Правда (газета)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
«Правда»

Первая полоса газеты от 3 июля 1941 года
Формат

A2


Главный редактор

Б. О. Комоцкий

Основана

5 мая 1912 года

Политическая принадлежность

орган КПССКПРФ

Язык

русский

Главный офис

125993, ГСП-3, Москва, ул. «Правды», 24

Тираж

100 300 (2013)


Сайт: [gazeta-pravda.ru/ gazeta-pravda.ru]

Награды:

  
К:Печатные издания, возникшие в 1912 году

«Пра́вда» — советская и российская газета, до 1991 года — основное ежедневное печатное средство массовой информации КПСС и наиболее влиятельное печатное издание, фактически — главная газета в СССР.

После запрета КПСС — орган КПРФ, выходит трижды в неделю.





Создание газеты

VI Всероссийская (Пражская) конференция РСДРП(б) приняла по инициативе В. И. Ленина решение о выпуске массовой рабочей большевистской ежедневной газеты. Деньги на её издание собирали по заводам и фабрикам среди рабочих. Ленский расстрел ускорил вопрос с выпуском рабочей газеты.[1] Первый номер газеты под названием «Правда» вышел 22 апреля (5 мая1912 года. Тогда «Правда» не была официальным органом ЦК РСДРП(б), таковым считалась нелегальная газета «Социал-демократ», печатавшаяся за границей и ввозившаяся в Россию нелегально. Ещё до этого, с октября 1908 до апреля 1912 года, сначала во Львове, а затем в Вене издавалась популярная социал-демократическая газета «Правда» под редакцией Троцкого, международный отдел которой вёл Иоффе (т. н. «Венская „Правда“»). Выход второй газеты с тем же названием вызвал резкую полемику, в том числе даже с обращением к немецким социалистам в качестве третейских судей, но это ни к чему не привело, и название «Правда» сохранилось за ленинской газетой. Тираж газеты был около 40 тыс. экземпляров, иногда достигал 60 тыс.

Дореволюционный период

В 1912—1914 годах в «Правде» было опубликовано 285 ленинских работ.[2]

Официальным издателем газеты до декабря 1912 был Н. Г. Полетаев, затем А. Е. Бадаев. Литературный отдел в 1912—1914 возглавлял Максим Горький. Секретарём редакции работал В. М. Молотов.

Газета неоднократно закрывалась (первый раз это произошло 03.07.1913; из 356 номеров было конфисковано — 49, оштрафовано — 21), но продолжала выходить под другими названиями: в 1913 году — «Рабочая правда» (13 июля — 1 августа): выпущено 17 номеров, из которых было конфисковано — 12, оштрафовано — 2, «Северная правда» (1 августа — 7 сентября): выпущен 31 номер, из которых было конфисковано — 20, оштрафовано — 3, «Правда труда» (11 сентября — 9 октября): выпущено 52 номера, из которых было конфисковано — 21, оштрафовано — 2, «За правду» (1 октября — 5 декабря), затем — «Пролетарская правда» (7 декабря 1913 — 21 января 1914): выпущено 34 номера, из которых было конфисковано — 13, «Путь правды» (22 января — 21 мая 1914): выпущено 92 номера, «Трудовая правда» (23 мая — 8 июля): выпущено 35 номеров.[3][4] 8 июля (21 июля1914 год, перед началом Первой мировой войны, газета была запрещена окончательно.[5]

В числе постоянных сотрудников, которые приведены в первом номере газеты "Правда" от 22 апреля (5 мая) 1912 года значатся:

Б. Авилов, Н. Азаров, М. Бакланов, Н. Батурин, Демьян Бедный, В. Брусинин, Эдуард Бельский, Б. Веселовский, А. Виноградов, П. Виноградов, член Г. Думы В. Воронин, член Г. Думы А. Войлошинков, П. Войский, С. Гамышин, Л. Германов, И. Гладнев, М. Горький, Ю. Градов, С. Гусев-Оренбургский, Т. Гневич, Б.Г. Данский, А. Дикий, П. Дневницкий, Илья Дубов, член Г. Думы Н. Егоров, К. Еремеев, член Г. Думы М. Захаров, Г. Зарим, Г. Зуев, Г. Зиновьев, В. Ильин, Иваши, Ф. Ильин, Б. Иванов, Ю. Каменев, Керженцев, И. Колосов, В. Косицын, П. Курмский, И. Ларский, Г. Лебедев, Роза Люксембург, М. Медведев, В. Невский, М. Ольминский, П. Орловский, Г. Плеханов, член Г. Думы И. Полетаев, Е. Придворов, член Г. Думы А. Предиален, Политикус, член Г. Думы И. Покровский, В. Пономарев, И. Попов (Брюссель), Р. Раскольников, Н. Рожков, А. Рябин, П. Рябовский, Н. Рязанов, Ф. Ротштейн (Лондон), П. Салин (Швейцария), Ю. Стеклов (Париж), член Г. Думы Н. Сурков, Н. Топалов, П. Уральский, С. Фрид, В. Фрей, Г. Цыперович, И. Чернышев, Е. Чириков, Н. Чужак, Г. Шапир, В. Шкулев, Штукарь, член Г. Думы Шуркамов, Д. Явон.

1917 год. Вопрос о немецком финансировании

До революции часть тиража печаталась на типографиях Норвежского Финмарка и переправлялась в Архангельск в бочках с сельдью, а затем распространялась на территории России.

После Февральской революции «Правда» стала выходить с 5 марта (18 марта1917 года как орган ЦК и Петроградского комитета РСДРП(б). Тираж «Правды» достигал 85-90 тыс. экз. По мнению некоторых учёных, в это время газета активно финансировалась Германией через посредство Парвуса.[6] Статс-секретарь (министр иностранных дел) Германии Кюльман отмечал в письме кайзеру 3 декабря 1917 года: «Лишь тогда, когда большевики стали получать от нас постоянный приток фондов через разные каналы и под разными ярлыками, они стали в состоянии поставить на ноги свой главный орган „Правду“, вести энергичную пропаганду и значительно расширить первоначально узкий базис своей партии».[7][8] 3 июля статс-секретарь Циммерман с удовлетворением телеграфировал, что «мирная пропаганда Ленина становится всё сильнее и его газета „Правда“ печатается уже в 300 000 экземпляров».[7]

5 (18) июля 1917 года, после антиправительственных выступлений в Петрограде, газета была закрыта и до октября выходила под разными названиями («Листок „Правды“», «Рабочий и солдат», «Пролетарий», «Рабочий», «Рабочий путь»). После Октябрьской революции, 27 октября (9 ноября) 1917 года, газета вновь стала выходить под названием «Правда» как орган ЦК РСДРП(б).

Советское время

С ликвидацией в 1918 году некоммунистической прессы, «Правда» стала главной газетой в стране, оттеснив в этом качестве орган Советов — «Известия». День выпуска её первого номера — 5 мая был объявлен «Днём печати».

Для того, чтобы газета была получена читателями Москвы и Ленинграда в один день, с июня 1931 года между Москвой и Ленинградом заработала авиалиния, которая доставляла в Ленинград материалы центральных газет, в первую очередь газеты «Правда». Ленинградские самолёты летали практически в любую погоду. Линию обслуживало «почтовое звено» — лучшие лётчики страны. С момента открытия этой линии в доставке политически важной почты участвовал лётчик Л. Г. Краузе.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3869 дней]

С развитием технологий надобность в такой линии отпала и газета передавалась по фототелеграфу.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3869 дней]

Тираж газеты рос и в 1975 году достиг 10,6 млн экземпляров. В значительной мере это объяснялось обязательностью подписки на партийные издания для членов КПСС. Статьи, очерки и фельетоны, опубликованные в «Правде», были практически приказами (директивами) для исполнения и руководства всеми партийными организациями — всей страной.

В «Правде» публиковались некрологи, с первой страницы читатели узнавали о смерти Ленина, Сталина, Брежнева и других. Также первая страница «Правды» рассказала о Победе СССР в Великой Отечественной войне, о полёте Юрия Гагарина и многих других важных событиях.

Газета выходила двумя выпусками, предназначенными для различных регионов СССР с учётом часовых поясов и времени на доставку из ближайшей типографии (например, в Калининскую область из Москвы доставлялся первый выпуск, а в Москву и Московскую область поступал второй). Основной тираж, выпускавшийся в Москве, производился в собственной типографии газеты с применением высокой печати, но часть тиража только для Москвы со временем стала печататься офсетным способом в типографии газеты «Московская правда», что существенно улучшало качество фотографийК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2824 дня].

«Правда» и И. В. Сталин

Официально Иосиф Сталин главным редактором «Правды» не был, но в истории газеты сыграл значительную роль. Впервые Сталин был избран членом ЦК партии на Пражской конференции в январе 1912 года, где принималось и решение об издании «Правды». И уже весной того же года, нелегально вернувшись из ссылки, Сталин с группой товарищей готовит к выпуску первый номер газеты. Среди важнейших материалов этого номера — написанная им программная статья «Наши цели».

«Правда» вышла 22 апреля (5 мая по новому стилю), а Сталин в этот день был в очередной раз отправлен в ссылку. Но уже 1 сентября 1912 года он бежит оттуда в Петербург и снова включается в работу «Правды». Редактирует, пишет сам. В это время развёртывается кампания по выборам в IV Государственную думу, и Сталин руководит деятельностью большевиков в этой кампании, пишет «Наказ петербургских рабочих своему рабочему депутату». По настоянию Ленина печатается «Наказ» в «Правде» — крупным шрифтом, на первой полосе.

После Февральской революции Сталин вместе с В. М. Молотовым руководит возрождённой «Правдой», а после вынужденного ухода Ленина в подполье становится по существу её главным редактором. Он считал «Правду» «фундаментом для победы большевизма в 1917 году».

После Октябрьской революции, в советское время Сталин видел в главной газете страны средство сплочения и мобилизации масс на дела трудовые и ратные. В «Правде» публиковались не только все основные доклады и речи вождя советского народа, но и специально писавшиеся для газеты сталинские статьи — например, широко известная «Головокружение от успехов» 1930 года.

По воспоминаниям главного редактора «Правды» Леонида Ильичёва, будучи главным куратором газеты, Сталин требовательно, но с уважением и доверием относился к журналистской работе правдистов. По свидетельству ветеранов газеты[кто?], в редакционных статьях особой важности он зачастую принимал личное участие. Так было, например, летом 1951 года, когда в «Правде» готовился ответ министру иностранных дел Англии Г. Моррисону (англ.), который передал через лондонского корреспондента газеты для публикации в «Правде» письмо, где подвергал сомнению миролюбие Советского Союза. Не удовлетворённый вариантом ответа Моррисону, подготовленным правдистами, Сталин пригласил к себе тогдашнего главного редактора Ильичёва и продиктовал ему свой, который и был напечатан в «Правде» рядом с письмом самого Моррисона.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3819 дней]

Постоянно и внимательно читал «Правду», которую присылали ему сразу же после выхода, во второй половине ночи, со специальным курьером. А в работу редакции, говорится в мемуарах Ильичёва, вникал вполне профессионально. Довольно часто звонил ночью главному редактору, спрашивал, какие основные материалы будут в завтрашнем номере, и даже иногда высказывал мнение о том, как бы он разверстал наиболее крупные статьи. А однажды, минуя высшее редакционное руководство, он позвонил в отдел обзоров печати и посоветовал в обзорах местной прессы цитируемые строки выделять шрифтом, печатая их с отступом, чтобы можно было быстрее схватывать главное. К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3819 дней]

Последним при жизни Сталина знаменательным событием в истории «Правды» был выход её десятитысячного номера в сентябре 1945 года. Центральный Комитет ВКП(б) направил газете приветствие в связи с этим. Указом Президиума Верховного Совета СССР «Правда» была награждена орденом Ленина. Часть сотрудников редакции получили ордена и медали. Среди них и активный автор газеты поэт Михаил Исаковский, опубликовавший на страницах газеты много патриотических стихов. В том числе — своё знаменитое «Слово к товарищу Сталину», прозвучавшее в канун Парада Победы 1945 года[9][неавторитетный источник? 3819 дней]

«Мы так Вам верили, товарищ Сталин,
Как, может быть, не верили себе».

Постсоветское время

19 августа 1991 года «Правда» была в числе девяти газет, не закрытых постановлением ГКЧП.[10]

22 августа 1991 газета в последний раз выходит как «орган ЦК КПСС». В тот же день её выпуск был приостановлен указом Б. Н. Ельцина как издания, поддержавшего ГКЧП.

В сентябре 1991 года газета возобновляет выпуск как «общеполитическая газета», издаваемая трудовым коллективом под руководством главного редактора Геннадия Селезнёва. В то же время редакция лишается большей части своих помещений в редакционном здании на улице «Правды», 24. Несколько этажей здания освобождаются для изданий, учреждённых властями РСФСР, в частности для «Российской газеты» и газеты «Россия». В качестве органа управления газетой наряду с редакцией был создан Общественный совет во главе с Н. И. Рыжковым.

В 1992 году было создано ЗАО «Правда-Интернешнл», и до 1996 года газету финансируют греческие бизнесмены Янникосы. Издание вновь было на короткое время приостановлено Минпечати РФ после событий 4 октября 1993 года. В это время состоялись выборы нового главного редактора (им стал Виктор Линник), и 21 октября издание «Правды» возобновилось[11][12].

С апреля 1997 года газета стала выходить в качестве органа КПРФ под руководством главного редактора Александра Ильина, что было подтверждено специальным постановлением IV съезда КПРФ. Вплоть до 2003 года выходило несколько газет с названием «Правда», периодически шли судебные разбирательства по вопросу использования товарного знака.

«Правду» часто называли «Красная „Правда“» или «Правда-КПРФ» (из-за строчки под заголовком газеты: «Коммунистическая партия Российской Федерации» и красного логотипа издания).

Тираж в июне 2010 года — 100,3 тыс. экз.

5 мая 2012 года в Колонном зале Дома союзов «Правда» отметила 100-летний юбилей.[14] На торжественном вечере, где присутствовали сотрудники и ветераны газеты, а также eё читатели и партийные активисты, представители зарубежной коммунистической печати, выступил Геннадий Зюганов. Поздравительные телеграммы правдистам прислали Президент РФ Дмитрий Медведев и президент Белоруссии Александр Лукашенко. В телеграмме главы российского государства, которую, в отличие от телеграммы Лукашенко, газета не поместила в юбилейном номере, говорится, что «сегодня издание нашло свою нишу на российском медиа-рынке, а на его страницах всегда есть место для различных точек зрения и общественной дискуссии по актуальным современным проблемам».[15]

Американская компания East View Information Services (EVIS) перевела в электронную форму архив выпусков газеты «Правда». В публичном и бесплатном доступе архив отсутствует.[16][17]

24 февраля 2013 г. XV Съезд КПРФ принял новую редакцию Устава партии, в преамбуле которого записано, что газета «Правда» является официальным печатным органом Коммунистической партии Российской Федерации. Также в КПРФ выпускается «Информационный бюллетень „Правда“», обычно его периодичность составляет 1 раз в месяц, общий тираж бюллетеня достигает миллиона экземпляров. Бюллетень печатается в разных регионах, это всего 1 лист обычной «Правды», обычно в нём много фотографий, так как чаще всего он цветной. Такой бюллетень распространяется активистами КПРФ и ЛКСМ РФ бесплатно.

В сентябре 2013 года желание опубликовать в «Правде» свой ответ В.Путину по ситуации в Сирии выразил американский сенатор-республиканец Джон Маккейн. Однако лидер КПРФ Г.Зюганов ответил, что печатный орган КПРФ предоставит сенатору слово только в том случае, если тот выступит на страницах коммунистической газеты с мирными инициативами, а не с пропагандой войны[18].

Награды

Главные редакторы

Главные редакторы после распада СССР

Известные журналисты

В праздничном номере 5 мая 2012 года, выпущенном к 100-летнему юбилею газеты, перечислены журналисты и авторы «Правды», оставившие след в истории газеты[22][23][24][25][26]. Известные журналисты «Правды» указаны также в поздравлении Союза журналистов Москвы к 100-летнему юбилею газеты[27].

См. также

Напишите отзыв о статье "Правда (газета)"

Примечания

  1. Заметка под названием У колыбели "Правды" в газете "Луганская правда" за 05.05.1927.
  2. [illuminats.ru/component/content/article/2400#_edn1 Депутаты-большевики и легальная рабочая печать]
  3. А.Бадаев. Большевики в Государственной Думе. 7 издание. М.:ОГИЗ, 1941.-С.319-320.
  4. Заметка под названием Путь "Правды" в газете "Луганская правда" за 05.05.1927.
  5. [kraevedychernomorya.ru/thebest/159-27-aprelya-2012-goda-ispolnitsya-140-let-so-dnya-rozhdeniya-nikolaya-gurevicha-poletaeva.html Н. Г. Полетаев на сайте Краеведы Черноморья]
  6. Фельштинский Ю. [lib.perm.ru/HISTORY/FELSHTINSKY/brestskij_mir.txt Брестский мир]
  7. 1 2 Пушкарёв С. Г. [lenin-rus.narod.ru/01.htm Ленин и Россия]
  8. [lib.perm.ru/HISTORY/FELSHTINSKY/f17.txt Ещё раз о немецких деньгах]
  9. [archive.is/20130417155416/gazeta-pravda.ru/component/option,com_wrapper/Itemid,54/ 2007 — Газета «Правда»]
  10. [souz.info/library/other/gkchp/gkchppost.htm Постановление ГКЧП № 2, 19.08.1991]
  11. [russie.hypotheses.org/1398 Елена Струкова — Цензура в периодической печати]
  12. В. Ф. Шумейко. Министр на три месяца // [www.libros.am/book/read/id/51422/slug/pelmeni-po-protokolu Пельмени по протоколу]. — 2005.
  13. [www.stopstamp.ru/statty/6k2l9zry3dg7qeyx7ykv.html Старейшина журналистского цеха]
  14. [kprf.ru/party_live/105774.html «Правда» на все времена. В Колонном зале Дома Союзов прошёл праздничный вечер, посвящённый 100-летию главной партийной газеты | KPRF.RU]
  15. [ria.ru/media/20120505/641643215.html Медведев поздравил сотрудников «Правды» со 100-летним юбилеем газеты | СМИ | Лента новостей «РИА Новости»]
  16. [os.colta.ru/news/details/20254/?attempt=1 Оцифрован архив «Правды»]
  17. [varjag-2007.livejournal.com/2369565.html Оцифрован и выложен в Интернет полный архив газеты «Правда» за 100 лет]
  18. [top.rbc.ru/politics/14/09/2013/876692.shtml Дж. Маккейн даст ответ В. Путину в газете «Правда» :: Политика :: Top.rbc.ru]
  19. [kprf.ru/rus_soc/87549.html Кто стоял у истоков газеты «Правда»]
  20. Кто редактировал «Правду» // Правда № 50.- 5 мая 2000 года.
  21. «Источник», приложение к журналу «Родина», 1993, № 0
  22. 1 2 [archive.is/20130416232616/gazeta-pravda.ru/content/view/11045/74/ Без белых пятен — Газета «Правда»]
  23. 1 2 [archive.is/20130416193503/gazeta-pravda.ru/content/view/11027/74/ Призвание на всю жизнь — Газета «Правда»]
  24. [archive.is/20130416202327/gazeta-pravda.ru/content/view/11006/74/ Зеркало и прожектор Правды — Газета «Правда»]
  25. [archive.is/20130416184904/gazeta-pravda.ru/content/view/11050/74/ В боях испытанная кисть — Газета «Правда»]
  26. [archive.is/20130417071247/gazeta-pravda.ru/content/view/11022/74/ На страницах «Правды» — Газета «Правда»]
  27. [ujmos.ru/rubriki/novosti/novosti/article/530/15/ СЖМ: 5 МАЯ 1912 ГОДА ВЫШЕЛ ПЕРВЫЙ НОМЕР ГАЗЕТЫ «ПРАВДА»]
  28. [www.pravda.ru/society/fashion/models/16-05-2012/1115258-primakov-0/ Интервью с Евгением Примаковым, бывшим с 1962 года собкором и обозревателем 'Правды' — Правда. Ру]
  29. 1 2 [kompravda25.ortox.ru/pamjat/view/id/1111973 КЛУБ ЖУРНАЛИСТОВ ВСЕХ ПОКОЛЕНИЙ КП — 04. НАШИ УТРАТЫ]
  30. [zabmedia.ru/?page=dosie&id=326 Досье, люди: Чита и Забайкальский край — ИА ЗАБМЕДИА]
  31. [www.stopstamp.ru/statty/xrxphfa4glza4g378brc.html ОН КАК ПРЕЖДЕ ВЫХОДИТ НА ОХОТУ И СТРЕЛЯЕТ ТОЧНО В ЦЕЛЬ]
  32. [gazeta-pravda.ru/index.php/item/1701 Памяти товарища]
  33. [vpk-news.ru/articles/2942 Абхазия: трудная судьба]
  34. [www.pravda.ru/world/06-05-2012/1114187-ovchinnikov-0/ Всеволод Овчинников к столетию 'Правды' — Правда. Ру]

Литература

  • Ильин А. А. Геннадий Зюганов. «Правда» о вожде. — М., 2005. — ISBN 5-9265-0171-7.

Ссылки

  • [www.gazeta-pravda.ru/ Официальный сайт]
  • [kprf.ru/pravda/ Свежие выпуски и архив за 12 лет (на КПРФ.ру)]
  • [oldgazette.ru/pravda/index1.html «Старая газета»] текст ряда номеров газеты «Правда» начиная с 1912 года
  • [www.ruslanka.ru/hist/pravda.html Обзор номера газеты «Правда»]

Отрывок, характеризующий Правда (газета)

– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.