Правовое регулирование сексуальных контактов с животными

Эта статья — о правовых аспектах, нормирующих сексуальные взаимоотношения между человеком и животным. О медицинских аспектах и о сексуальном влечении к животным вообще см. Зоофилия.

Зоосексуальные отношения во многих странах относятся к числу незаконных, либо попадают под закон о жестоком обращении с животным, без специального упоминания сексуальности. Из-за того что законодатели не различают являются ли сексуальные отношения между человеком и животными «оскорбительными» или «плохим обращением», статус зоосексуальных отношений остаётся неясным в законодательствах некоторых стран.

Страны с большим влиянием религии имеют тенденцию издавать более строгие законы, а страны с меньшим влиянием имеют более мягкое законодательство. Вторая составляющая, это культурный контекст — некоторые культуры спокойно или открыто принимают зоосексуальность, другие совершенно не приемлют.

Изначально, скотоложество, наряду с гомосексуальностью, рассматривалось только как религиозный поступок против Бога, позже стало рассматриваться как клиническая патология, сексуальная фиксация, непреодолимое влечение, заболевание, доказательство определённого рода атавизма или даже как «сильно вызывающее поведение».

Зоосексуальные отношения

	Законодательство
Австралия	Законы принимаются на уровне штатов. Зоосексуальные отношения являются правонарушением в большей части штатов, кроме округа Джервис Бей, где зоосексуальные отношения явным образом не объявлены вне закона.
Бельгия	Зоосексуальные отношения законны. Однако распространение зоосексуальной порнографии незаконно согласно постановлению суда, принятом в 2006 году. Бельгийская организация по защите прав животных Gaia требует внести изменения в законодательство, чтобы признать зоосексуальные действия уголовно наказуемыми.
Канада	Считается правонарушением (раздел 160 запрещает «скотоложство». Термин неоднозначный, так что не совсем понятно, что именно попадает под это понятие).
Германия	Зоосексуальные отношения запрещены с 2013 года. Распространение и публичная демонстрация, а также изготовление, владение, хранение и перевозка в целях распространения или публичной демонстрации порнографии, считаются нелегальными (§ 184a StGB [bundesrecht.juris.de/stgb/__184a.html]), и караются денежным штрафом или тюремным заключением сроком до трёх лет. Изготовление, владение, хранение и транспортировка в целях, исключающих распространение и публичную демонстрацию, не запрещены. В Западной Германии законы, трактующие зоосексуальные отношения как преступление (§ 175b StGB, согласно которому гомосексуальные действия также были вне закона), были отменены в 1969 году. Восточная Германия ранее не имела никаких законов против зоосексуальных действий; однако на зоосексуальную порнографию есть строгие ограничения. Другие ограничения установлены согласно закону о защите животных (Tierschutzgesetz).
Нидерланды	Зоосексуальные отношения законны. Поправки, предложенные в 2004 году, так и не прошли.
Дания	В декабре 2006 отменен запрет на сексуальные отношения с животными. Производство и распространение зоопорнографии продолжает оставаться уголовным преступлением [www.fraza.com.ua/news/04.12.06/31337.html].
Новая Зеландия	Зоосексуальные отношения считаются правонарушением согласно различным разделам в уголовном кодексе 1961 года. Согласно разделу 143 «скотоложество» считается преступлением, но, как и в Канаде, термин скотоложство пришёл из прецедентного закона. Есть также схожие правонарушения, как непристойные действия с животными (раздел 144) и принуждение к неприличным действиям с животными (раздел 142A). Следует отметить, что в криминальном кодексе 1989 года уголовная ответственность за скотоложство отменена, и зоосексуальные отношения стали проблемой «психического здоровья». В деле Полиция против Шерри (Police v Sheary)(1991) 7 CRNZ 107 (HC) Фишер (Fisher J) отмечал, что «общество вообще теперь более терпимо и с пониманием относится к нетрадиционным сексуальным действиям, которые не вредят окружающим».
Швеция	Зоосексуальные отношения декриминализированы с 1944 года, однако с 1 января 2014 года вступает в силу закон, криминализирующий скотоложество. Инициаторами законопроекта стали Партия зелёных и «Шведские демократы».
Великобритания	Зоосексуальные отношения считаются правонарушением. Однако в разделе 69 снизили возможный максимальный срок заключения до 2 лет для случаев, когда предполагается ответственность за непосредственный генитальный контакт.
США	Законы принимаются на уровне штатов. Во многих штатах зоосексуальные отношения (иногда под термином «содомия» или «преступление против естества») явно считаются преступлением. В некоторых — нет. Во многих штатах законы против «содомии» (обычно в контексте мужской гомосексуальности) были аннулированы или отменены судами, например в Техасе в деле против Лоренса суд постановил, что личные чувства морального неодобрения не являются достаточным основанием, чтобы наложить запрет на приватные действия. С другой стороны, в 2004 году во Флориде мужчина был осужден. Это дело показало, что даже в штатах, где нет конкретных законов против зоосексуальных действий, возможно применение кодексов о жестоком обращении с животными. Наконец, случай 1999 года, когда на человека, признавшегося в том, что он имеет влечение к животным, было произведено нападение («преступление на почве неприязни»), и суд вынес строгий приговор нападавшему, несмотря на спорный характер дела.

Законы о порнографии

В США порнография с животными определяется тестом Миллера и законами о непристойности как любая другая форма порнографии. В Канаде, Венгрии и Нидерландах такие материалы являются легальными. В некоторых странах, где зоосексуальные действия являются законными, зоосексуальная порнография нелегальна (Бельгия).

Законность любого порнографического материала имеет три компонента: легальность производства, легальность продажи и транспортирования, и легальность владения.

Вообще, порнография с животными является легальной, если её изготавливают где-нибудь, где зоосексуальные действия, а также создание порнографии одновременно являются законными. Законы относительно продажи, передачи и собственности различаются.

В США все порнографические материалы, считающиеся непристойными, если они не прошли через стандартный тест Миллера, не разрешено продавать, рассылать, распространять или перевозить через границы штата или в пределах штата, в котором существует запрет на это. Согласно американскому законодательству, под «распространение» также попадает передача через Интернет. Хранение обычно законно (если нет запрета согласно законам штата). Транспортировка между штатами или импорт порнографии даже с целью личного использования, формально считается правонарушением.

Эротическое искусство, например порнографические изображения животных в мультипликации, согласно законам, фактически не подпадает под категорию сексуального инцидента, и обычно не рассматривается как секс с животными, так что статус таких материалов зависит от законов более общего характера, например юридических понятий о непристойности или порнографии, где есть очень тонкая грань между эротическим искусством и порнографией. Этот контраст различного культурологического восприятия хорошо иллюстрирует громкий случай с комиксом «Omaha the Cat Dancer», из-за которого полиция Торонто повсеместно устроила обыски, классифицируя его как порнографию и скотоложство, в то время как в Новой Зеландии Комитет кинематографической и литературной цензуры признал этот комикс пригодным для «всех возрастов», рекомендовав его для образовательных целей в качестве пособия по сексуальным отношениям.

Табу

Издавна к подобным действиям на Западе относились отрицательно, и они трактовались как религиозные преступления против Бога, а также как непристойные или пошлые действия, недостойные цивилизованного мира, подобное общественное мнение сохранилось до наших дней.

Основной исследователь в этой области, Хани Милетски (Hani Miletski), пишет: «изучив различные литературные публикации, становится понятно, что авторы понимают сексуальные отношения с животными каждый по-своему. Определения различных поведений и отношений часто находятся в противоречии, запутывая читателя. Такие термины, как „содомия“, „зоорастия“, „зоосексуальность“, а также „скотоложство“ и „зоофилия“ часто используются различными авторами в совершенно разных значениях». Верн Булло (Vern Bullough), известный авторитетный профессор, который рецензировал её работу, пишет в аннотации к её книге: «приведенные Милетски цитаты из существующих публикаций показывают, что очень мало известно достоверной информации о скотоложстве и нет даже общепринятого обоснованного мнения относительно того, почему происходят сексуальные контакты между человеком и животным …, многие из существующих статей и работ можно классифицировать больше как псевдонаучные, чем серьезные исследования.»

Согласно клиническим исследованиям, можно утверждать, что есть люди, для которых отношения с животными стоят на особом месте, или даже являются сексуальной ориентацией, и, как правило, не имеют никакого насилия или принуждения. Другие исследования показывают, что в таких «отношениях» больше пользы, чем вреда для животных. Согласно мнению некоторых исследователей, в таких отношениях «каждый достигает полного удовлетворения, животное получает значительное психическое и/или эмоциональное удовольствие от сексуального контакта с существом более высокой психической, эмоциональной, и интеллектуальной организации».

Исторический и культурный контекст

Исторически, общественное мнение относительно зоосексуальности было основано на западных представлениях об этике, основы которой исходят из религиозных представлений, а более конкретно, к иудейско-христианско-исламским традициям, согласно которым зоосексуальность рассматривалась как искажение и нарушение божьей воли. Библия (Левит 18:23)

Женщина не должна становиться перед скотом для совокупления

В Средние века сжигали людей, уличенных в зоосексуальных действиях, приравнивая это к гомосексуализму [согласно цитате], называя это «содомией», с религиозной точки зрения это одно из самых скверных деяний.

В других культурах были времена, когда зоосексуальность принималась и разрешалась, но со временем тоже становилась табу, или была наказуема, такое отношение распространилось повсеместно.

На протяжении последних столетий это явление изучалось как заболевание, некоторая форма деградации или вырождения с точки зрения медицины, и в конце XX века пришли к выводу и признали зоосексуальность одним из видов сексуальной ориентации.

В некоторых странах существовали законы, запрещающие одиноким мужчинам жить с самками животных. К примеру, старый перуанский закон запрещал одиноким мужчинам иметь в качестве домашнего животного самку ламы.

В настоящее время, законы запрещающие зоосексуальные отношения часто инициируются специфическими происшествиями или под давлением чиновников. Пока некоторые законы очень специфичны, другие используют неопределённые понятия как «содомия» или «скотоложество», которым не хватает легальной точности и тем самым остаётся непонятным, какие именно действия они описывают. Другие факторы, влияющие на закон, включают вынужденные допущения, такие как плохое обращение, творческий подход к использованию альтернативных законов и столкновение с некодифицированными культурными нормами, запретами и социальными табу. Согласно Поснеру (Posner) (1996):

Существуют основания полагать, что скотоложество особым образом клеймится из-за страха, что оно может привести к рождению монстров… На ранних стадиях развития прецедентной системы общего права не было зафиксировано такого преступления как «жесткое обращение с животными»… Основная идея положений о жестоком обращении с животными отличается от идеи традиционного положения о содомии. Положения, направленные на предотвращение жестокости, принимают во внимание как качество обращения с животными, так и нарушение культурных норм, принятых в обществе, в то время как постановления, направленные против скотоложества, исходят из положений, воплощённых в статутах о содомии, нацеленных только на пресечение нарушений культурных норм.

Вследствие предубеждений, характерных для ранней антропологии и сравнительно ранних стадий понимания человеческой психологии и сексологии, скотоложество было категоризировано в поздних 1920—1930-х как своего рода дефицит, применимый к примитивным (не западным) культурам. Скотоложество в одном из передовых сексологических изданий своего времени описано так:

Сексуальное извращение тупых, бесчувственных и неразборчивых людей. Оно процветало среди примитивных народов и крестьян и являлось следствием порока грубости, непривлекательности для женщин…

Клиницисты считали скотоложество патологией и редкой формой искажения полового акта, по природе близким к мастурбации. Для 1940-х годов (время докладов Альфреда Кинси) характерно, что сведения приходили из случайных, разрозненных источников прежде чем привлечь внимание учёных: клиницистов, антропологов или юристов.

Клинический и научный контекст

Во время дискуссий приводили множество аргументов за и против зоосексуальных действий, «Британский журнал сексуального здоровья», комментируя это явление, более чем 30 лет назад писал следующее: «Мы собираемся всесторонне исследовать скотоложство, тщательно исследуя только медицинские или психологические факторы влечения.» (январь/февраль 1974, с. 43).

Как оказалось, взгляды людей значительно зависят от степени их интереса и представлений о данной теме. Часть опрошенных, кто сталкивался с зоосадизмом, и кто вообще не приемлет нетипичный образ жизни, или те, кто мало знает о зоосексуальности, часто расценивают это как изощренную форму издевательства над животными, и/или наличие серьёзных нарушений в психосексуальном поведении. У специалистов в области психического здоровья и тех, кто лично познакомился с зоофилами, постепенно отношение к зоосексуальности становится менее критичным, а иногда и благосклонным. Этологи, которые изучают и понимают поведение животных и язык тела, подтверждают, что животные проявляют к людям сексуальное влечение различными способами, и поэтому следует быть объективными при рассмотрении сексуальности животных при исследовании отношений животных к людям; подобные исследования поведения животных, их эмоциональности и сексуальности в целом подтверждают некоторые высказывания зоофилов относительно их глубокого понимания животных, поведения, и сексуальных, социальных, эмоциональных нюансов.

Юридический контекст

Законы о зоосексуальности формируются под влиянием трех главных факторов:

• забота о хорошем отношении к животным;
• личные моральные представления сторонников за и против;
• уровень культуры в каждом конкретном случае.

Главной трудностью в данном исследовании является то, что подобные случаи широко не известны, а на основании отдельных прецедентов невозможно выявить общие закономерности.

Общества защиты животных обычно, но не всегда, рассматривают зоосексуальность или зоофилию как издевательство над животными, или, по крайней мере, не считают это таковым. Известное исключение — шведское общество защиты животных, которое в 2005 обратилось с иском по поводу инцидентов насилия над лошадьми, дело было рассмотрено и пришли к заключению, что, хотя в законодательство необходимо внести поправки о жестоком отношении к животным, в результате разбирательства по делу запрет на зоосексуальные деяния не последовал.

Неопределённость в терминологии

Есть две главных причины, почему трудно доказать, являются ли зоосексуальные действия законными в стране или конкретной области. Терминология, используемая в законе, может быть довольно расплывчата, так что однозначно не ясно, что именно запрещено, уверенно можно сказать только одно, что если какой-то конкретный закон запрещает зоосексуальные деяния, то это не всегда в явной форме (по многим причинам), и с точностью наоборот, что не запрещено, то разрешено. Некоторые страны прописывают текст законов очень точно, например, в Великобритании, где четко запрещено проникновение половым членом человека в животное, и проникновения половым членом животного в человека. И наоборот, много стран допускают множество неопределённости, пренебрегая точными формулировками законов. Таким терминам, как «секс с животными», «сексуальный контакт», «содомия», «преступление против природы», или «скотоложство» значительно недостает юридической точности, и поэтому многие законы, которые на первый взгляд могут показаться очень конкретными, на самом деле являются очень неопределёнными и расплывчатыми при их рассмотрении в зале суда. Всё это вносит путаницу и становится непонятно, на какие же конкретные действия указывают законы и как трактовать эту терминологию.

Трудности при установлении законности

Невозможно с уверенностью сказать, в законодательстве каких именно стран используется четкие указания на зоосексуальные действия. Этому есть множество причин, главные из которых:

• Предпосылка о жестокости. Даже если зоосексуальность явно не запрещена, но как правило, есть много других законов, которые могут использоваться, чтобы формально послужить причиной для возбуждения судебного разбирательства. Например, во многих странах есть законы о жестоком обращении с животными, и обвинитель будет утверждать, что любое зоосексуальное деяние — издевательство над животными.
• Злоупотребление законотворчеством. Некоторые страны имеют много исторически сложившихся законов с расплывчатыми формулировками, записанных в разных кодексах (например, законы о «преступлении против естества», или другие законы, основанные на исторических религиозных верованиях сложившихся в пределах данной культуры), согласно которым привлекают к ответственности в суде. Даже когда подобных законов не существует, как это часто бывает, но судебное преследование будет начато на основании небольшой зацепки, или придумают, как использовать другой закон.
• Неофициальные культурологические табу. Имеются традиции или устные культурологические суеверия, например законы племени или обычаи, которые, хотя и не трактуются как законодательство, но приравнены к любому другому закону. Их иногда называют общепринятым законом, и это одна из главных среди четырёх юридических систем в мире.
• Социальные табу. Независимо от того, законно это или нет, но часто общественное мнение упорно протестует. Например, даже в Швеции, где зоофилия была узаконена с 1944 года, Битз (Beetz) прокомментировала приговор Уллерштама (Ullerstam) следующим образом:

Следует отметить, что в данном случае наличие законов и восприятие их обществом это два совершенно разных вопроса…, никакое юридическое оправдание людей, занимающихся подобными видами сексуальной деятельности, не было воспринято обществом. […] Кроме того, Уллерштам (Ullerstam) приводил примеры, и было видно, что много порядочных людей, имевших сексуальный опыт с животными, вынуждены были жить в постоянном страхе из-за этого. Эти люди являются уважаемыми гражданами, но могли потерять все, если их деяния были бы преданы огласке; обо всех их заслугах сразу же забыли бы из-за примитивной моральной реакции.

Перспективы

В настоящее время законодательство в западных странах непрерывно изменяется. Некоторые страны, например Великобритания в 2002 году, ослабили свои законы, в то время как другие страны (в нескольких американских штатах) недавно приняли абсолютно новые законы.

Главной причиной для внесения изменений в законодательство Великобритании был полный пересмотр всех дел о сексуальных преступлениях, в результате которого пришли к выводу, что пожизненное заключение это слишком суровый приговор за преступления подобного рода. В штате же Аризона поводом для законодателей послужил «поток недавних судебных разбирательств», и они выступили со следующим заявлением: «Аризона, наверное, один из тех немногих штатов, где секс с животными не является преступлением. Это совсем не означает, что мы какие-то особенные. Почему мы обязаны быть не как все остальные только из-за того, что остальная часть нации думает, что зоосексуальность это проблема?».

Общие предпосылки для законотворчества

В культурах с сильным влиянием традиционных религий (Иудаизм, Христианство, и Ислам), личные или культурологические представления о Боге, Библейских законах или замыслах Бога относительно секса для человека является очень сильным фактором влияния.

Наоборот, в некоторых странах (особенно в Соединенных Штатах), суды постановили, что этические взгляды это не достаточное основание для создания закона (Лоренс против штата Техас), а в других прецедентах (Мэтт (Muth) против Франка (Frank)) суды не были столь благосклонны в трактовке конкретного случая.

Вторая главная причина это сильное желание общества объявить вне закона и наказывать за жестокое отношение к животным или изнасилование животных. Культурологические и личные заблуждения, недостаток правдивой информации, и случаи зоосадизма заставляют общество опасаться или быть враждебным, никто не в состоянии даже поверить, что животные могут заниматься сексом с людьми добровольно или на равных.

Причина этого в том, что предыдущие исследования часто проводились только в тюрьмах. Были рассмотрены избранные широко известные прецеденты. Высказывания насильников, отбывающих тюремное заключение, умышленно искажались в зависимости от личных амбиций, как писал авторитетный профессор Верн Булло (Vern Bullough), «это больше псевдонаука» [полная цитата], а заблуждения автора использовались в течение многих десятилетий как доказательство того, что зоосексуальные действия необходимо классифицировать как редкую, но серьёзную сексуальную патологию.

Зоосадизм или пытка, изнасилование или жестокость к животным, и вообще любое принуждение или насилие над животным, является явным признаком людей, склонных к насилию. В результате подробных расследований не смогли доказать наличие связи подобных деяний с сексуальной деятельностью вообще или зоофилией в частности.

Главный социальный фактор, влияющий на введение законов, это привлечение общественного внимания к отдельным случаям, как это было в Вашингтоне, Миссури и Аризоне США, и также недавние попытки, предпринятые в 2004 году, изменить закон в Голландии. В таких случаях, обычно, не имеет значение, было ли изнасилование или нет, вообще очень редко именно так ставят вопрос. Скорее всего, это типичный случай моральной паники, или крики «только не на моем заднем дворе».

Очень много беспокойства и суеты происходит из-за недостатка знаний, усугубленного отвращением к сексуальным отношениям человека с животными, которые, по мнению общества и с точки зрения религии, являются отвратительными, а также желанием боротся с насилием.

Законы против зоосексуальности

Зоосексуальность разрешена в некоторых странах, таких как Швеция и Голландия. В России зоосексуальность законна, но зоосексуальная порнография незаконна.

Как правило, везде есть законы против принуждения кого-либо участвовать в зоосексуальных действиях, особенно несовершеннолетних (обычно это приравнивается к изнасилованию), а также законы, связанные с запретом демонстрации сторонним лицам (без их согласия или несовершеннолетним) полового акта. Есть редкие случаи в юриспруденции, когда законы против зоосексуальных действий, кроме всего прочего, предусматривают такие меры, как конфискация животных, в случае если вина будет доказана.

Сексуальное использование животных в ветеринарной практике, или в животноводстве (разведение) обычно не подпадает под действие таких законов, если они существуют.

Религиозные законы

В некоторых религиях, секс с животными подпадал под правовые рамки теократических законов, таким образом, зоосексуальность регламентировалась религиозными законами. Это особенно характерно для традиционных религий, таких как Иудаизм, Христианство и Ислам, хотя многие другие религии и верования, например индуизм, буддизм и сатанизм также повлияли на этот вопрос и отчасти определяли условия, в которых формировалось законодательство конкретной нации.

Последствия применения законов

Последствия анти-зоосексуальных законов в основном сводятся к четырём случаям:

1. культурологические суеверия, невежество или охота на ведьм, в результате которых наличие закона дает основание выделить группу изгоев. (Подобный эффект был отмечен относительно Раздела 28 закона о гомосексуальности в Великобритании).
2. объявление таких людей вне закона привело к тому, что зоосексуалы не имели возможности сообщить об издевательствах над животными (из-за нежелания участвовать как свидетель или иначе попадать под внимание закона). А также становится возможным использовать зоосексуальность с целью шантажа (например, со стороны бывших партнеров и т. п., или как часто бывало, просто в качестве угрозы).
3. ограниченные возможности найти поддержку разного рода, если таковая вообще возможна, обратиться за советом или другой помощью, или возможность искать её открыто. (Известно исключение в Германии, где зоосексуальность является легальной, существует телефон доверия, по которому доступна бесплатная кризисная поддержка.)
4. личные переживания в связи с постоянным осознанием, что возможна потеря партнеров, или обвинения в преступлениях, из-за чего необходимо сохранять зоосексуальность в тайне даже от своих возлюбленных (из-за юридической беззащитности), что является стрессом для зоосексуалов и подвергает опасности их личную жизнь.

Связанные с этим опасения относительно последствий препятствуют зоосексуалам обращаться к докторам и врачам за медицинской помощью, например для подтверждения/опровержения диагноза зоосексуальности. Согласно сообщениям, подобные затруднения также возникают у гомосексуалов в странах, где гомосексуальность наказуем. Один из инцидентов, произошедший в Канаде, иллюстрирует какие последствия бывают от таких законов, и как они провоцируют охоту на ведьм, кто-то заявил властям на основании просмотра веб-страницы в Интернете, что якобы узнал в компьютере одного из своих знакомых. Фактически никаких прямых доказательств любых действий не было, кроме того, никаких доказательств насилия также не было, и обвинения были сняты в течение последующих нескольких недель. Однако к тому времени, домашние животные в его доме были конфискованы. Один был подвергнут эвтаназии (владелец вынужден был присутствовать, чтобы убедится в смерти животного, медицинская процедура требовала некоторого времени), а другой был насильственно переселен и не был возвращен (несмотря на снятие всех обвинений). По словам владельца, у него нет средств, чтобы подать в суд и взыскать компенсацию, хотя на самом деле потери невосполнимы.

Известные прецеденты

Есть множество прецедентов применения законов к зоосексуальности, здесь приведены только наиболее известные случаи.

• «Фредди Дельфин» (1991, Великобритания) — обвиняемый мужчина занимался мастурбацией с дельфином в море. Обвинен в «непристойном акте». Оправдан. Приглашенные специалисты подтвердили, что дельфины-самцы используют свои половые органы не только для секса, но также для знакомства друг с другом, и никакого сексуального подтекста здесь нет. Судья, оглашая приговор, назначил в качестве наказания штраф в размере 30 000 фунтов стерлингов.
• Кеннет Пиньян (2005, США) — мужчина умер из-за последствий анального проникновения жеребца. Полиция пришла к выводу, что смерть не была насильственной. Тем не менее, моральная паника привела к спешному введению законов в этом штате в качестве основания, чтобы предъявить обвинение его компаньону в хоть каком-нибудь преступлении.
• Судан, февраль 2006 — мужчину поймали во время секса с соседским козлом, совет старейшин обязал заплатить соседу приданое в 5000 суданских динаров (50 $) и жениться на животном.
• Камбоджа (2005) — жена застала своего мужа в кровати во время «страстных объятий» с собакой, он признался, что любит собаку больше, и развелся с женой. Полиция прокомментировала: «Как полиция, мы могли только решить проблему с его женой, пожелавшей развода. Мы не можем вмешиваться в его отношения с собакой, потому что согласно кампучийским законам это не такое уж серьезное нарушение … Это удивительно, но этот муж не сумасшедший. Оказалось, что он очень страстный человек, когда он смотрел на собаку, и чем больше он смотрел, тем больше в нём разгоралась страсть».

Отрывок, характеризующий Правовое регулирование сексуальных контактов с животными

– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.


Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.


Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.