Федеральный совет Швейцарии

Политика — Портал:Политика

Швейцария

Эта статья — часть серии: Политическая система Швейцарии

Конституция Федеральный совет Йоханн Шнайдер-Амманн (президент) Дорис Лойтхард (вице-президент) Ули Маурер Ален Берсе Ги Пармелин Дидье Буркхальтер Симонетта Соммаруга Федеральный канцлер Корина Казанова Федеральное собрание Совет кантонов Национальный совет Выборы Политические партии Референдумы Федеральный суд Уголовный суд Административный суд Патентный суд Международные отношения Административное деление Кантоны Муниципалитеты

Федеральный совет Швейцарии (нем. Schweizerischer Bundesrat, фр. Conseil fédéral suisse, итал. Consiglio federale svizzero, ромш. Cussegl federal svizzer) — федеральное правительство Швейцарии, является коллективным главой государства. Хотя весь Совет отвечает за руководство правительством Швейцарии, каждый из семи членов Совета возглавляет свой федеральный департамент. В настоящее время членами Федерального совета являются (в хронологическом порядке):

• Дорис Лойтард (ХДНП), Федеральный департамент окружающей среды, транспорта, энергетики и коммуникаций, вице-президент на 2016 год
• Ги Пармела (ШНП), Федеральный департамент обороны, гражданской защиты и спорта
• Йоханн Шнайдер-Амманн (СДП. Либералы), Федеральный департамент по экономическим вопросам, образованию и исследованиям, президент на 2016 год
• Симонетта Соммаруга (СДП), Федеральный департамент юстиции и полиции
• Ули Маурер (ШНП), Федеральный департамент финансов
• Дидье Буркхальтер (СДП. Либералы), Федеральный департамент иностранных дел
• Ален Берсе (СДП), Федеральный департамент внутренних дел

История

Создание Федерального совета

Федеральный совет был учрежден в 1848 году Федеральной конституцией. Когда писалась Конституция, конституционная демократия все ещё находилась в зачаточном состоянии, и отцы-основатели Швейцарии имели немного примеров. Хотя они во многом основывались на Конституции США для организации федерального государства в целом, они предпочли коллегиальную, а не президентскую систему исполнительной власти. Была продолжена давняя традиция коллективных органов власти в Швейцарии. С незапамятных времен кантоны в Швейцарском союзе управлялись советами именитых граждан, позднее Гельветическая республика (с эквивалентной Директорией ), а также кантоны после 1830 года, с их либеральными конституциями, также имели хороший опыт такого способа управления.

В настоящее время, кроме Швейцарии, только четыре государства имеют коллективного, а не унитарного главу государства: Босния и Герцеговина, Андорра, Сан-Марино и Куба. Однако коллегиальная система управления имеет широкое распространение в современных демократиях в форме правительства с коллективной ответственностью.

Конституционные положения 1848 года, предусматривающие Федеральный совет, остались неизменными и по сей день, хотя швейцарское общество сильно изменилось с тех пор. Таким образом, Федеральный совет представляет собой одну из старейших традиций непрерывного демократического правительства в мире и сопоставим с должностью премьер-министра Великобритании и президента США.

Баланс регионов

До 1999 года закон не позволял кантону иметь более одного представителя в Федеральном совете. После его отмены, места в Совете распределяются более справедливо между кантонами и языковыми регионами страны, без установления конкретных квот. Всякий раз, когда член Совета уходит в отставку, тот кто его заменяет, как правило, является не только членом той же партии, но и представляет тот же языковой регион. Однако бывают и исключения, например, в 2006 году после отставки франкоязычного Жозефа Дейса его место заняла немецкоязычная Дорис Лойтхард.

Исторически сложилось так, что не менее двух мест в Совете всегда занимали франко- или италоязычные швейцарцы, а также один кантон имеет не более одного представителя. С 2003 по 2007 год, однако, два члена Федерального совета, Мориц Лойенбергер и Кристоф Блохер, проживали в кантоне Цюрих.

В нынешнем составе Совета четыре немецкоговорящих члена, два франкоговорящих и один италоговорящий.

Женщины в Совете

Женщины в Швейцарии получили избирательное право на федеральном уровне в 1971 году. Однако до выборов 1984 года они по-прежнему не были представлены в Федеральном совете.

С 1984 года в состав Федерального совета входили семь женщин, пять из которых стали президентами:

• Элизабет Копп (член 1984—1989)
• Рут Дрейфус (член 1993—2002, президент 1999)
• Рут Метцлер-Арнольд (член 1999—2003)
• Мишлин Кальми-Ре (член 2003 - 2011, президент 2007, 2011)
• Дорис Лойтхард (член с 2006, президент 2010)
• Эвелине Видмер-Шлумпф (член с 2007, президент 2012)
• Симонетта Соммаруга (член с 2010, президент 2015)

Деятельность Федерального совета

Президент

Каждый год один из семи членов Федерального совета избирается Федеральным собранием президентом Конфедерации. Федеральное собрание избирает также вице-президента. По соглашению, каждый член Совета раз в семь лет становится вице-президентом, а на следующий год президентом.

Президент Конфедерации является самым высокопоставленным официальным лицом государства. Он председательствует на заседаниях Совета и выполняет определенные представительские функции, которые в других странах, выполняет глава государства. В экстренных ситуациях он имеет право действовать от имени всего Совета. Хотя, президент является первым среди равных, он не имеет власти над остальными шестью членами Совета.

Президент не является главой государства Швейцарии (эта функция осуществляется Советом в полном составе). Однако, в последнее время стало обычным, что президент действует и признаётся в качестве главы государства при проведении официальных визитов за рубеж, так как Совет (также по соглашению) не может покидать страну в полном составе. Чаще, однако, официальные визиты за рубеж осуществляются главой Федерального департамента иностранных дел.

Заседания Совета

Федеральный совет работает преимущественно в режиме еженедельных заседаний, которые проводятся каждую среду в Федеральном дворце в Берне  — месте нахождения швейцарского федерального правительства.

Помимо семи членов в заседаниях участвуют также Федеральный канцлер Корина Казанова и два вице-канцлера. Федеральный канцлер является главой аппарата правительства и Федеральной канцелярии, она участвует в обсуждении, но не имеет права голоса при принятии решений Совета. Тем не менее её позиция обычно учитывается как «восьмого члена Федерального совета». Первый вице-канцлер — официальный представитель Федерального совета. Он проводит еженедельный брифинг для прессы после заседания. В ведении ещё одного вице-канцлера находится сектор Федерального совета в Федеральной канцелярии.

Принятие решений и ответственность

Каждый член Федерального совета, являясь главой правительственного департамента, соответствует министрам в правительствах других стран. В разговорной речи и прессе, они часто называются министрами. Например, глава Департамента обороны, защиты населения и спорта именуется «министром обороны», хотя такой должности официально не существует. Однако, как члены Совета, они несут ответственность не только за собственный департамент, но и за департаменты своих коллег, а также деятельность правительства в целом.

Решения, принимаемые Советом, всегда готовятся ответственным департаментом. Например, изменения в оклады федеральных служащих будет предложен Совету главой Федерального департамента финансов, в чьё ведомство входит Федеральное управление кадров. Перед голосованием на заседании Совета, все предложения руководителей департаментов распространяются в письменном виде. Комиссия старших должностных лиц департамента — руководителей федеральных ведомств подготавливает письменный ответ на критику и предложения. Это называется процедура содоклада, направленная на создание консенсуса в преддверии заседания Совета.

Чтобы подготовиться к важным решениям, иногда проводятся дополнительные консультации с общественностью, к которым приглашаются кантоны, политические партии и основные заинтересованные группы, и в котором могут участвовать все члены общества. Если вносятся изменения в федеральный закон, они должны быть представлены в Федеральное собрание. В таких случаях процедура консультаций служит для выявления политических проблем, чтобы остановить прохождение законопроекта, который впоследствии может быть вынесен на всенародный референдум.

Сами решения формально принимаются путём опроса участвующих в голосовании, большинством голосов членов совета, присутствующих на заседании. Подавляющее большинство решений принимаются консенсусом, хотя в последнее время наметилась тенденция к более напряженной дискуссии.

Тайна голосования

Заседания Федерального совета и результаты голосования, являются закрытыми для общественности, и записи остаются запечатанными в течение 50 лет. Это в последнее время стало предметом некоторой критики. В частности, политики крайних политических убеждений утверждают, что тайна противоречит принципу прозрачности. Тем не менее, Совет всегда считал, что она необходима для достижения консенсуса и сохранения коллегиальности и политической независимости отдельных членов.

Несмотря на тайну, подробная информация о голосовании и аргументах в Совете иногда просачивается в прессу, приводящее к расследованию (как правило безуспешному) и уголовному преследованию сотрудника, допустившего утечку.

Конституционная конвенция

Благодаря уникальному характеру Федерального совета как добровольной большой коалиции политических оппонентов, его действия определяются многочисленными конституционными конвенциями. Наиболее заметным является принцип коллегиальности, то есть члены не должны публично критиковать друг друга, хотя они часто являются политическими противниками. По сути, они должны публично поддержать все решения Совета, даже против их личных убеждений или мнения их политической партии. В глазах многих наблюдателей, применение этой конвенции привело к напряжению в Совете после выборов 2003 года.

Выборы и отставка

Выборы

Члены Федерального совета избираются сроком на четыре года на совместном заседании обеих палат Федерального собрания. Каждый член Совета избирается индивидуальным тайным голосованием абсолютным большинством голосов. Каждый взрослый гражданин Швейцарии имеет на это право, но на практике только члены парламента или, реже, члены кантонального правительства, выдвинутые политическими партиями получают существенное количество голосов. Голосование проводится в несколько туров: в первых двух турах, любой желающий может внести своё имя, затем в каждом последующем туре, кандидат, получивший наименьшее число голосов удаляется от участия в выборах, пока один кандидат не получит абсолютного большинства.

Места в Совете распределены в соответствии с неписаным соглашением, поэтому выборы в Федеральный совет, как правило, является рутинным мероприятием. Обычно, партия, заполняющая вакантное место, представляет двух кандидатов с основными точками зрения в Федеральное собрание, которое затем выбирает одного из них. Однако в ходе выборов 2003 года, которые были самыми противоречивыми за последнее время, баланс сил был изменён.

После своего избрания, члены Совета остаются членами своих политических партий, но не занимают руководящих постов в них. Фактически они обычно держат определенную политическую дистанцию от руководства партии, поскольку в соответствии с правилами коллегиальности, они зачастую должны публично содействовать решению Совета, которое не совпадает с политическими убеждениями своей партии или их собственными.

Отставка

После своего избрания на четырёхлетний срок, член Федерального совета не может быть отстранён от власти в результате вотума недоверия или импичмента. Случаи, когда парламент не переизбирал на заседании членов Совета, были чрезвычайно редки. Это произошло лишь четыре раза: Ульрих Оксенбейн в 1854 году, Жан-Жак Шале-Венель в 1872 году, Рут Метцлер-Арнольд в 2003 году и Кристоф Блохер в 2007 году. На практике, члены Совета служат пока не решат уйти в отставку и удалиться в частную жизнь, как правило, после трех—пяти сроков полномочий.

Статус членов Совета

Жизнь членов Совета

В отличие от большинства высокопоставленных членов правительства в других странах, члены Федерального совета не имеют права на официальную резиденцию. В большинстве случаев они выбирают аренду квартиры или номер в отеле в Берне (за свой счёт). В настоящее время исключением является только Мориц Лойенбергер, который ежедневно ездит на поезде Цюрих — Берн. Тем не менее, они имеют право на использование дворца Лон в Керзаце, для праздников, а также для приёма официальных гостей Швейцарии.

Хотя члены Совета могут использовать армию, если они нуждаются в личной защите (в частности, в ходе официальных мероприятий), обычно с ними можно столкнуться без сопровождения на улицах, в ресторанах и трамвае Берна. Они имеют также право на личного судебного пристава (Weibel), который сопровождает их в красочной форме на официальных мероприятиях. Эта традиция прослеживается напрямую — через республиканские органы власти древних швейцарских кантонов — к ликторам древней Римской республики.

Супруги членов Совета не участвуют в официальных делах правительства, кроме сопровождения на официальных приёмах.

Зарплата

Члену Федерального совета полагается ежегодное вознаграждение около CHF 400 тысяч швейцарских франков (около € 256,000 или $ 370,000). После окончания полного срока полномочий, они имеют право на ежегодную многолетнюю пенсию в размере половины этой суммы.

Хотя членам Совета запрещено законом занимать любую другую должность в течение срока своих полномочий, нет ничего необычного для них принимать прибыльный бизнес после ухода с должности, например, руководство в советах директоров крупных швейцарских компаний.

Иммунитет

Члены Федерального совета, как и члены парламента, пользуются абсолютным правовым иммунитетом на период исполнения ими служебных обязанностей.

За преступления и правонарушения, не связанные с их служебными обязанностями, они могут быть привлечены к уголовной ответственности только с разрешения Федерального совета в целом. Прокурор может обжаловать отказ в выдаче разрешения в Федеральном собрании.

Преследование за преступления и правонарушения, которые связаны с официальной деятельностью членов Совета, требует согласия Федерального собрания. В таких случаях парламент может приостановить его полномочия (но не уволить его в отставку).

По официальному заявлению Федеральной канцелярии данному средствам массовой информации, ни в одном из нескольких случаев обвинений в адрес члена Федерального совета, не было выдано разрешение на преследование. Однако один из неназванных членов Совета, участвовавший в дорожно-транспортном происшествии непосредственно перед датой его отставки, добровольно отказался от своего иммунитета, а Элизабет Копп решила уйти в отставку после сообщений о разглашении служебной тайны.

Оценка и призывы к изменению

Исторически сложилось, что коллегиальное правительство Швейцарии оценивается на международном и национальном уровне как исключительно стабильное и компетентное. Федеральный совет в целом (хотя и не отдельные члены) пользуется постоянным общественным одобрением и доверием более шестидесяти процентов населения, возможно, также и потому, что в швейцарской системе прямой демократии избиратели могут открыто высказать своё недовольство решениями правительства при решении отдельных вопросов урной для голосования.

Однако в последнее время появляются утверждения, что Федеральный совет зачастую слишком медленно реагирует на потребности момента, сопротивляется изменениям и слишком слаб, чтобы управлять мощной федеральной бюрократией. Некоторые изменения были предложены для решения этих вопросов, включая расширение полномочий президента, расширение самого Федерального совета или добавление второго слоя министров между Советом и департаментами. Ни одно из этих предложений пока не принято.

См. также

• Список президентов Швейцарии

Ссылки

• [www.hls-dhs-dss.ch/textes/d/D10085.php Федеральный совет Швейцарии] — статья из Исторического словаря Швейцарии (нем.) (фр.) (итал.)
• [www.admin.ch/dokumentation/00104/index.html?lang=en Швейцария: краткий справочник 2006—2009]  (англ.)
• [www.admin.ch/br/org/index.html?lang=en Официальный сайт Федерального совета Швейцарии]  (англ.)
• [nashagazeta.ch/news/politique/20816 Новая "магическая формула" швейцарского правительства; NashaGazeta.ch, 09.12.2015]

Отрывок, характеризующий Федеральный совет Швейцарии

В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.

Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.
Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.


Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.
Когда, купив кафтан (с целью только участвовать в народной защите Москвы), Пьер встретил Ростовых и Наташа сказала ему: «Вы остаетесь? Ах, как это хорошо!» – в голове его мелькнула мысль, что действительно хорошо бы было, даже ежели бы и взяли Москву, ему остаться в ней и исполнить то, что ему предопределено.
На другой день он, с одною мыслию не жалеть себя и не отставать ни в чем от них, ходил с народом за Трехгорную заставу. Но когда он вернулся домой, убедившись, что Москву защищать не будут, он вдруг почувствовал, что то, что ему прежде представлялось только возможностью, теперь сделалось необходимостью и неизбежностью. Он должен был, скрывая свое имя, остаться в Москве, встретить Наполеона и убить его с тем, чтобы или погибнуть, или прекратить несчастье всей Европы, происходившее, по мнению Пьера, от одного Наполеона.
Пьер знал все подробности покушении немецкого студента на жизнь Бонапарта в Вене в 1809 м году и знал то, что студент этот был расстрелян. И та опасность, которой он подвергал свою жизнь при исполнении своего намерения, еще сильнее возбуждала его.
Два одинаково сильные чувства неотразимо привлекали Пьера к его намерению. Первое было чувство потребности жертвы и страдания при сознании общего несчастия, то чувство, вследствие которого он 25 го поехал в Можайск и заехал в самый пыл сражения, теперь убежал из своего дома и, вместо привычной роскоши и удобств жизни, спал, не раздеваясь, на жестком диване и ел одну пищу с Герасимом; другое – было то неопределенное, исключительно русское чувство презрения ко всему условному, искусственному, человеческому, ко всему тому, что считается большинством людей высшим благом мира. В первый раз Пьер испытал это странное и обаятельное чувство в Слободском дворце, когда он вдруг почувствовал, что и богатство, и власть, и жизнь, все, что с таким старанием устроивают и берегут люди, – все это ежели и стоит чего нибудь, то только по тому наслаждению, с которым все это можно бросить.
Это было то чувство, вследствие которого охотник рекрут пропивает последнюю копейку, запивший человек перебивает зеркала и стекла без всякой видимой причины и зная, что это будет стоить ему его последних денег; то чувство, вследствие которого человек, совершая (в пошлом смысле) безумные дела, как бы пробует свою личную власть и силу, заявляя присутствие высшего, стоящего вне человеческих условий, суда над жизнью.
С самого того дня, как Пьер в первый раз испытал это чувство в Слободском дворце, он непрестанно находился под его влиянием, но теперь только нашел ему полное удовлетворение. Кроме того, в настоящую минуту Пьера поддерживало в его намерении и лишало возможности отречься от него то, что уже было им сделано на этом пути. И его бегство из дома, и его кафтан, и пистолет, и его заявление Ростовым, что он остается в Москве, – все потеряло бы не только смысл, но все это было бы презренно и смешно (к чему Пьер был чувствителен), ежели бы он после всего этого, так же как и другие, уехал из Москвы.
Физическое состояние Пьера, как и всегда это бывает, совпадало с нравственным. Непривычная грубая пища, водка, которую он пил эти дни, отсутствие вина и сигар, грязное, неперемененное белье, наполовину бессонные две ночи, проведенные на коротком диване без постели, – все это поддерживало Пьера в состоянии раздражения, близком к помешательству.

Был уже второй час после полудня. Французы уже вступили в Москву. Пьер знал это, но, вместо того чтобы действовать, он думал только о своем предприятии, перебирая все его малейшие будущие подробности. Пьер в своих мечтаниях не представлял себе живо ни самого процесса нанесения удара, ни смерти Наполеона, но с необыкновенною яркостью и с грустным наслаждением представлял себе свою погибель и свое геройское мужество.
«Да, один за всех, я должен совершить или погибнуть! – думал он. – Да, я подойду… и потом вдруг… Пистолетом или кинжалом? – думал Пьер. – Впрочем, все равно. Не я, а рука провидения казнит тебя, скажу я (думал Пьер слова, которые он произнесет, убивая Наполеона). Ну что ж, берите, казните меня», – говорил дальше сам себе Пьер, с грустным, но твердым выражением на лице, опуская голову.
В то время как Пьер, стоя посередине комнаты, рассуждал с собой таким образом, дверь кабинета отворилась, и на пороге показалась совершенно изменившаяся фигура всегда прежде робкого Макара Алексеевича. Халат его был распахнут. Лицо было красно и безобразно. Он, очевидно, был пьян. Увидав Пьера, он смутился в первую минуту, но, заметив смущение и на лице Пьера, тотчас ободрился и шатающимися тонкими ногами вышел на середину комнаты.