Правительство национального спасения Милана Недича

Правительство национального спасения Влада националног спаса
Дата формирования	29 августа 1941
Дата роспуска	4 октября 1944
Члены и партии
Глава правительства	Милан Недич
Статус	автономное коллаборационистское правительство

Правительство национального спасения (серб. Влада националног спаса), или Режим Недича — коллаборационистское правительство оккупированной немецкими войсками Сербии, существовавшее с августа 1941 по октябрь 1944.

Гражданский комиссариат

1 мая 1941 года оккупационные немецкие власти создали в Сербии орган власти под названием Гражданский комиссариат, во главе которого поставили Милана Ачимовича. В комиссариат вошли 10 комиссаров, руководивших отдельными областями хозяйства (сам Ачимович стал также комиссаром внутренних дел). Важнейшие посты заняли М. Янкович (комиссар по делам юстиции) и Д. Лётич. Однако грабительская политика Германии вызвала сопротивление ряда комиссаров, трое из которых 23 августа 1941 года подали в отставку, после чего комиссариат был распущен.

Правительство Недича

После расформирования Гражданского комиссариата должностные лица Германии в Белграде пришли к идее, что для стабильности в Сербии, а также повышения репутации Германии, должно быть создано сербское правительство под руководством профессиональных немецких властей.

В состав нового правительства было предложено включить Джуру Докича, Лазаря Марковича, Косту Кумануди, Велибора Йонича, Димитрие Лётича, Михайла Олчана, президента Сербской Королевской академии наук Александра Белича и Александра-Цинцара Марковича. Первоначально, на должность премьер-министра предлагался Димитрие Лётич. Однако Лётич поблагодарил за доверие и порекомендовал на эту должность Милана Недича, который имел в народе большой авторитет. После нескольких встреч Гарольда Турнера (представителя генерала Данкельмана) с Недичем, последний согласился занять предложенный ему пост. Своё правительство он назвал «правительством национального спасения».

28 августа, перед принятием присяги перед немецким генералом, Недич провёл совещание, где подчеркнул, что действия правительства будут направлены на спасение сербского народа, который гибнет в Западной Сербии и по вине партизан.

При освобождении Белграда в 1944 году были схвачены, осуждены и расстреляны министры правительства Недича Йован Миюшкович и Добросав Веселинович. После освобождения Югославии большинство министров правительства национального спасения попытались бежать из страны, в частности в Австрию, откуда были возвращены и осуждены за государственную измену.

Только бывшим министрам Боривое Йоничу и Миодрагу Дамяновичу удалось бежать и укрыться за рубежом. Йонич умер во Франции, Дамянович в Германии в 1956 году.

Сам Милан Недич, по официальной версии, покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна.

Отрывок, характеризующий Правительство национального спасения Милана Недича

13 го июня, в два часа ночи, государь, призвав к себе Балашева и прочтя ему свое письмо к Наполеону, приказал ему отвезти это письмо и лично передать французскому императору. Отправляя Балашева, государь вновь повторил ему слова о том, что он не помирится до тех пор, пока останется хотя один вооруженный неприятель на русской земле, и приказал непременно передать эти слова Наполеону. Государь не написал этих слов в письме, потому что он чувствовал с своим тактом, что слова эти неудобны для передачи в ту минуту, когда делается последняя попытка примирения; но он непременно приказал Балашеву передать их лично Наполеону.
Выехав в ночь с 13 го на 14 е июня, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты, на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он был остановлен французскими кавалерийскими часовыми.
Французский гусарский унтер офицер, в малиновом мундире и мохнатой шапке, крикнул на подъезжавшего Балашева, приказывая ему остановиться. Балашев не тотчас остановился, а продолжал шагом подвигаться по дороге.
Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.