Почётные звания СССР
Поделись знанием:
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Почётные звания[1] — звания в СССР как одна из форм признания государством и обществом заслуг отличившихся граждан, коллективов и формирований.
Согласно Конституции СССР установление и присвоение почётных званий относилось к компетенции Президиума Верховного Совета СССР.
Содержание
Список почётных званий СССР
В скобках — дата установления почётного звания[2].
- Народный артист СССР (6 сентября 1936 года)
- Народный художник СССР (16 июля 1943 года)
- Город-Герой (1 мая 1945 года), в 1980 году изменено на звание
- Заслуженный лётчик-испытатель СССР (14 августа 1958 года)
- Заслуженный штурман-испытатель СССР (14 августа 1958 года)
- Лётчик-космонавт СССР (14 апреля 1961 года)
- Народный архитектор СССР (12 августа 1967 года)
- Народный врач СССР (25 октября 1977 года)
- Народный учитель СССР (30 декабря 1977 года)
- Заслуженный изобретатель СССР (28 декабря 1981 года)
- Заслуженный работник сельского хозяйства СССР (31 мая 1982 года)
- Заслуженный строитель СССР (22 августа 1988 года)
- Заслуженный работник транспорта СССР (22 августа 1988 года)
- Заслуженный работник связи СССР (22 августа 1988 года)
- Заслуженный работник промышленности СССР (22 августа 1988 года)
- Заслуженный специалист Вооружённых Сил СССР (22 августа 1988 года)
Указом Президиума Верховного Совета СССР № 9441-XI, от 22 августа 1988 года, были упразднены следующие почётные звания СССР:
- Заслуженный военный лётчик СССР (26 января 1965 года)
- Заслуженный военный штурман СССР (26 января 1965 года)
- Заслуженный пилот СССР (30 сентября 1965 года)
- Заслуженный штурман СССР (30 сентября 1965 года)
- Заслуженный парашютист-испытатель СССР (13 июля 1984 года)
- Заслуженный мелиоратор СССР (26 октября 1984 года)
- Заслуженный конструктор СССР (14 июня 1985 года)
- Заслуженный технолог СССР (14 июня 1985 года)
- Заслуженный машиностроитель СССР (16 августа 1985 года)
Прочие почётные звания в СССР
Кроме почётных званий СССР, являвшихся государственными наградами СССР, существовали и иные почётные звания, являвшиеся общественными и ведомственными наградами СССР:
- Почётный красногвардеец
- Почётный красноармеец
- Лицам, удостоенным Ленинской премии или Государственной премии СССР в области науки и техники, литературы, искусства и архитектуры, присваивались звания лауреатов этих премий.
- К числу почётных званий в Вооруженных Силах СССР относились почётное звание формирования «Гвардейский(ая)». Для военнослужащих гвардейских частей и соединений 21 мая 1942 года был учреждён нагрудный знак «Гвардия», а для гвардейцев РККФ — прямоугольная пластинка с муаровой лентой оранжевого цвета с чёрными продольными полосами. Одновременно были введены гвардейские воинские звания.[3][4]
- В ряде отраслей народного хозяйства для поощрения работников, достигших высокого уровня мастерства, министерствами совместно с ЦК профсоюза им присваивались соответствующими почётные звания:
- Почётный железнодорожник
- Почётный авиастроитель
- Почётный горняк
- Почётный металлург
- Почётный шахтёр
- и другие.
- Присвоение театрам и художественным коллективам почётного звания «академический» производилось Министерством культуры СССР.
- В области спорта существовали почётные спортивные звания, присваиваемые Комитетом по физкультуре и спорту при Совете Министров СССР:
- Заслуженный мастер спорта СССР (учреждено 27 мая 1934 года)
- Заслуженный тренер СССР (учреждено 24 марта 1956 года)
- Почётный гражданин города/населённого пункта
См. также
Напишите отзыв о статье "Почётные звания СССР"
Примечания
- ↑ [mvf.klerk.ru/spr/spr114_63.htm Общероссийский классификатор информации о населении (ОКИН)].
- ↑ Звания: Герой Советского Союза, Герой Социалистического Труда, Город-герой (Крепость-герой), и Мать-героиня являлись не почётными званиями СССР, а высшими званиями — высшими степенями отличия СССР
- ↑ Военный энциклопедический словарь. — М.: Воениздат, 1984. — 863 с.
- ↑ [bdsa.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=430&Itemid=30 Приказ с объявлением Указа Президиума Верховного Совета СССР «О введении для военнослужащих гвардейских частей и соединений Красной Армии и Военно-Морского Флота гвардейских военных званий» № 167 8 мая 1942 г]. — Русский архив: Великая Отечественная: Приказы народного комиссара обороны СССР 22 июня 1941 г. — 1942 г. — М.: Терра, 1997. — Т. 13. — С. 243. — 448 с. — ISBN 5-85255-708-0.
Ссылки
- Звания почётные — статья из Большой советской энциклопедии.
- [mvf.klerk.ru/spr/spr114_63.htm Общероссийский классификатор информации о населении (ОКИН)].
Отрывок, характеризующий Почётные звания СССР
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
