Почтовый лист

Не спутайте с почтовым марочным листом или с видовым почтовым листом!

Почто́вый лист — в современном значении выпускаемая почтой цельная вещь, представляющая собой лист бумаги, который может быть свёрнут, как правило, запечатан (в XVIII—XIX веках — сургучом) и отправлен без конверта.

Описание

В истории почты почтовые листы восходят к той форме, в которой отправлялась письменная корреспонденция до середины XIX века, когда письма писали на одном или нескольких листах бумаги, которые затем сворачивали и запечатывали так, чтобы снаружи можно было написать адрес. То есть они в буквальном смысле представляли собой письмо на листе (бумаги).

Такую форму имели письма до того, как в моду вошли конверты. Конверты практически не использовались вплоть до конца XIX века, поскольку почтовые тарифы многих стран рассчитывались с учётом дополнительного листа бумаги, из которого изготовлен конверт, тем самым повышая стоимость пересылки почты при использовании конверта: за дополнительный лист бумаги взималась дополнительная почтовая такса.

Предоплаченные почтовые листы, распространяемые только официальной почтовой администрацией той или иной страны, являются цельными вещами, поскольку на них напечатаны почтовые марки или иные знаки почтовой оплаты, обозначающие предварительную оплату почтового сбора (в отличие от наклеиваемых почтовых марок). Частные фирмы также издают почтовые листы, но на них нужно наклеивать марки, поскольку у таких фирм обычно нет права печатать знаки почтовой оплаты, и поэтому почтовый сбор должен оплачиваться обычным способом по обычным почтовым тарифам. Почтовые ведомства большинства стран на каком-то этапе выпускали настоящие почтовые листы, но большинство из них вынуждены были прекратить их изготовление, кроме как в виде аэрограмм, из-за возросшей популярности конвертов.

История

Первой цельной вещью, введённой в обращение государством, считается почтовый лист 1608 года с гербом Венеции. В 1790 году в Люксембурге был выпущен почтовый лист номиналом в 25 сантимов. В период с 1712 по 1870 год английские издатели газет печатали красочные марки на поставляемой государством бумаге. В то время конверты использовались редко. За два года до внедрения в 1840 году в Великобритании конвертов Мюльреди почтовые листы появились в Австралии. Это были предоплаченные почтовые листы, получившие хождение в Новом Южном Уэльсе в 1838 году. На них ставились бесцветные тиснённые штемпели (что делало их малозаметными), которые служили для предварительной оплаты почтового сбора за пересылку в пределах города Сиднея.

Британская почтовая реформа 1840 года

См. также: Хилл, Роуленд#Почтовая реформа и Чёрный пенни

Предоплачиваемые почтовые листы были введены в Великобритании в одно время с первыми почтовыми марками 6 мая 1840 года. Почтовые реформы Роуленда Хилла предусматривали введение предоплачиваемых почтовых листов и конвертов, рисунок которых разработал художник Уильям Мюльреди, имя которого всегда ассоциируется с этими первыми листами и конвертами. Аналогично тому, как первые почтовые марки («Чёрный пенни» и «Синий двухпенсовик») имели два номинала, точно так же и почтовые листы и конверты продавались номиналом в 1 пенни и 2 пенса и были такого же чёрного и синего цвета, что и марки.

На рисунке была изображена Британия (англ. Britannia), вверху в центре со щитом, и лежащий лев, окружённые с обеих сторон символическим изображением континентов Азии и Северной Америки; в двух нижних углах изображены люди, читающие почту. Р. Хилл ожидал, что почтовые листы станут популярнее почтовых марок, но получилось как раз наоборот. Производители канцелярских товаров, благополучию которых угрожали новые почтовые листы, выпустили множество карикатур, высмеивающих это нововведение. Всего через шесть дней после введения почтовых листов, 12 мая, Хилл написал в своём дневнике:

Боюсь, что нам придётся заменить какой-нибудь другой маркой этот рисунок Мюльреди… Публика проявила неуважение и даже отвращение к красоте. Оригинальный текст (англ.)   I fear we shall have to substitute some other stamp for that design by Mulready … the public have shown their disregard and even distaste for beauty.

И двух месяцев не прошло, как было решено заменить цельные вещи, разработанные Мюльреди, поскольку в значительной степени они были ошибкой.

Почтовые листы США в XIX веке

Во время Гражданской войны в США, в 1863 году, Почтовая служба США применяла почтовые листы двух разных размеров, но с почтовой маркой одинакового рисунка. Почтовый лист меньшего размера предназначался для переписки женщин, а большего размера — для солдат. В период с 1886 по 1894 год использовались более тяжёлые почтовые листы с изображением президента США Улисса Гранта, но их выпуск был прекращён из-за плохого спроса, и с тех пор почтовые листы в США не производились.

Рядом писчебумажных компаний в Нью-Йорке и других городах печатались частные иллюстрированные почтовые листы. Эти почтовые листы, в основном видовые с изображением улиц и местности с высоты птичьего полёта, создавались с целью соблюдения почтовых правил, которые как и в Великобритании основывались на количестве листов бумаги, в то же время обходя их. Почтовые листы пользовались популярностью благодаря их размеру 8,5 × 21 дюйм (21,6 × 53,3 см) и возможности свернуть пополам, что давало четыре страницы для письма, хотя почтовое ведомство взимало плату как за пересылку одного листа бумаги.

Авиапочтовые секретки

В Ираке и Палестине уже в 1933 году использовались специальные цельные вещи на листах тонкой бумаги под названием «air letter cards» (авиапочтовые секретки или аэрограммы). Лист сворачивался по размеру синих границ, для запечатывания служили клапаны с нанесённым клеевым слоем. Директор почтового управления при правительстве Ирака в 1930-е годы Дуглас Гамбли (Douglas Gumbley) осознал наличие потребности в почтовых отправлениях облегчённого веса для использования в развивающихся перевозках почты по воздуху на Среднем Востоке, поскольку обычная наземная почта оплачивалась по весу и различалась по размерам, а её пересылка авиапочтой оказывалась слишком дорогой. Он лично запатентовал этот продукт в феврале 1933 года, и тот был впервые использован в Ираке, а затем и в Палестине, где Гамбли отвечал за пересылку почты в конце 1930-х годов.

Почтовые листы во Вторую мировую войну

В начале 1941 года Великобритания ввела в обращение тонкие, облегчённые бланки, предназначенные для использования в войсках за границей. Известные под названием «air letter sheets» (листы авиаписьма), они занимали гораздо меньше места по сравнению с обычными письмами, и к августу их было разрешено использовать и гражданскому населению. В почтовой переписке военнопленных союзников через «Красный крест» применялись специальные листы авиаписьма с надписью «Prisoner of War Air Mail» («Авиапочтовое сообщение военнопленного») на английском и немецком или японском языках и с напечатанным знаком почтовой оплаты номиналом в 2,5 пенса. Листы авиаписьма военнослужащих пересылались за 3 пенса, а на почтовом листе для гражданских лиц была напечатана марка номиналом в 6 пенсов.

Ещё ряд стран переняли британскую модель листов авиаписьма во время войны; многие страны ввели их в обращение уже после войны. Интересно, что британский почтовый тариф 6 пенсов за пересылку авиаписьма оставался в силе до 1966 года, хотя другие почтовые тарифы росли.

В некоторых немецких лагерях для военнопленных и концентрационных лагерях выпускались собственные специальные почтовые листы для заключённых. К концу Второй мировой войны по меньшей мере восемь видов поддельных почтовых листов немецкой полевой почты (нем. Feldpost) были отпечатаны Управлением стратегических служб в ходе операции «Кукурузные хлопья» (англ. Operation Cornflakes), целью которой был подрыв морального духа стран Оси в конце 1944 — начале 1945 года.

Современные почтовые листы

Аэрограмма, также изготовляемая из пористой бумаги с малым объёмным весом, представляет собой современный эквивалент листов авиаписьма времён Второй мировой войны. Большинство почтовых администраций производят их с напечатанным знаком почтовой оплаты, хотя Ирландия, Новая Зеландия и Родезия выпускали их без напечатанного почтового знака и перед отправкой на них надо было наклеивать почтовую марку.

Всемирный почтовый союз принял термин «аэрограмма» (aérogramme — французское слово, обозначающее авиаписьмо) в 1951—1952 годах на XIII конгрессе Всемирного почтового союза в Брюсселе. С того времени именно это слово указывают на своих аэрограммах все страны, кроме Великобритании, которая продолжает использовать термин air letter (авиаписьмо).

См. также

• Аэрограмма
• Закрытое письмо
• Секретка
• Письмо-треугольник

Литература

• Лист почтовый (складываемый) // [dic.academic.ru/dic.nsf/dic_philately/1368/ Большой филателистический словарь] / Н. И. Владинец, Л. И. Ильичёв, И. Я. Левитас, П. Ф. Мазур, И. Н. Меркулов, И. А. Моросанов, Ю. К. Мякота, С. А. Панасян, Ю. М. Рудников, М. Б. Слуцкий, В. А. Якобс; под общ. ред. Н. И. Владинца и В. А. Якобса. — М.: Радио и связь, 1988. — С. ?. — 320 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-256-00175-2.

• Листок почтовый // [dic.academic.ru/dic.nsf/dic_philately/1375/ Большой филателистический словарь] / Н. И. Владинец, Л. И. Ильичёв, И. Я. Левитас, П. Ф. Мазур, И. Н. Меркулов, И. А. Моросанов, Ю. К. Мякота, С. А. Панасян, Ю. М. Рудников, М. Б. Слуцкий, В. А. Якобс; под общ. ред. Н. И. Владинца и В. А. Якобса. — М.: Радио и связь, 1988. — С. ?. — 320 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-256-00175-2.

• Рылькова Л. П. [www.rustelecom-museum.ru/objects/?ContainerID=7069&ContainerType=73&objectID=7821&langID=57 Как хранить и экспонировать марки в Почтовом музее] // Сборник методических рекомендаций по организации музейного дела в филиалах ФГУП «Почта России». — М., 2005. (Июль.)  (Проверено 19 августа 2009)

Ссылки

• Новосёлов В. А. [mirmarok.ru/prim/view_article/269/ Глава 13. Цельные и целые вещи. Почтовый лист. Аэрограмма]. Знакомство с филателией: Мир филателии. Смоленск: Мир м@рок; Союз филателистов России (30 октября 2008). — Электронная книга. Проверено 19 августа 2009. [www.webcitation.org/65lMhmn8d Архивировано из первоисточника 27 февраля 2012].

Дополнительные изображения

• [imagesoftheworld.org/stamps/1d-mulready.htm 1d Mulready letter sheet] (англ.). Great Britain Victorian Stamps. Images of the World; R. A. Taylor. Проверено 19 августа 2009. [www.webcitation.org/66Wz1v4oS Архивировано из первоисточника 29 марта 2012].
• [imagesoftheworld.org/stamps/2d-mulready.htm 2d Mulready letter sheet] (англ.). Great Britain Victorian Stamps. Images of the World; R. A. Taylor. Проверено 19 августа 2009. [www.webcitation.org/66Wz2NMh0 Архивировано из первоисточника 29 марта 2012].
• [postalheritage.org.uk/collections/archive/stamps/phillips/VolII/view Volume II] (англ.). Collections. Archive collection. Stamps & Philately. R M Phillips Collection. The British Postal Museum & Archive. Проверено 19 августа 2009. [www.webcitation.org/66Wz2p1JN Архивировано из первоисточника 29 марта 2012].
• [postalheritage.org.uk/collections/archive/stamps/phillips/VolIX/view Volume IX] (англ.). Collections. Archive collection. Stamps & Philately. R M Phillips Collection. The British Postal Museum & Archive. Проверено 19 августа 2009. [www.webcitation.org/66Wz4Cqk4 Архивировано из первоисточника 29 марта 2012].
• [ay.by/data/auctions/ib/501279171.jpg ПМР. Почтовый лист «Кинофестиваль „Золотой Витязь“. Беларусь. Минск»]. Другое(недоступная ссылка — история). Аукционы Беларуси — Ay.by (27 июля 2009). — [ay.by/more501279171.html Почтовый лист] Приднестровской Молдавской Республики. Проверено 19 августа 2009.

Отрывок, характеризующий Почтовый лист

Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.
Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.
Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.
«Сердце царево в руце божьей».
Царь – есть раб истории.
История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей.
Наполеон, несмотря на то, что ему более чем когда нибудь, теперь, в 1812 году, казалось, что от него зависело verser или не verser le sang de ses peuples [проливать или не проливать кровь своих народов] (как в последнем письме писал ему Александр), никогда более как теперь не подлежал тем неизбежным законам, которые заставляли его (действуя в отношении себя, как ему казалось, по своему произволу) делать для общего дела, для истории то, что должно было совершиться.
Люди Запада двигались на Восток для того, чтобы убивать друг друга. И по закону совпадения причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких причин для этого движения и для войны: укоры за несоблюдение континентальной системы, и герцог Ольденбургский, и движение войск в Пруссию, предпринятое (как казалось Наполеону) для того только, чтобы достигнуть вооруженного мира, и любовь и привычка французского императора к войне, совпавшая с расположением его народа, увлечение грандиозностью приготовлений, и расходы по приготовлению, и потребность приобретения таких выгод, которые бы окупили эти расходы, и одурманившие почести в Дрездене, и дипломатические переговоры, которые, по взгляду современников, были ведены с искренним желанием достижения мира и которые только уязвляли самолюбие той и другой стороны, и миллионы миллионов других причин, подделавшихся под имеющее совершиться событие, совпавших с ним.
Когда созрело яблоко и падает, – отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясет его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его?
Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое жизненное, органическое, стихийное событие. И тот ботаник, который найдет, что яблоко падает оттого, что клетчатка разлагается и тому подобное, будет так же прав, и так же не прав, как и тот ребенок, стоящий внизу, который скажет, что яблоко упало оттого, что ему хотелось съесть его и что он молился об этом. Так же прав и не прав будет тот, кто скажет, что Наполеон пошел в Москву потому, что он захотел этого, и оттого погиб, что Александр захотел его погибели: как прав и не прав будет тот, кто скажет, что завалившаяся в миллион пудов подкопанная гора упала оттого, что последний работник ударил под нее последний раз киркою. В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименований событию, которые, так же как ярлыки, менее всего имеют связи с самым событием.
Каждое действие их, кажущееся им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно.


29 го мая Наполеон выехал из Дрездена, где он пробыл три недели, окруженный двором, составленным из принцев, герцогов, королей и даже одного императора. Наполеон перед отъездом обласкал принцев, королей и императора, которые того заслуживали, побранил королей и принцев, которыми он был не вполне доволен, одарил своими собственными, то есть взятыми у других королей, жемчугами и бриллиантами императрицу австрийскую и, нежно обняв императрицу Марию Луизу, как говорит его историк, оставил ее огорченною разлукой, которую она – эта Мария Луиза, считавшаяся его супругой, несмотря на то, что в Париже оставалась другая супруга, – казалось, не в силах была перенести. Несмотря на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этой целью, несмотря на то, что император Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur mon frere [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает войны и что всегда будет любить и уважать его, – он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку. Он ехал в дорожной карете, запряженной шестериком, окруженный пажами, адъютантами и конвоем, по тракту на Позен, Торн, Данциг и Кенигсберг. В каждом из этих городов тысячи людей с трепетом и восторгом встречали его.
Армия подвигалась с запада на восток, и переменные шестерни несли его туда же. 10 го июня он догнал армию и ночевал в Вильковисском лесу, в приготовленной для него квартире, в имении польского графа.
На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману и, с тем чтобы осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и выехал на берег.
Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.
12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
– Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним.
Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтобы ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.
Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер с счастливым лицом и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал: «Виват! – и, скомандовав уланам следовать за собой, дал шпоры лошади и подскакал к реке. Он злобно толкнул замявшуюся под собой лошадь и бухнулся в воду, направляясь вглубь к быстрине течения. Сотни уланов поскакали за ним. Было холодно и жутко на середине и на быстрине теченья. Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, лошади некоторые тонули, тонули и люди, остальные старались плыть кто на седле, кто держась за гриву. Они старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека, сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали. Когда вернувшийся адъютант, выбрав удобную минуту, позволил себе обратить внимание императора на преданность поляков к его особе, маленький человек в сером сюртуке встал и, подозвав к себе Бертье, стал ходить с ним взад и вперед по берегу, отдавая ему приказания и изредка недовольно взглядывая на тонувших улан, развлекавших его внимание.