Почётные граждане Смоленска
Поделись знанием:
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.
После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.
После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
(перенаправлено с «Почётный гражданин Смоленска»)
Почётный гражданин Смоленска — звание является высшей городской наградой, формой поощрения граждан, получивших широкую известность и уважение жителей города за особые заслуги в области экономики, науки, культуры, искусства, просвещения, охраны здоровья, спорта, защиты прав граждан и других сферах.[1]
Последнее положение утверждено решением Смоленского городского Совета от 31 октября 2003 года.
Почётный гражданин имеет право на:
- внеочередной прием по личным и служебным вопросам должностными лицами городского Совета, Администрации города, руководителями муниципальных учреждений, предприятий и организаций
- проход в здания и помещения, занимаемые органами местного самоуправления по предъявлению удостоверения почетного гражданина
- внеочередное обслуживание на предприятиях торговли, коммунального хозяйства и бытового обслуживания, в учреждениях здравоохранения города независимо от форм собственности
- получение бесплатной медицинской помощи в муниципальных учреждениях здравоохранения и лекарств по показаниям и рецептам врачей
- освобождение от оплаты жилой площади в Смоленске, а также за коммунальные услуги, радио, телефон
- бесплатный проезд в городском муниципальном пассажирском транспорте по предъявлению удостоверения
- получение ежемесячной материальной помощи в размере 1,5 минимальных размеров оплаты труда для почетных граждан, проживающих в городе Смоленске и получающих пенсии по старости или по инвалидности
После смерти почетного гражданина, постоянно проживавшего в городе Смоленске, а также в случае присвоения звания посмертно, на доме, в котором проживал почетный гражданин, устанавливается мемориальная доска с текстом: «Здесь жил почетный гражданин города Смоленска» с указанием фамилии, имени, отчества и периода жизни.
Список почётных граждан[2]
- Мейер, Александр Александрович — председатель Смоленской казенной палаты, звание присвоено 1865 году
- Бороздна, Николай Петрович — действительный статский советник, звание присвоено 1870 году
- Пестриков, Осип Павлович — купец, звание присвоено 1874 году
- Ланин, Федор Андреевич — купец, звание присвоено 1874 году
- Потёмкин, Дмитрий Николаевич — городской голова Смоленска, звание присвоено 1877 году
- Тимашев, Александр Егорович — русский государственный деятель, занимался благотворительной деятельностью, меценат, звание присвоено 12 декабря 1878 года
- Лопатин, Александр Григорьевич — способствовал развитию в губернии, в Смоленске промышленности, торговли, банковского дела, культуры, образования и здравоохранения, звание присвоено 23 мая 1880 года
- Пржевальский, Николай Михайлович — великий путешественник, звание присвоено в январе 1881 года
- Энгельгардт, Александр Платонович — русский государственный деятель, звание присвоено в 1890 году
- Сосновский, Василий Осипович — губернатор Смоленска, звание присвоено в 1901 году
- Тенишева, Мария Клавдиевна — меценат, звание присвоено в 1911 году
- Ашенбреннер, Михаил Юльевич — русский революционер-народоволец, звание присвоено 8 августа 1917 года
- Гагарин, Юрий Алексеевич — первый космонавт, звание присвоено 26 февраля 1962 года
- Николаев, Андриян Григорьевич — почётный член международной академии астронавтики, дважды Герой Советского Союза, звание присвоено в октябре 1962 года
- Коненков, Сергей Тимофеевич — скульптор, звание присвоено в 1964 года
- Чернышов, Пётр Николаевич — генерал-майор, звание присвоено в май 1965 года
- Клепач, Прокофий Федорович — командир стрелкового батальона 1106-го стрелкового полка, звание присвоено в май 1965 года
- Кантария, Мелитон Варламович — солдат, водрузивший Знамя Победы на куполе Рейхстага, звание присвоено в 1975 году
- Егоров, Михаил Алексеевич — солдат, водрузивший Знамя Победы на куполе Рейхстага, звание присвоено в 1975 году
- Алхимов, Владимир Сергеевич — звание присвоено в 1979 году
- Непорожний, Петр Степанович — Министр энергетики СССР, звание присвоено в 1980 году
- Колдунов, Александр Иванович — главный маршал авиации, дважды Герой Советского союза, звание присвоено в 1980 году
- Стаднюк, Иван Фотиевич — русский писатель, звание присвоено в 1982 году
- Лавриненков, Владимир Дмитриевич — дважды Герой Советского союза, генерал-полковник авиации, звание присвоено 25 сентября 1983 года
- Комаров, Федор Иванович — генерал-полковник медицинской службы, Герой Социалистического Труда, звание присвоено 11 мая 1985 года
- Твардовский, Александр Трифонович — русский поэт, звание присвоено 24 мая 1988 года
- Исаковский, Михаил Васильевич — русский поэт, звание присвоено в 1988 году
- Лукин, Михаил Федорович — генерал-лейтенант, звание присвоено в 1988 году
- Морозов, Александр Константинович — Герой Социалистического Труда, звание присвоено в мае 1988 годе
- Романов, Алексей Андреевич — советский солдат, звание присвоено 9 сентября 1993 года
- Рыленков, Николай Иванович — русский поэт, писатель, переводчик, звание присвоено в 1994 году
- Васильев, Борис Львович — русский писатель, звание присвоено 20 мая 1994 года
- Зайцева, Елена Ивановна — заслуженный деятель науки РФ, доктор медицинских наук, профессор Смоленской государственной медицинской академии, звание присвоено 14 мая 1996 года
- Сергеев, Альберт Георгиевич — русский скульптор, звание присвоено в апреле 1996 года
- Клименко, Иван Ефимович — советский государственный и партийный деятель, звание присвоено 30 сентября 1997 года
- Кербель, Лев Ефимович — за большой вклад в общественную деятельность в культурной жизни города, звание присвоено 26 февраля 1999 года
- Шкадов, Александр Иванович (посмертно) — за вклад в развитие промышленности, оказание фининсовой поддержки учреждениям медицины, культуры и спорта, звание присвоено 26 февраля 1999 года
- Лукьянов, Анатолий Иванович — за большую роль и личное участие в восстановлении исторической справедливости, оказании помощи и поддержки в решении вопросов хозяйственного, социально-экономического и культурного развития города, звание присвоено 28 апреля 2000 года
- Будаев, Дмитрий Иванович — за вклад в историческую науку, охрану памятников истории и культуры Смоленщины, научную и просветительскую деятельность, звание присвоено 28 апреля 2000 года
- Орлов, Алексей Иванович — за большой личный вклад в развитие экономики, культуры, здравоохранения, народного образования, жилищно-коммунального хозяйства, дорожного строительства и базы стройиндустрии города, звание присвоено 29 августа 2000 года
- Кондрашенков, Алексей Алексеевич — за большой вклад в научно-исследовательскую, просветительскую и организаторскую деятельность по подготовке научных и педагогических кадров, активное участие в общественной жизни города, звание присвоено 26 апреля 2002 года
- Беляев, Иван Николаевич — за большой вклад в изучение героической истории города Смоленска, патриотическое, нравственное и интернациональное воспитание молодежи, активное участие в общественной и культурной жизни города, звание присвоено 26 апреля 2002 года
- Марин, Ангел Иванов (Болгария) — за личный вклад в развитие болгаро-российских связей, установление побратимских отношений между городами Торговиште и Смоленском в сфере сотрудничества торговли и экономики, науки и образования, культуры и спорта, звание присвоено 28 февраля 2003 года
- Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (Гундяев, Владимир Михайлович) — за большой вклад в работу по возрождению духовности и патриотизма, сохранению нравственных традиций российского общества, подвижническую деятельность в сферах образования и культуры, многолетний пасторский труд на благо смолян, звание присвоено 23 мая 2003 года
- Соколовский, Василий Данилович (посмертно) — за особые заслуги в разработке и проведении военных операций на Смоленской земле в ходе Великой Отечественной войны, звание присвоено 27 августа 2004 года
- Карпов, Владимир Васильевич — за стойкость, мужество и личную храбрость, проявленные в годы Великой Отечественной войны, особенно при освобождении Смоленщины от немецких оккупантов, выдающуюся литературную и общественную деятельность, звание присвоено 27 августа 2004 года
- Береснев, Алексей Сергеевич — за выдающиеся достижения в области создания плазменного оборудования для промышленности, строительства, медицины и сельского хозяйства, звание присвоено 26 августа 2005 года
- Еременко, Андрей Иванович (посмертно) — за мужество и героизм, организацию исторической наступательной операции в 1942—1943 гг., освобождение от немецко-фашистских захватчиков города Смоленска, звание присвоено 28 апреля 2006 года
- Пашков, Юрий Васильевич — за большой вклад в отечественную литературу и публицистику, создание талантливых поэтических произведений, активную общественную и подвижническую деятельность, звание присвоено в 2007 году
- Кузенкова, Ольга Сергеевна — за выдающиеся спортивные достижения, мужество и самоотверженность, проявленные на Олимпийских играх, мировых и европейских первенствах по легкой атлетике, большой вклад в развитие физической культуры на Смоленщине, звание присвоено в 2007 году
- Мишин, Алексей Викторович — за создание талантливых поэтических произведений, популярных патриотических песен, большой вклад в сохранение исторического и духовного наследия Смоленщины, многолетнее и плодотворное руководство Смоленским отделением Российского Детского Фонда, активную подвижническую и общественную деятельность, звание присвоено в 2007 году
- Аверченков, Иван Александрович — за большой вклад в развитие экономики и жилищно-коммунального хозяйства города Смоленска, его благоустройство и строительство, социальное обеспечение населения, сохранение памятников истории и культуры, увековечение памяти выдающихся смолян, звание присвоено в 2008 году
- Вовченко, Виталий Владимирович — за большой личный вклад в развитие Военно-воздушных сил, деятельность в органах местного самоуправления города Смоленска, ветеранского движения председателю Смоленской областной общественной организации ветеранов (пенсионеров) войны, труда, Вооруженных Сил и правоохранительных органов, депутату Смоленского городского Совета, генерал-майору авиации, звание присвоено в 2009 году
- Кирилко, Федор Павлович — за большой личный вклад в развитие банковского дела на Смоленщине, содействие и организацию работы по кредитованию и финансированию предприятий и организаций города Смоленска, умелое руководство по реформированию банковской системы, звание присвоено в 2009 году
- Воронец, Ольга Борисовна — за большой личный вклад в развитие музыкально-исполнительского искусства и прославление города Смоленска, его истории и культурного наследия в России и за рубежом, звание присвоено в 2009 году
- Иванов, Альберт Петрович — за большой вклад в развитие жилищно-коммунального хозяйства, звание присвоено в 2010 году
- Попов, Юрий Степанович — депутат Смоленского городского Совета, учитель физкультуры, звание присвоено в 2012 году.
- Серых, Леонид Афанасьевич — директор Смоленского авиационного завода (1960—1995 гг.), лауреат Государственной премии СССР, лауреат премии Совета Министров СССР. За особые заслуги в развитии промышленности и социальной сферы города Смоленска, звание присвоено в 2013 году посмертно.
- Беляев, Александр Романович — писатель, звание присвоено в 2014 году посмертно.
- Степанов, Александр Петрович — заслуженный строитель Российской Федерации, директор ЗАО «Монолит», звание присвоено в 2014 году посмертно.
Напишите отзыв о статье "Почётные граждане Смоленска"
Примечания
Отрывок, характеризующий Почётные граждане Смоленска
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.
После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.
После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
