Поццо, Витторио

Витторио Поццо
Общая информация
Прозвище	Старый Маэстро (Il Vecchio Maestro)
Родился
Гражданство
Информация о клубе
Клуб
Карьера
Клубная карьера*
	Лаго Маджоре
	Ровета
1905—1906	Грассхоппер
1906—1911	Торино
Тренерская карьера
1912	Италия
1912—1922	Торино
1921	Италия	техническая комиссия
1924	Италия
1924—1925	Милан
1929—1948	Италия
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Витто́рио По́ццо (итал. Vittorio Pozzo; 2 марта 1886, Турин — 21 декабря 1968, Пондерано) — итальянский футбольный тренер. Дважды, в 1934 и 1938, Поццо приводил сборную Италии к выигрышу чемпионатов мира, что до сих пор является рекордом среди главных тренеров. В 1936 году Поццо привёл сборную к победе на Олимпиаде в Берлине. Автор схемы игры, названной «Метод».

Биография

Витторио Поццо родился 2 марта 1886 года в небогатой семье в Турине. Родители, желавшие дать сыну хорошее образование, отдали его в лицей Кавур Витто. Там он обучался, а также познакомился с игрой, под названием «Футбол». Во время учёбы, Поццо выступал за любительские клубы «Лаго Маджоре» и «Ровету». Позже он уехал продолжать обучение в Швейцарию. Там он выступал за местный клуб «Грассхоппер», в котором провёл 1 сезон. В 1906 году Поццо вернулся в Турин, где стал играть за «Торино».

После того, как Витторио получил диплом, он стал много путешествовать. В этом ему помогало знание иностранных языков, обучение которым легко ему давалось. Поццо смог побывать во Франции и на родине родоначальников футбола, Англии. На «Туманном Альбионе» Витторио посещал матчи лучших команд страны, заводил знакомства с главными футбольными специалистами, часто общался с тренерами клубов.

В 1912 году Поццо вернулся в Италию. Там он стал работать в клубе «Торино», куда его пригласил его друг, президентом команды. Несмотря на то, что Поццо выполнял тренерские функции в клубе, он занимал должность технического директора. Помимо тренировок клуба, Поццо работал в компании «Пирелли», где стал генеральным директором. Ещё одним местом работы Поццо была Федерации Футбола Италии, где он занимал должность секретаря.

В 1912 году Поццо был назначен на пост комиссара сборной Италии, став первым единоличным тренером национальной команды. Поццо полагалось подготовить сборную к Олимпиаде в Стокгольме, где его команда выступила неудачно, уступив Финляндии 2:3. Всего в тот период руководство Поццо сборной Италии, команда провела 3 игры, проиграв в 2-х из них. После этой неудачи, Поццо вернулся на работу в «Пирелли».

Характеристика

Главными чертами Поццо-тренера был полный анализ сильных и слабых черт соперника. Также Поццо отличался очень добрым характером по отношению к его футболистам.

Достижения

• Обладатель Кубка Центральной Европы: 1927-1930, 1933-1935
• Чемпион мира: 1934, 1938
• Чемпион Олимпийских игр: 1936

Ссылки

</div> </div> </div> </div> </div> </div> </div>

Отрывок, характеризующий Поццо, Витторио

Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.