Потоцкий, Болеслав Станиславович

Болеслав Станиславович Потоцкий
Дата рождения:	29 марта (11 апреля) 1805(1805-04-11)
Место рождения:	Тульчин, Подольская губерния
Дата смерти:	22 ноября (4 декабря) 1893(1893-12-04) (88 лет)
Место смерти:	Санкт-Петербург
Награды и премии:

Граф Болеслав Станиславович Потоцкий (29 марта 1805 — 22 ноября 1893) — обер-шенк, действительный статский советник, общественный деятель из рода Потоцких. Занимался благотворительностью в области народного просвещения.

Биография

Шестнадцатый ребёнок в семье польского магната Станислава Щенсного Потоцкого (1753—1805). Рождён его вдовой Софией Глявоне (1760—1822) в Тульчинской резиденции через несколько месяцев после смерти отца. Единоутробный брат графа Ивана Витта. Получил домашнее воспитание под руководством матери.

В службу вступил в 1821 году порт-юнкером в 1-й Украинский уланский полк. В 1823 году — корнет. 14 мая 1824 года переведён в Кавалергардский полк и 5 января 1827 года уволен в отставку поручиком. 27 ноября 1828 года причислен к департаменту уделов, с переименованием в титулярные советники и 6 декабря пожалован камер-юнкером.

Уволен по собственному желанию в отставку 11 декабря 1834 года; 11 января 1836 года вновь определён на службу — в министерство народного просвещения. В 1838 году за значительные пожертвования в пользу учебных заведении министерства народного просвещения, был пожалован камергером, затем — церемониймейстером и избран дворянством почётным попечителем Немировской гимназии. В 1839 году ему было объявлено Высочайшее благоволение за значительное пожертвование на устройство и содержание в Богополе уездного для дворян училища. В 1842 году произведен в коллежские асессоры. В 1847 году Потоцкий вновь получил Высочайшее благоволение за постройку здания для закрытого заведения при Немировской гимназии.

До 1850 года Потоцкий каждое трёхлетие был избираем почётным попечителем, а в 1851 году по Высочайшему утвержденному положению кабинета министров, за значительные пожертвования на учреждение Немировской гимназии и другие похвальные действия его на пользу воспитания юношества, утвержден почётным попечителем этой гимназии на неопределенное время.

В 1852 году за примерное усердие и пожертвование на устройство православных церквей, как в имениях его так и в учрежденном им Сиротском доме, удостоен Высочайшего благоволения. В 1854 году пожалован церемониймейстером. В 1856 году произведён в действительные статские советники. В 1861 году произведен в гофмейстеры и тайные советники.

В 1866 году, 23 ноября, Потоцкий был уволен со службы, но ровно через месяц вновь определён на службу при министерстве народного просвещения. С 1874 года обер-шенк.

Скончался в Петербурге 22 ноября (4 декабря) 1893 года. Похоронен в крипте храма Посещения пресвятой девой Марией Елизаветы, расположенного на территории Выборгского римско-католического кладбища в Санкт-Петербурге.

Семья

С 1825 года был женат на княжне Марии Александровне Салтыковой (1807—1845), дочери дипломата князя А. Н. Салтыкова, внучке сенатора графа Ю. А. Головкина. В 1840-е годы жила отдельно от мужа во Франции, где умерла, очевидно, от туберкулёза. У неё в доме воспитывалась дочь:

• Мария Болеславовна (01.08.1839—18.03.1882), родилась в Риме, с 1856 года жена графа Григория Сергеевича Строганова (1829—1910).

После смерти жены наряду с родной дочерью Марией граф Потоцкий воспитывал внебрачную дочь покойной супруги, Софию Идль (1842—1900).

Источники

• [vivaldi.nlr.ru/ab000000748/view#page=48 Граф Потоцкий Болеслав Станиславович] // Список гражданским чинам первых трех классов. Исправлен по 1-е октября 1893 года. — СПб.: Типография Правительствующего сената, 1893. — С. 6.
• [dlib.rsl.ru/viewer/01003966999#?page=404 Сборник биографии кавалергардов]

Отрывок, характеризующий Потоцкий, Болеслав Станиславович

Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.