Валешка Мартинес
• Лорна Даллас — Линда Гронлунд
• Денни Дилон — Коллин Фрейзер
• Триесте Келли Данн — Дора Фрэнсис Бодли
• Кейт Дженнингс Грант — Лорен Катуцци Грандколас
• Питер Хэрман — Джереми Глик
• Тара Хьюго — Кристин Уайт Гоулд
• Марселин Хьюго — Джорджина Роуз Корриган
• Шайен Джексон — Марк Бингхэм
• Джо Джамрог — Джон Талигнани
• Кори Джонсон — Луис Нак II
• Масто Камо — Тошия Куг
• Бекки Лондон — Джин Хедли Петерсон
• Питер Маринкер — Эндрю Гарсиа
• Джоди Линн МакКлинток — Марион Бриттон
• Либби Моррис — Хильда Марсин
• Том О'Рурк— Дональд Петерсон
• Саймон Поланд — Алан Бивен
• Дэвид Раш — Дональд Грин
• Эрих Редман — Кристиан Адамс
• Майкл Дж. Рейнольдс — Патрик Дрисколл
• Джон Ротмен — Эдвард Фелт
• Дэниэл Саули — Ричард Гуадагно
• Ребекка Шалл — Патрисия Кашинг
• Хлоя Сирен — Элизабет Вайнио
• Оливия Тирлби — Николь Миллер
• Чил Цин — Марк Ротенберг
• Ли Зиммерман — Кристин Снайдер

Террористы

• Халид Абдалла — Зияд Джаррах
• Луис Алсамари — Саид Аль-Гамди
• Омар Бердуни — Ахмед Аль-Хазнави
• Джейми Хардинг — Ахмед Аль-Нами

УВД Бостона

• Томас Робертс — Томас Робертс (камео)
• Майкл Бенкал — диспетчер
• Том Фицджералд — диспетчер
• Бард Маркус — диспетчер
• Скотт Турин — диспетчер
• Джон Морайтис — руководитель УВД

УВД Кливленда

• Аманда Боксер — руководитель УВД
• Морган Дир— руководитель УВД
• Дэниел Фрейзер — диспетчер

УВД Нью-Йорка

• Курт Эпплгейт — Курт Эпплгейт (камео)
• Кевин Делани — диспетчер
• Джон Каплун — диспетчер
• Джон Смит — диспетчер
• Питер Пелликейн— Пол Тамсер

Башня аэропорта Ньюарк

• Грэг Каллахан — Грэг Каллахан (камео)
• Рик Теллер — Рик Теллер (камео)
• Ирвин Уэлш — Писатель

Съёмки фильма

«United 93» — первый голливудский художественный фильм, воссоздающий события 11 сентября 2001 года. До него на экраны вышел телевизионный фильм «Flight 93». Для создания эффекта реалистичности фильм был снят на портативные ручные камеры.

Для фильма были отобраны, по большей части, малоизвестные профессиональные актёры. Многие роли сотрудников аэропорта и пилотов сыграли реальные сотрудники авиакомпаний.

Диалоги в фильме создавались на основе личных разговоров актёров с семьями погибших. Режиссёр принял решение не делать в фильме акцентов на отдельных людей, поэтому в картине обращения по именам сведены к минимуму.

Съёмки фильма происходили в салоне самолёта Boeing 757, списанного 20 лет назад и находящегося в окрестностях Лондона. По словам сопродюсера фильма Тима Бевана, место съёмок было выбрано по двум причинам: для снижения затрат и для исключения конфликтов между актёрами и неизбежным особым интересом и давлением публики, если бы съёмки происходили в США, стране, недавно пережившей трагедию.

Рабочее названия фильма — «Flight 93» — было изменено на «United 93», так как в конце января в телесети «A&E» состоялась премьера телефильма с таким же названием.

Первоначальные финальные титры картины — «Началась война Америки с терроризмом» — позднее были заменены более толерантными: «Посвящается памяти тех, кто погиб 11 сентября 2001 года».

Интересные факты

• Фильм был создан при содействии семей пассажиров и экипажа, погибших при крушении рейса United Airlines-093. Режиссёр фильма Пол Гринграсс собирал детальную информацию об участниках полёта: от любимого сорта конфет до манеры одеваться.
• 10 % сборов в кинотеатрах США в течение трёх первых дней показов (около 1,1 млн долларов) были пожертвованы на создание мемориала жертвам трагедии рейса 93.
• Пилота-террориста Саида Аль-Гамди в фильме сыграл иракский актёр Льюис Алсамари, живущий в Лондоне. Визовая служба США запретила ему визит в США на премьеру фильма в Нью-Йорке. Причиной была названа его служба в Иракской армии несколько лет назад. По этой же причине он в 1993 году был депортирован из США.
• Режиссёр принял решение разместить актёров, игравших пассажиров и экипаж, и актёров, игравших террористов, в двух разных отелях на время съёмок. Это было принято для сведения к минимуму общения между этими двумя группами вне съёмочной площадки. Это позволило актёрам более естественно сыграть противостояние между террористами и жертвами.
• С началом показа анонсов фильма в кинотеатрах США киностудия была завалена возмущёнными звонками зрителей, требовавших прекращения показа анонсов. Люди мотивировали это тем, что ещё не затянулись раны от трагедии. Один из крупнейших кинотеатров Манхеттена прекратил показ. Кроме того, с официального сайта фильма была прекращена возможность скачивать трейлер.

См. также

• Рейс 93 (фильм, 2006) («Flight 93»)
• Рейс 93 United Airlines 11 сентября 2001 года

Ссылки

• [www.universalstudiosentertainment.com/united-93/ Официальный сайт фильма]
• [news.bbc.co.uk/hi/russian/entertainment/newsid_5022000/5022530.stm Фильм о событиях 11 сентября представлен в Канне, Би-Би-Си, 26.05.2006.]

Отрывок, характеризующий Потерянный рейс

– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.