Почеттино, Маурисио

Маурисио Почеттино
Общая информация
Полное имя	Маурисио Роберто Почеттино Троссеро
Родился	Мурфи, Санта-Фе, Аргентина
Гражданство
Рост	182 см
Позиция	центральный защитник
Информация о клубе
Клуб	Тоттенхэм Хотспур
Должность	главный тренер
Карьера
Молодёжные клубы
	Ньюэллс Олд Бойз
Клубная карьера*
1988—1994	Ньюэллс Олд Бойз	153 (8)
1994—2000	Эспаньол	216 (11)
2001—2003	Пари Сен-Жермен	70 (4)
2003	Бордо	11 (1)
2004—2006	Эспаньол	59 (2)
Национальная сборная**
1991	Аргентина (до 20)	3 (0)
1992	Аргентина (до 23)	? (?)
1998—2002	Аргентина	20 (2)
Тренерская карьера
2009—2012	Эспаньол
2013—2014	Саутгемптон
2014—н. в.	Тоттенхэм Хотспур
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Маури́сио Робе́рто Почетти́но Троссе́ро (исп. Mauricio Roberto Pochettino Trossero; испанское произношение [mauˈɾisjo potʃeˈtino tɾoˈseɾo]; итальянское произношение [poketˈtino]; род. 2 марта 1972, Мурфи, Санта-Фе, Аргентина) — аргентинский футболист и футбольный тренер. С 27 мая 2014 года — главный тренер английского клуба «Тоттенхэм Хотспур».

Клубная карьера

Почеттино начал профессиональную карьеру в команде «Ньюэллс Олд Бойз». В 1994 году он переехал в «Эспаньол». В шести сезонах он постоянно был в стартовом составе, играл за клуб в Кубке Испании 1999/2000.

В январе 2001 года Почеттино переехал в «Пари Сен-Жермен», там он также постоянно появлялся в стартовом составе, а в 2003 году подписал контракт с «Бордо». Однако, позже вернулся в «Эспаньол». В итоге, он появился почти в 300 официальных матчах этого клуба.

19 января 2009 года Почеттино стал третьим тренером «Эспаньола» в сезоне 2008/09. Клуб занимал 18-е место в чемпионате. Он тренировал девять игроков клуба, которые были его товарищами по команде в предыдущем сезоне, и в начале июня продлил контракт на следующие три года.

Дебютным матчем в качестве главного тренера стала игра против «Вальядолида» 25 января (1:1). Первую победу под руководством Почеттино «Эспаньол» одержал 21 февраля в каталонском дерби над «Барселоной» (2:1). В итоге «Эспаньол» завершил сезон на 10-м месте, избежав вылета, хотя до этого опускался и на последнее 20-е место.

28 сентября 2010 года продлил контракт с клубом до 30 июня 2012 года.

Карьера в сборной

Маурисио был капитаном сборной Аргентины на молодёжном чемпионате мира 1991 года, тогда сборная не смогла выйти из группы.

В основной сборной Маурисио дебютировал 31 марта 1999 года в товарищеском матче против сборной Нидерландов (1:1), при Марсело Бьелсе. Всего он сыграл за сборную Аргентины 20 матчей за четыре года, был участником чемпионата мира 2002, где сыграл три полных матча.

Матчи Почеттино за сборную Аргентины

№	Дата	Оппонент	Счёт	Голы Почеттино	Соревнование
1	31 марта 1999	Нидерланды	1 : 1	-	Товарищеский матч
2	9 июня 1999	Мексика	2 : 2	-	Товарищеский матч
3	13 июня 1999	США	0 : 1	-	Товарищеский матч
4	7 июля 1999	Уругвай	2 : 0	-	Кубок Америки 1999
5	11 июля 1999	Бразилия	1 : 2	-	Кубок Америки 1999
6	17 ноября 1999	Испания	2 : 0	1	Товарищеский матч
7	23 февраля 2000	Англия	0 : 0	-	Товарищеский матч
8	29 марта 2000	Чили	4 : 1	-	Отборочные матчи ЧМ-2002
9	28 февраля 2001	Италия	2 : 1	-	Товарищеский матч
10	28 марта 2001	Венесуэла	5 : 0	-	Отборочные матчи ЧМ-2002
11	3 июня 2001	Колумбия	3 : 0	-	Отборочные матчи ЧМ-2002
12	7 октября 2001	Парагвай	2 : 2	1	Отборочные матчи ЧМ-2002
13	8 ноября 2001	Перу	2 : 0	-	Отборочные матчи ЧМ-2002
14	14 ноября 2001	Уругвай	1 : 1	-	Отборочные матчи ЧМ-2002
15	27 марта 2002	Камерун	2 : 2	-	Товарищеский матч
16	17 апреля 2002	Германия	1 : 0	-	Товарищеский матч
17	2 июня 2002	Нигерия	1 : 0	-	Финальные матчи ЧМ-2002
18	7 июня 2002	Англия	0 : 1	-	Финальные матчи ЧМ-2002
19	12 июня 2002	Швеция	1 : 1	-	Финальные матчи ЧМ-2002
20	20 ноября 2002	Япония	2 : 0	-	Товарищеский матч

Итого: 20 матчей / 2 гола; 10 побед, 7 ничьих, 3 поражения.

Тренерская карьера

19 января 2009 года Маурисио подписал контракт с «Эспаньолом», сменившим к тому времени уже два тренера в течение сезона и находящимся на 18-м месте. Маурисио, выиграв семь из восьми оставшихся матчей занял с командой десятое место.

18 января 2013 года назначен главным тренером английского клуба «Саутгемптон».

27 мая 2014 года подписал пятилетний контракт с лондонским клубом «Тоттенхэм Хотспур».

Тренерская статистика

Команда	Страна	Начало работы	Окончание работы	Результаты
				И	В	Н	П	П %
Эспаньол	Испания Испания	19 января 2009	18 января 2013	168	55	41	72	32,73
Саутгемптон	Англия Англия	18 января 2013	27 мая 2014	61	24	18	19	39,34
Тоттенхэм Хотспур	Англия Англия	27 мая 2014		125	63	34	28	50,40
Всего				354	142	93	119	40,11

По состоянию на 29 октября 2016 года

Достижения

Командные достижения

Ньюэллс Олд Бойз

• Финалист Кубка Либертадорес: 1992
• Чемпион Аргентины (2): 1990/91, 1992 (клаусура)

Эспаньол

• Обладатель Кубка Испании (2): 2000, 2006

Пари Сен-Жермен

• Обладатель Кубка Интертото: 2001
• Финалист Кубка Франции: 2003

Личные достижения

• Тренер месяца английской Премьер-лиги: октябрь 2013

Ссылки

• [www.bdfutbol.com/en/j/j1953.html Профиль на BDFutbol.com] (англ.)
• [www.national-football-teams.com/v2/player.php?id=311 Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)
• [www.sports.ru/tags/6705959/ Профиль] на сайте Sports.ru
• Почеттино, Маурисио (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.transfermarkt.co.uk/en/mauricio-pochettino/aufeinenblick/trainer_9044.html Профиль на transfermarkt]
• [www.lfp.fr/joueur/pochettino-mauricio-roberto Профиль на LFP]  (фр.)
• [fifa.com/worldfootball/statisticsandrecords/players/player=3075 Статистика на сайте FIFA] (англ.)

</div>

Отрывок, характеризующий Почеттино, Маурисио

С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.


Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.


В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.