Почта ЛНР

ГУП ЛНР «Почта ЛНР»
Тип	государственное унитарное предприятие
Основание	ноябрь 2014
Расположение	ЛНР ЛНР, Луганск, Почтовая ул., 22
Ключевые фигуры	Марина Пуховцева (генеральный директор)
Отрасль	Почтовая связь (МСОК: 5310)
Продукция	почтовые услуги
Число сотрудников	более 1,5 тыс.
Сайт	[pochta-lnr.ru lnr.ru]

К:Компании, основанные в 2014 году

Почта ЛНР — государственное унитарное предприятие (ГУП ЛНР «Почта ЛНР»), оператор почтовой связи непризнанной Луганской Народной Республики.

Необходимость создания структуры была вызвана прекращением функционирования украинской государственной компании «Укрпочта» на территории Луганской Народной Республики. Работу «Почты ЛНР» курирует Министерство связи ЛНР. Генеральный директор ГУП — Марина Пуховцева.

Из-за непризнания ЛНР предприятие членом Всемирного почтового союза не является. По состоянию на конец марта 2016 года, сеть «Почты ЛНР» насчитывала 287 почтовых отделений.

Здание

Луганская почта официально отсчитывает начало своей истории с основания почтовой экспедиции 18 февраля 1798 года. Почта не имела постоянного штата почтальонов, разносом писем занимался посланник, работавший временно, часть писем забирали сами горожане. В здании почты жил почтмейстер со своей семьёй. Обнаружив, что под собственно почту отводилось мало места, а остальное использовала семья, власти учинили проверку. По её итогам почтмейстер был снят с должности, а освободившееся место — занято под почту. В 1913 году к 300-летию дома Романовых в Луганске было построено новое здание почтово-телеграфной конторы на Почтовой улице, 22, где сейчас находится почтовое отделение Луганск-1 и центральный аппарат «Почты ЛНР».

Во время Великой Отечественной войны здание конторы сильно пострадало, но позже было восстановлено. В августе 2014 года в результате обстрелов украинскими войсками здание оказалось полуразрушенным вновь и перестало функционировать. В марте—апреле 2016 года отделение почтовой связи Луганск-1 было отреставрировано и в мае открылось заново.

История

ГУП «Почта ЛНР» создано 1 ноября 2014 года в Луганске на базе «Укрпочты», но при этом «Почта ЛНР» не является правопреемницей «Укрпочты». В июле—сентябре 2014 года на территории ЛНР работало 6 почтовых отделений, в марте 2015 года их стало 21. Тогда же было открыто почтовое сообщение между Донецкой и Луганской Народными Республиками. И. о. гендиректора «Укрпочты» Игорь Ткачук в августе 2015 года сообщил журналу «Forbes Украина»:

С почтой, которая начала работать в так называемых «республиках» на неподконтрольной Украине территории, никаких взаимных пересечений у «Укрпочты» нет и быть не может. Мы не признаём их… Мы не осуществляем свою работу там, иначе мы легитимизируем оккупанта.

С января 2015 года в отделениях ГУП «Почта ЛНР» принимаются коммунальные платежи, с февраля — осуществляется пополнение счетов мобильной связи, с июля — принимаются и выплачиваются денежные переводы в пределах республики, с сентября — продаются карточки оплаты услуг местного мобильного оператора «Лугаком». В переходный период (до осени 2015 года) «Почтой ЛНР» использовались почтовые марки, выпущенные «Укрпочтой», с собственным гашением. Почтовая корреспонденция принималась только в самих почтовых отделениях оператора, выемки писем из почтовых ящиков не производилось.

В августе 2015 года был представлен логотип ГУП. На тот момент персонал организации составлял 1,4 тыс. сотрудников, в конце октября 2015 года — более 1,5 тыс. человек в штате. Возобновлена работа пяти центров почтовой связи и Центра обработки и перевозки почты. По состоянию на конец 2015 года, ГУП «Почта ЛНР» вышло на безубыточность. По словам министра связи Луганской Народной Республики Михаила Сурженко, в конце 2015 года сеть «Почты ЛНР» насчитывала 283 почтовых отделения.

Филателия

23 июля 2015 года была презентована первая собственная почтовая марка ЛНР, памятный конверт и специальное гашение, приуроченные к 100-летнему юбилею советского поэта-песенника Михаила Матусовского, уроженца Луганска. До конца 2015 года «Почта ЛНР» выпустила две стандартные марки («День почты» и «Герб Луганской Народной Республики»), четырёхмарочный блок «220 лет Луганску» с видами города, а также новогоднюю марку.

Все почтовые марки ЛНР самоклеящиеся, печатаются в Луганске тиражами от 10 до 24 тыс. экземпляров. «Почта ЛНР» выпускает до 10 марок ежегодно, но перспективных планов выпуска не публикуется. Каждая марка вводится в оборот особым приказом ГУП ЛНР «Почта ЛНР». Письма с такими марками могут быть доставлены только по ЛНР и ДНР. При нехватке марок почтовым отделениям разрешено вместо них ставить на конвертах специальный штамп.

По сведениям радио «Свобода», в начале 2016 года филателистическая продукция ЛНР оценивалась у российских коллекционеров впятеро дороже номинала.

См. также

• Почта Донбасса
• Почта Крыма
• Почта Приднестровья

Ссылки

• [pochta-lnr.ru/ lnr.ru] — официальный сайт ГУП «Почта ЛНР».
• [mslnr.su/ u] — официальный сайт Министерства связи ЛНР.
• [pochta-lnr.ru/uslugi/filateliya/ Раздел «Филателия»] на официальном сайте «Почты ЛНР».
•  [youtube.com/watch?v=HMce90lhQGM Отделение почтовой связи Луганск-1 возобновило свою работу]  — Видеосюжет пресс-службы городской администрации Луганска, 28 апреля 2016 года.

Портал «Донбасс»   Портал «Филателия»

Отрывок, характеризующий Почта ЛНР

– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]