Похищение Европы (картина Рембрандта)

Рембрандт Харменс ван Рейн

Похищение Европы нидерл. De roof van Europa. 1632

холст, масло. 64.6 × 78.7 см

Музей Гетти, Лос-Анджелес

К:Картины 1632 года

Похищение Европы (нидерл. De roof van Europa) — работа голландского художника Рембрандта Харменса ван Рейна. Сюжетом послужила древнегреческая поэма Мосха «Идиллия» о похищении Европы. Хранится в Музей Гетти в Лос-Анджелесе.

История создания

Картина «Похищение Европы» была создана в Амстердаме, куда Рембрандт переехал жить и работать в 1631 году. В это время он начинает писать полотна в стиле барокко и вырабатывает собственную манеру рисования, за что его современники сравнивали с Рубенсом. Рембрандт никогда не путешествовал в Италию и не обучался у итальянских мастеров, но находился под влиянием их творчества (к примеру, Тициана) и создал ряд картин на мифологические темы, среди которых и была — «Похищение Европы». Картина была написана по заказу известного голландского купца — Ясквёйса Спекса (нидерл. Jacques Specx).После него, картина многократно меняла владельцев:

• Comtesse de Verrue (13 января 1653 — 27 марта 1773);
• Duc de Luynes (27 марта 1773 — 21 ноября 1793);
• Duc ge Morny (21 ноября 1793 — 31 мая 1865);
• Princess de Broglie (31 мая 1865 −1909);
• Thomas Agnew (с 1909 (Лондон));
• Leopold Koppel (Берлин);
• Paul Klotz (Нью-Йорк).

Сюжет картины

У царя финикийского города Сидон была красивая дочь по имени — Европа. Однажды ей приснился сон, в котором две женщины сражались за право обладать ею, каждая из которых представляла собой континенты — Азию и второй, который отделен от Азии морем. Победу в этом поединке одержал неизвестный девушке континент. В страхе она пробудилась и, чтобы развеяться — пошла с подругам купаться на берег моря. Пение и хороводы девушек увидел Зевс, сын Кроноса, и выбрав самую красивую из них — задумал похитить ее. Обладая магическими способностями и с целью не испугать Европу, он превращается в чудесного на вид быка и подкрадывается к ней. Девушка обратила внимание на животное, у которого была золотая шерсть, во лбу горело пятно, похожее на месяц и рога были из золота. Будучи уверенной в его безопасности, Европа садится на быка, что бы прокатиться, но в тот же миг, последний прыгнул в воду и стал отдаляться от берега. В сообщниках у Зевса был Посейдон, который мчался на своей колеснице перед ними и отгонял волны. Когда они доплыли до острова Крит, Зевс взял в жены Европу и она родила ему троих детей — Миноса, Радаманта, Сарпидона.

Ссылки

[www.getty.edu/art/collection/objects/882/rembrandt-harmensz-van-rijn-the-abduction-of-europa-dutch-1632/ Картина на сайте Музея Гетти в Лос-Анджелесе]

Отрывок, характеризующий Похищение Европы (картина Рембрандта)

Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…