По следам бременских музыкантов

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
По следам бременских музыкантов

Кадр из мультфильма
Тип мультфильма

рисованный

Жанр

Мюзикл

Приквелы

Бременские музыканты

Сиквелы

Новые бременские

Режиссёр

Василий Ливанов

Авторы сценария

Василий Ливанов
Юрий Энтин

Художник-постановщик

Макс Жеребчевский

Роли озвучивали

Муслим Магомаев,
Эльмира Жерздева,
Геннадий Гладков,
Анатолий Горохов,
Леонид Бергер

Композитор

Геннадий Гладков

Мультипликаторы

Олег Сафронов,
Виолетта Колесникова,
Владимир Зарубин,
Юрий Кузюрин,
Татьяна Померанцева, Виктор Шевков,
Леонид Каюков,
Юрий Бутырин,
Владимир Крумин,
Николай Куколев

Оператор

Михаил Друян

Звукооператор

Виктор Бабушкин

Студия

«Союзмультфильм»

Страна

СССР СССР

Длительность

19 мин. 36 сек.

Премьера

1973

IMDb

ID 0251333

Аниматор.ру

[www.animator.ru/db/?p=show_film&fid=2628 ID 2628]

«По следам бременских музыкантов» — музыкальный мультипликационный фильм Василия Ливанова, Геннадия Гладкова и Юрия Энтина. Мультфильм был снят в 1973 году как продолжение истории бременских музыкантов, ставшей популярной после выхода на экраны и на грампластинках в 1969 году.





Сюжет

Король, желая вернуть во дворец свою дочь, нанимает Сыщика, который успешно выполняет задание. Но Трубадур и его верные друзья — Осёл, Пёс, Кот и Петух — спешат вызволить Принцессу из «золотой клетки». Маскируясь под певцов, они пародируют популярные западные рок-группы. Компания проникает в замок, ну а дальше молодому Трубадуру предстоит спасти свою любовь.

История создания

По словам создателей «Бременских музыкантов», о второй серии они и не думали, но на студию «Союзмультфильм» пришла телеграмма за подписью директора московского кинотеатра «Баррикады», где в то время шли мультфильмы, что требуется продолжение. Режиссёр первого мультфильма Инесса Ковалевская отказалась снимать вторую серию. В качестве режиссёра выступил Василий Ливанов[1]. Юрий Энтин вспоминает:

Сначала мы вообще не представляли, о чём писать, но потом меня осенило, что раз принцесса сбежала, то должен быть нанятый сыщик, которого король снарядил на поиски дочери. Я написал четыре строчки и решил прочитать их Ливанову и Гладкову. Они были настроены скептически и спросили: «Ну, что ты ещё придумал?» Я сказал, что вторая серия начинается с того, что сидит король, нажимает на кнопку, появляется гениальный сыщик и звучит песня:

Я — гениальный сыщик,
Мне помощь не нужна,
Найду я даже прыщик
На ж... у слона.

Они молчали с минуту, глядя на меня совершенно безумными глазами. А потом у нас всех просто началась истерика, и мы начали дико хохотать. И мы сочинили продолжение.

— Юрий Энтин[2]

Подбор актёров

Первоначально, по ряду причин, создатели намеревались ввести больше исполнителей вокальных партий. Во-первых, авторам «Бременских музыкантов» не хотелось вновь повторять приём, когда партии почти всех героев поёт один исполнитель. Во-вторых, по словам Геннадия Гладкова, Олег Анофриев, ставший после «Бременских музыкантов» ещё более популярным, чем был прежде, видимо, несколько «зазвездился»:

Олег немного капризничал, что-то ему не нравилось. А семеро одного не ждут, как говорится[1].


Наконец, в-третьих, поскольку со времени создания первой серии прошло некоторое время, то и Трубадура следует сделать более взрослым, более «баритонистым». Для чего и пригласили Муслима Магомаева.

Однако исполнителей во второй серии оказалось в конечном итоге столько же, сколько и в первой. Муслим Магомаев, как и Олег Анофриев в первой серии, всё же спел партии не одного героя, а трёх — кроме Трубадура, его голосом поют Сыщик и Атаманша. Он же должен был петь и партию Короля, однако в мультфильм вошла пробная запись, сделанная Геннадием Гладковым, пока Магомаев отсутствовал. Эта версия понравилась и Магомаеву, и всем остальным создателям мультфильма[1].

Партию Принцессы, как и в первом фильме, исполнила Эльмира Жерздева.

На грампластинке за автора текст читал Олег Табаков.

Кто пел за Бременских музыкантов?

Официально — в титрах мультфильма и на конверте грампластинки — партии бременских музыкантов, разбойников и придворных исполнили Анатолий Горохов (в первом мультфильме его голосом поёт Осёл) и вокальный ансамбль. Также — в титрах мультфильма и на конверте грампластинки — всю музыку исполняет инструментальный ансамбль под управлением Константина Кримца. В 2010 году Юрий Энтин сообщил, что инструментальные партии для мультфильма «По следам бременских музыкантов» изначально были записаны ВИА «Песняры» с аранжировкой и вокалом Владимира Мулявина. Но в его вокале была явно слышна национальная, белорусская суть, в то время как создателям мюзикла требовался «западный» вокал. Фонограмма музыкального сопровождения, записанная «Песнярами», была оставлена, однако в последний момент для вокальных партий этих песен был приглашён бывший солист ВИА «Весёлые ребята» [3] Леонид Бергер, ставший популярным в СССР после исполнения песен «Алёшкина любовь», «Нет тебя прекрасней» и других. Однако ни в титрах мультфильма, ни на конверте грампластинки его фамилия указана не была, поскольку в тот момент он подал документы на эмиграцию в Австралию[4]. После эмиграции Бергера его имя стёрли из всех фонотек Гостелерадио наряду с именами других артистов-эмигрантов. Таким образом, и указание фамилии Л. Бергера в выходных данных могло поставить крест на мюзикле.[5]

Критика

По словам Геннадия Гладкова, в мультфильме «По следам Бременских музыкантов», так же, как в первой серии, усмотрели ряд намёков. Например, в Трубадуре усматривали Элвиса Пресли, а в зверях — «битлов»[1]. В Принцессе, пребывавшей по мнению Короля, в истерическом состоянии, видели намёк на дочь генсека Брежнева — Галину, которая в те годы уже имела скандальную известность из-за своего эксцентричного поведения и многочисленных романов. Так, в бытность Брежнева руководителем Молдавской ССР, первой любовью и первым мужем Галины был артист цирка Евгений Милаев. В кишинёвском цирке акробат держал на себе пирамиду из десятка людей. Когда цирк уехал, вместе с Милаевым, бросив университет и отца-«властителя Молдавии», уехала и двадцатилетняя Галина. Брак со вторым мужем — иллюзионистом Игорем Кио — продлился всего девять дней и был аннулирован как незаконный[6].
Однако, как утверждает Геннадий Гладков, никаких «кукишей власти в кармане» они не показывали:

Сочиняли для себя — нам было интересно! Василий Ливанов, я, Юрий Энтин, затем к нам подключились Олег Анофриев, Виктор Бабушкин. Мы хохотали, дурачились, в полном восторге от того, что получалось. Это было нечто вроде нашего капустника для самих себя, в котором была лёгкость, открытость, добродушие. Для нас это была просто шутка, а все остальные говорили: вот это пародия на то-то, вот здесь намёк на другое — все эти «куда идёт король — большой, большой секрет» или «ох, рано встаёт охрана»…[7]

Создатели

авторы сценария Василий Ливанов, Юрий Энтин
текст песен Юрий Энтин
режиссёр Василий Ливанов
художник-постановщик Макс Жеребчевский
композитор Геннадий Гладков
звукорежиссёр Виктор Бабушкин
оператор Михаил Друян
поют Трубадур, Атаманша, Сыщик — Муслим Магомаев
Принцесса — Эльмира Жерздева
Король — Геннадий Гладков
Бременские музыканты — Леонид Бергер, Разбойники — Анатолий Горохов, Придворные — вокальный ансамбль
играет инструментальный ансамбль, дирижёр Константин Кримец и ВИА «Песняры»
художники-мультипликаторы Олег Сафронов, Виолетта Колесникова, Владимир Зарубин, Юрий Кузюрин, Татьяна Померанцева, Виктор Шевков, Леонид Каюков, Юрий Бутырин, Владимир Крумин, Николай Куколев
ассистенты Е. Новосельская, А. Горева
монтажёр Е. Тертычная
редактор Аркадий Снесарев
директор картины Любовь Бутырина


Бременские музыканты в Хабаровске
Осёл, Кот, Пёс и Петух Принцесса и Трубадур Атаманша, Трус, Балбес и Бывалый Сыщик и Король

Музыка

Напишите отзыв о статье "По следам бременских музыкантов"

Примечания

  1. 1 2 3 4 [www.zavtra.ru/content/view/2005-07-1381/ Геннадий Гладков: «Какое время — такая и музыка»]
  2. [www.inter-view.org/inv/3743.htm Юрий Энтин: Меня критиковали практически за все песни]
  3. [www.aif.by/press-center/item/7181-pesnyary.html «Песняры» не стали «Бременскими»]
  4. [via-era.narod.ru/Ansambli/VR/Berger/Berger1.html Жизнь и судьба Леонида Бергера]
  5. [tyumen.kassy.ru/event/500993/ Четыре страны — Четыре континента]
  6. [ria.ru/culture/20090202/160735330.html «Бременские музыканты». Как спелись Ливанов, Энтин, Гладков и Анофриев]
  7. [kinoart.ru/archive/2004/02/n2-article12 Сергей Кузнецов. Вместо надгробного псалма]
  8. [www.discogs.com/Алексей-Ермолин-Один-поле/release/7458922 "Один в поле" на discogs.com]

Ссылки

Отрывок, характеризующий По следам бременских музыкантов

Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.


После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.