Почтенный, Алексей Петрович

Алексей Петрович Почтенный
Дата рождения:	1895(1895)
Место рождения:	Харьков
Дата смерти:	23 февраля 1942(1942-02-23)
Место смерти:	Ленинград
Гражданство:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Жанр:	пейзаж, натюрморт, жанровая картина
Учёба:	ВХУТЕМАС — ВХУТЕИН
Стиль:	Реализм
Награды:

Почтенный Алексей Петрович (1895, Харьков — 23 февраля 1942, Ленинград) — российский советский живописец и график, член-учредитель Ленинградского Союза советских художников, представитель ленинградской школы пейзажной живописи.

Биография

Почтенный Алексей Петрович родился в 1895 году в Харькове в семье сапожника. Учась в реальном училище, посещал частную художественную студию Е. А. Агафонова, выпускника Петербургской Академии художеств. Участник первой мировой войны, служил в артиллерии. За храбрость был награждён Георгиевскими крестами всех четырёх степеней.

В 1922 году приехал в Петроград и поступил во ВХУТЕМАС. Занимался в живописной мастерской А. Е. Карева. В 1926 окончил институт, представив дипломную работу — картину «Прачка» и эскиз «1925 год. Протест против убийства Богинского».

В 1928—1932 годах был членом-экспонентом общества «Круг художников». Писал пейзажи, натюрморты, жанровые и историко-революционные композиции, занимался станковой и монументальной живописью, графикой, оформительской работой и проектированием интерьеров. В 1932 стал одним из членов-учредителей Ленинградского Союза советских художников. В конце 1930-х для главного зрительного зала Дворца культуры работников связи в Ленинграде исполнил четыре живописных плафона-панно на историко-революционную тему: «1905 год. Кровавое воскресенье», «Выступление Ленина с броневика у Финляндского вокзала», «Смольный. Костры Октября», «Штурм Зимнего».

После начала Великой Отечественной войны Почтенный Алексей Петрович оставался в Ленинграде. В начале февраля тяжело больного его вывезли из Ленинграда. Умер 23 февраля 1942 года по дороге на Большую Землю. Произведения А. П. Почтенного находятся в Русском музее, в музеях и частных собраниях в России и за рубежом.

Источники

• Подвиг века (1941—1945). Составитель Н. Паперная. Л., 1969. С. 376.
• Связь времён. 1932—1997. Художники — члены Санкт — Петербургского Союза художников России. Каталог выставки. — Санкт — Петербург: ЦВЗ «Манеж», 1997. — с.296.
• Иванов С. В. Неизвестный соцреализм. Ленинградская школа. — Санкт-Петербург: НП-Принт, 2007. — с.1381, 405. ISBN 5-901724-21-6, ISBN 978-5-901724-21-7.
• Объединение «Круг художников». 1926—1932//Сост. О. Шихирева. Каталог. ГРМ. СПб, 2007. С. 179.
• Юбилейный Справочник выпускников Санкт-Петербургского академического института живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина Российской Академии художеств. 1915—2005. — Санкт Петербург: «Первоцвет», 2007. — с.27.
• Страницы памяти. Справочно-мемориальный сборник. Художники Ленинградского Союза советских художников, погибшие в годы Великой Отечественной войны и в блокаду Ленинграда. СПб, 2010. С. 199—201.

Отрывок, характеризующий Почтенный, Алексей Петрович

– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.


Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».