Потёмкин, Фёдор Васильевич

Фёдор Васильевич Потёмкин
Дата рождения:	11 февраля (23 февраля) 1895(1895-02-23)
Место рождения:	Ачкасово Даниловского уезда Ярославская губерния
Дата смерти:	20 июля 1973(1973-07-20) (78 лет)
Место смерти:	Москва
Страна:	Российская империя Российская империя, СССР СССР
Научная сфера:	история Франции
Место работы:	ИМЭЛ, Институт истории АН СССР, исторический факультет МГУ, АОН при ЦК КПСС
Учёная степень:	доктор исторических наук (1936)
Учёное звание:	профессор (1938), член-корреспондент АН СССР (1953)
Альма-матер:	Петроградский университет (1922)
Награды и премии:

Фёдор Васи́льевич Потёмкин (11 (23) февраля 1895, Ачкасово Даниловского уезда Ярославской губернии — 20 июля 1973, Москва) — советский историк, специалист по новой истории стран Западной Европы. Член-корреспондент АН СССР c 23 октября 1953 года по Отделению исторических наук (всеобщая история).

Биография

Родился в крестьянской семье. В 1914 году окончил Введенскую гимназию и поступил на историко-филологический факультет Петроградского университета. В 1916 году, прервав учёбу в университете, поступил в Павловское военное училище, ускоренный курс которого окончил в том же году. В чине прапорщика состоял в различных тыловых воинских частях. В январе 1918 года был освобождён от воинской службы по болезни (порок сердца), вернулся в университет.

В 1919 году тяжело заболел и уехал в деревню, где с 1920 по 1922 год работал преподавателем школы 2-й ступени и являлся председателем Школьного совета. Окончив в 1922 году обучение в Петроградском университете, преподавал в вузах Петрограда — Ленинграда и Москвы, в том числе в Военно-политическом институте им. Н. Г. Толмачёва (1922—1924), Военно-морской академии (1924—1926), Академии коммунистического воспитания им. Н. К. Крупской (1929—1934) и Высшей школе парторганизаторов.

В 1926—1928 годах находился в командировке в Париже, где работал в архивах, собирая материалы по теме промышленной революции во Франции. В 1928 году выступил на первой Всесоюзной конференции историков-марксистов с докладом о проблеме методологии и методике исследования промышленного переворота. Сотрудник ИМЭЛ при ЦК ВКП(б) (1928—1930), в 1934—1940 годах преподавал в МИФЛИ им. Н. Г. Чернышевского. Доктор исторических наук (1936, диссертация «Лионские восстания 1831 и 1834 гг.»), профессор (1938).

С 1937 года работал в Институте истории АН СССР, в 1943—1956 годах — заведующий сектором новой истории. Заведовал кафедрой новой и новейшей истории исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова (1944—1946) и кафедрой всеобщей истории ВПШ при ЦК ВКП(б) (КПСС) (1944—1958), в 1946—1954 годах — профессор АОН при ЦК. Заместитель академика-секретаря Отделения исторических наук АН СССР (1953—1957). В 1955—1957 годах — член Международного комитета исторических наук, один из организаторов и член бюро Национального комитета историков СССР. Участник X Международного конгресса историков в Риме (1955).

Скончался в Москве в 1973 году. Похоронен на Востряковском кладбище.

Научная деятельность

Главной темой исследований Ф. В. Потёмкина была социально-экономическая и политическая история Франции XVIII—XIX веков: состояние экономики к началу Великой французской революции, промышленная революция, социальные конфликты в первые годы Июльской монархии, революция 1848 года.

В годы Великой Отечественной войны учёный опубликовал ряд работ, посвящённых критическому разбору трудов К. Клаузевица как одного из источников военной доктрины германского империализма. Также занимался проблемами выявления закономерностей, характеризующих народные освободительные войны.

Основные работы

• «Промышленная революция во Франции. Переворот в шелкопрядильном производстве» // «Историк-марксист», 1929, № 12
• «К истории развития капитализма во Франции» (1930)
• «К социальной истории французской фабрики» // «Архив К. Маркса и Ф. Энгельса. Кн. 5» (1930)
• [istmat.info/node/28439 «Лионские восстания 1831 и 1834 гг.»] (1937)
• «Революции 1848—1849 гг.» (тт. 1—2, 1952; совм. с А. И. Молоком)
• [istmat.info/node/29529 «Агрономическая практика и политические позиции пропагандистов “нового земледелия” во Франции во второй половине XVIII — начале XIX вв.»] // «Французский ежегодник — 1965» (1966)
• «Промышленная революция во Франции» (тт. [istmat.info/node/28152 1] и [istmat.info/node/28153 2], 1971)

Член редколлегии изданий «Всемирная история» (тт. 1—10, 1955—1965) и «Парижская коммуна 1871 г.» (тт. 1—2, 1961), автор глав в академической «Истории Франции» (тт. 1—3, 1972—1973). Некоторые работы Ф. В. Потёмкина переведены на французский, немецкий и другие языки.

Награды

Был награждён орденами Ленина, Трудового Красного Знамени и «Знак Почёта».

Ссылки

• Потёмкин Федор Васильевич — статья из Большой советской энциклопедии.
• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-51810.ln-ru Профиль Фёдора Васильевича Потёмкина] на официальном сайте РАН
• [about-msu.ru/next.asp?m1=person1&type=kor&fio=%CF%EE%F2%E5%EC%EA%E8%ED%20%D4%E5%E4%EE%F0%20%C2%E0%F1%E8%EB%FC%E5%E2%E8%F7 Статья] на сайте «Всё о Московском университете»
• [letopis.msu.ru/peoples/2892 Статья] на сайте «Летопись Московского университета»

Отрывок, характеризующий Потёмкин, Фёдор Васильевич

Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.