Поход уральцев из форта Александровского в Персию

Поход уральцев из форта Александровского в Персию
Основной конфликт: Гражданская война в России
Дата	4 апреля—2 июня 1920
Место	Закаспийская область, Северная Персия
Итог	Основная цель похода достигнута (покинуть территорию, контролируемую красными войсками, уйдя из России в Персию)
Противники
остатки Уральской армии Красная Армия
Командующие
В. С. Толстов В. И. Моторный А. М. Ерёмин  ?
Силы сторон
214 человек  ?
Потери
52 убито/умерло  ?

Похо́д ура́льцев из фо́рта Алекса́ндровского в Пе́рсию (22 марта [4 апреля]  1920 — 20 мая [2 июня]  1920) — переход остатка чинов Уральской отдельной армии, под командованием генерал-лейтенанта Толстова В. С., и гражданских лиц (в основном членов семей) из форта Александровского в Персию, с целью ухода с территорий, контролируемых Советской властью. Этот поход стал для его участников продолжением похода остатков Уральской армии из захваченного красными г. Гурьева в форт Александровский по ледяной, практически безлюдной территории Мангышлака. Оба этих похода явили собой заключительные эпизоды в борьбе Уральского казачьего войска и Уральской отдельной армии против большевиков.

Предыстория похода

Этому походу предшествовал крайне трудный и изнурительный отход остатков Уральской армии и беженцев с территорий, занятых частями Красной Армии. Поход из Гурьева в форт Александровский в условиях суровой зимы, отсутствия достаточного количества продовольствия, питьевой воды, тёплой одежды, мест ночлега, медикаментов, фуража для животных, превратили данный поход для значительной части вышедших в него, в дорогу смерти. Число пришедших в форт Александровский было в разы меньше числа изначально вышедших из Гурьева. В числе оставшихся в живых было большое количество обмороженных, изнурённых недоеданием и отсутствием хорошей питьевой воды, больных тифом. По приходу в форт планировалось переправиться на другой берег Каспийского моря в порт Порт-Петровск для соединения в Вооружёнными Силами Юга России, что и было начато. Эвакуация осуществлялась на кораблях Каспийской флотилии ВСЮР, однако имевшихся плавсредств было совершенно недостаточно, и сроки эвакуации сильно затянулись.

Состав отряда

Вышло в поход из форта Александровского 214 человек (включая гражданских лиц, женщин и детей), почти вся Редутская (имеются в виду казаки, проживавшие в п. Редут Гурьевского военного отдела) сотня, часть казаков-гурьевцев, одиночки-казаки из верхних станиц, 53 офицера, несколько юнкеров. С отрядом находились войсковые знамёна Уральского казачьего войска: Войсковое Георгиевское и два — Архистратига (Архангела) Михаила. Командиром отряда стал войсковой атаман, командующий Уральской армией генерал-лейтенант Толстов В. С. В составе отряда первоначально был начальник штаба Уральской армии генерал-майор Моторный В. И., который через некоторое время откололся от основного отряда и ушёл с частью офицеров (34 человека). В составе отряда также был генерал-квартирмейстер Уральской армии генерал-майор Ерёмин А. М., который умер по приходу в Персию от болезни. Отряд был разделён на 4 взвода. Командиры взводов : 1-й взвод: полковник Карнаухов Константин Илларионович, 2-й взвод: войсковой старшина Климов Иван Иванович, 3-й взвод: есаул Жигалин, затем после ухода Жигалина с частью личного состава отряда, есаул Карамышев Иван Фёдорович, 4-й взвод : есаул Фадеев П. А. В составе отряда были полковник Сладков Т. И., прапорщик Масянов Л. Л. Кроме офицеров и нижних чинов Уральской армии, уральских казаков и гражданских лиц (членов их семей), в составе отряда были и иногородние, так в частности были остатки партизанского отряда капитана Решетникова (17 человек).

Поход

Поход проходил по землям бывшей Закаспийской области Российской империи, сначала по территории земель бывшего Мангышлакского уезда, а затем Красноводского уезда. Вышедшие в поход не имели практически никакой бытовой утвари, у них было крайне ограниченное количество вьючных и ездовых животных, отряд был стеснён в запасах продовольствия и денег.

Завершение похода

20 мая (2 июня) 1920 года остатки отряда в составе 162 человек окончили поход, перейдя границу и войдя в персидский пограничный город Ромиан. Далее отряд прошёл до г. Тегерана. В Тегеране несколько бывших офицеров Уральской армии (войсковые старшины Климов И. И., Мизинов Н. В., есаул Фадеев П. А.) поступили на службу в Персидскую казачью дивизию, Климов И. И. даже стал начальником персидской кавалерии.

Через неделю после прибытия в г. Тегеран уральцам был дан транспорт, и все несемейные казаки были отправлены в английский военный лагерь в г. Хамадан, располагавшийся в крепости Александра Македонского, а семейные, раненые и больные были оставлены на какое-то время в Тегеране.

Спустя 3 месяца генерал Толстов В. С. и остававшаяся в Тегеране часть отряда прибыли в г. Хамадан, откуда все они двинулись даль­ше на предоставленном транспорте, пересекли Курдистан, прошли по знаме­нитой дороге народов, где когда-то двигались великие завоеватели, про­шли г. Багдад, добрались до города Басра в Месопотамии в начале ноября 1920 года и были размещены английскими оккупационными войсками в военном лагере для интернированных лиц Танум. Лагерь располагался среди финиковых пальм, на левом берегу реки Шатт-эль-Араб. В своих мемуарах полковник Сладков Т. И. так описывает данный лагерь : «…Лагерь был расположен в открытом поле рядом с финиковой рощей. Во всех отдельных комнатах и общих бараках стояли хорошие кровати по числу людей с отличным постельным бельём и двумя полотенцами. В каждой комнате и бараке было электрическое освещение и много электрических вееров. Первое впечатление от лагеря было весьма хорошее. Порядок и чистота были доведены до совершенства…»

В этом лагере англичане собрали всех интернированных русских беженцев — офицеров, казаков, солдат, матросов, которые разными путями добрались до берегов Персии, уход­я от красных.

Часть уральцев покинула лагерь 1 декабря 1920 года (в их числе полковник Сладков Т. И. и уволенные со службы инструкторы Персидской казачьей дивизии)и затем морским путём попали в Европу.

Остальные уральцы, во главе с генералом Толстовым В. С. в августе 1921 г. были отправлены на пароходе «Франц Фердинанд» в г. Владивосток, по договору генерала барона Врангеля с англичанами, согласно которому все русские беженцы должны быть доставлены к началу 1922 г. в ближайший не занятый красными морской порт России. Пароход прибыл во Владивосток 23 сентября 1921 года. Также на этом пароходе был отправлен и отряд моряков из числа личного состава Каспийской флотилии под командой капитана 1 ранга Б. М. Пышнова, числом около 80 офицеров и свыше 200 матросов всех специальностей.

С прибытием «месопотамцев» боеспособность Сибирской флотилии (командующий — адмирал Старк Г. К.) значительно повысилась, не только в смысле уровня технических знаний в среде личного состава, но и в политическом отношении. Люди этого отряда, из которых часть была участниками похода генерала Корнилова Л., часть из Морской роты капитана 1 ранга Потёмкина и большинство — балтийцы. Уральцы проживали в этот период на острове Русский. С падением осенью 1922 г. Владивостока, уральские казаки ушли в Китай. Часть казаков остались в Китае и совместно с оренбургскими казаками образовали так называемый «Восточный казачий союз» с центром правления в г. Харбине, а несколько уральцев даже смогли поступить на китайскую военную службу. Часть уральцев перебралась из Китая в Европу, а сам атаман Толстов В. С. и около 60 самых верных ему казаков в октябре 1923 года выехали из Шанхая в г. Брисбен (Австралия). С этой группой были вывезены и знамёна Уральского казачьего войска.

Ссылки

• [swolkov.narod.ru/bdorg/bdorg26.htm Волков С. В. Белое движение в России: организационная структура.]
• Ганин А. В. [gorynych.gixx.ru/Gorynych/G2/g2-04.htm Оренбургские казаки в рядах Отдельной Уральской армии 1919—1920 гг.] // Горынычъ. Краеведческий сборник.
• Ганин А. В. [www.hist.msu.ru/Science/Conf/lomweb01/ganin.htm Поход на форт Александровский. Судьба оренбургских казачьих частей Южной армии.]
• Картагузов С. В. [gorynych.gixx.ru/Gorynych/out/Kartagusov-Sladkov.htm Заключительный акт трагедии уральского казачества: из неизданных воспоминаний полковника Т. И. Сладкова.] // Горынычъ. Краеведческий сборник.
• [whiterussia1.narod.ru/EMI/PERSIA.htm сайт «Белая Россия». Персия. Персидская казачья Его Величества Шаха дивизия]
• Серебренников И. И. [militera.lib.ru/h/serebrennikov_ii1/index.html Великий отход: Рассеяние по Азии белых русских армий, 1919—1923.] — сайт «Военная литература».
• [militera.lib.ru/h/whitefleet/index.html Сборник «Флот в Белой борьбе»] — сайт «Военная литература»

Библиография

• Толстов В. С. От красных лап в неизвестную даль (Поход уральцев). Константинополь: Типографія Изд. Т-ва «Пресса», Асмали-Месджидъ, 35; переиздано: Уральск: Оптима, 2007. — ISBN 978-601-7033-00-2
• Масянов Л. Л. [www.dk1868.ru/history/masianov.htm#z199 Гибель Уральского казачьего войска.] — Нью-Йорк, 1963.
• Масянов Л. Л. [gorynych.gixx.ru/Gorynych/G3/g3-02.htm Воспоминания о Гражданской войне.]// Горынычъ. Краеведческий сборник.
• Шамбаров В. Е. [militera.lib.ru/research/shambarov1/index.html Белогвардейщина.] — М.: ЭКСМО, Алгоритм, 2007. — (История России. Современный взгляд). — ISBN 978-5-9265-0354-5
• Волков С. В. Белое движение. Энциклопедия гражданской войны. — СПб.: Нева; М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003.

Отрывок, характеризующий Поход уральцев из форта Александровского в Персию

Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.


Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]


Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.