Православие в Нигерии

Основателем Православной церкви в Нигерии явился Квами Нцец Бреси-Андо, который родился в Гане. Церковь, которую он основал в 1932 году, в конечном счёте стала Православной церковью Ганы, в пределах Александрийского патриархата в 1982 году. Бреси-Андо имел хорошее образование, в том числе религиозное.

Первоначально он был «рукоположен» в Методистской Церкви Ганы. Но в 1926 году 31 марта оставил методистов и основал собственную церковь в Восточной Нигерии, под названием «Объединенная Свободная Церковь Африки», которую он переименовал в 1929 году в «Примитивную Апостольскую Африканскую Церковь».

В этом же году выходец из Ганы, Лаура Адоркор Коффей, основал в Соединенных Штатах Америки «Африканскую Универсальную Церковь и Коммерческую Лигу». Его цель состояла в том, чтобы возвратить афроамериканцев на родину предков в Западную Африку.

В 1931 году Бреси-Андо соединил свою «Церковь» с «Церковью» Лауры Коффи, став при этом епископом. План возвращения афро-американцев в Гану стал основной платформой новой организации.

В 1932 году Бреси-Андо вернулся в Гану и с помощью своего брата Эрнеста Андо-Брю основал общину своей новой «Церкви» в Гане, в родном городе Апам. Основой общины послужили местные члены Методистской Церкви, присоединившиеся к нему.

С 1932 по 1935 годы Бреси-Андо основал много приходов и открыл несколько школ. Тем временем из Америки в Гану вернулся всего один человек. План возвращения оказался неудачей.

В 1935 году Бреси-Андо отправился в Лондон на поиски Церкви с более глубокими историческими корнями. Здесь он познакомился с архиепископом Черчиллем Сиблеем. Это оказался неканонический иерарх Сиро-яковитской Церкви. Он «хиротонисал» Квама Нцеца в епископы основанной им Церкви. Бреси-Андо вернулся в Гану в качестве православного иерарха (как он думал) для того, чтобы реорганизовать многочисленные приходы, которые он до этого основал. К старому названию своей Церкви он добавил «Православная» и, начиная с 1935 года, оставил все протестантское учение и все обряды. Каким-то образом он принял римокатолическое учение и литургическую практику, совсем не воспользовавшись сиро-яковитскими литургическими формами.

На протяжении 1935—1942 гг. Бреси-Андо продолжал открывать новые приходы. В 1942 году, в ответ на обращение своей паствы в Нигерии, где он не был с 1932 года, Бреси-Андо поехал в Нигерию, чтобы посетить свою паству. С 1942 по 1944 годы, во время его отсутствия, Церковь в Гане начала делиться и распадаться. От полного разделения Церковь удержал священник Едону, которого в 1945 году Бреси-Андо назначил своим представителем в Гане.

С 1945 по 1950 г. священник Едону объединил под своим началом приходы в центральной части, где жило родственное ему племя Фанте. Другой священник, Григорий Лаби, в восточной части также объединил общины среди племени Лате. Всего примерно десять приходов остались преданными Бреси-Андо, остальные отпали. В 1951 году Бреси-Андо упростил название своей Церкви, и она стал называться: «Православная Кафолическая Церковь». Это подчеркнуло их Ортодоксальность. Все были убеждены, что они православные. Бреси-Андо знал, что существуют другие Православные церкви, но никаких контактов не существовало.

В 1955 году Бреси-Андо посетил свои приходы в Гане и в 1956 году возвратился в Нигерию.

В 1957 году Гана стал независима, и здесь появились первые вестники Православия. Как и по всей Африке, ими были греческие бизнесмены. Так, один из бизнесменов-греков построил храм в Аккре на своей земле. Храм св. Георгия строился с 1966 по 1967 год, но не был освящен. Здесь также постоянно бывали священники Александрийского патриархата, которые обслуживали православные диаспоры греков, ливанцев. Но контактов с организацией Бреси-Андо не было. В 1966 году политическая обстановка в Гане стала неблагоприятной. Правительство было свергнуто, и греки начали оставлять страну. Но приходы организации Бреси-Андо здесь сохранились благодаря усилиям священника Едону. А вот в Нигерии все приходы рассеялись из-за гражданской войны, произошедшей там в эти годы. Бреси-Андо в 1970 году был репатриирован в Гану и здесь умер.

В 1971 году была создана Молодёжная организация Ганской Церкви. Её целью стало возрождение Церкви и поиски других православных сообществ. В 1972 году специальное собрание духовенства Православной Церкви в Гане определило количество своих «верных» в составе 1998 человек и 12 приходов, 3 из которых были новыми. Лидером Молодёжной организации стал Готфрид Мэнти.

Наконец, в августе 1974 года был установлен контакт со Вселенским Православием. Молодёжные лидеры Церкви Бреси-Андо Квами Лаби и Готфрид Мэнти встретили православного священника в Ганском университете во время съезда Всемирного совета церквей, проходившего здесь. С ними встретились отец Иоанн Мейендорф, отец Фома Хопко, богослов Николай Лосский и представитель Александрийского патриархата Д. Парфелус. Они поговорили с ганской молодёжью и выяснили, что Православная Церковь Бреси-Андо была неканонической. Их наставили в Православии и приняли в каноническое общение. Таким образом, Православная Церковь Ганы стала канонической. Но не совсем, так как ганцы не обрели материнскую Церковь, которая могла бы правильно окормлять их.

В 1977 году здесь был поставлен митрополит Аккрский и всей Западной Африки Ириней, кафедра которого располагалась в Яунде, столице Камеруна. А в 1978 году митрополит Ириней впервые прибыл с пастырским визитом в столицу Ганы Аккру. Митрополит сумел направить четверых человек на обучение в богословские вузы: двое поехали в Грецию, двое — в США. Митрополит начал последовательно укреплять связи с «православными» здесь. Решающим фактором по распространению Православия стала деятельность первых четырёх ганцев-богословов.

Распространением Православия и финансовой поддержкой здесь занялась греческая организация «Апостольское служение», которую возглавлял отец Феоклит Циркас.

Работу среди молодёжи возглавила Православная Всемирная молодёжная организация Синдесмос (SYNDESMOS). Здесь работали два студента из Финляндии: Соили Урни и Паиви Тиаинен.

Началась подготовка к официальному принятию «православных» Ганы в лоно Матери-Церкви. В 1982 году вернулся из Соединенных Штатов Америки Квам Джозеф Лаби, закончив Свято-Владимирскую семинарию. Митрополит Ириней назначил его ответственным по подготовке к приему. Он составил литургические переводы. Ганцы начали изучать Божественную Литургию свт. Иоанна Златоуста как средство подготовки к переходу в Православие.

Наконец, в сентябре 1982 года появилась Православная Церковь в Гане. Церковь была принята в каноническое общение с православными через крещение и миропомазание её членов. Супружеские пары были обвенчаны. Было рукоположено́ за пять дней четыре священника: Кириакос Едону, Григорий Лаби, Сэмюэль Адджеи-Куми и Квам Джозеф Лаби, три диакона: Дэниэль Аиду, Джекоб Сей и Эммануэль Брюс. Также было крещено 1975 человек. Все это происходило в городе Ларте. В последующие годы митрополит Ириней крестил другие общины, и таким образом число крещенных достигло около 300 тысяч человек.

Дважды Западно-Африканскую митрополию возглавлял покойный патриарх Петр VII, с 1990 по 1991 гг. и с 1994 по 1997 гг. С этой же кафедры он был избран патриархом 27 февраля 1997 года (21 февраля).

А 28 октября 1994 года в городе Аккре, столице страны был освящен кафедральный Преображенский собор.

В 1993 году в городе Сведру открыт миссионерский приход, посвященный Апостолу Марку.

В 1997 году в Гане учреждена своя епископия. А 30 ноября 1999 года первым епископом Ганским хиротонисан архимандрит Пантелеимон (Лампадариу).

Епархия Ганы включает в себя и другие страны — такие как Кот-д’Ивуар, Либерия, Гвинея, Гвинея-Бисау, Сьере-Лионе, Гамбия, Сенегал, Мали, Буркина-Фасо. По данным на 2002 год эта епархия в общей сложности насчитывала около 4 тысяч верных, 17 священников и более 50 приходов. Как видим, налицо большая нехватка священников.

Строятся храмы, катехизические школы, медицинские центры, но в основном проблемы те же, что и в остальных африканских странах. Основную финансовую поддержку здесь осуществляет ОСМС — Православный миссионерский центр греческой архиепископии в Америке, который расположен в городе Сант-Огастин, штат Флорида.

13 сентября 1997 года митрополитом Камеруна и Центральной Африки стал нынешний патриарх Феодор II, который прославился как ревностный миссионер (возглавлял митрополию до 2002 года).

В Нигерии Православие утвердилось также благодаря вхождению неканонической организации в Александрийский Патриархат. Это произошло, видимо, в то же время, что и в Гане. А организация, которую приняли в общение, возможно, одна из тех, что остались от Церкви Бреси-Анда.

Миссия в Нигерии активизировалась как раз при митрополите Иринее Аккрском и Западноафриканском. К 1986 году Церковь здесь была официально признана государством. Были открыты богословские курсы, для богослужений построили 18 временных зданий. В 1985 году страну посетил митрополит Ириней и рукоположил девять священников из местного населения. Рукоположены́ они были в столице страны — Лагосе, в храме в честь Воскресения Христова.

В 1997 году была учреждена Нигерийская епархия. Юрисдикция этой епархии распространяется на такие страны как Нигерия, Нигер, Бенин и Того. Правящий архиерей: Митрополит Нигерийский Александр. Tel: (2341) 7741447, (2341) 7915880, Fax: (2341) 2631659. Сайт: [www.orthodoxnigeria.org]. В настоящее время в Нигерии действуют 23 прихода Православной Церкви и регулярно появляются новые. Есть интерес и даже прямые запросы об устроении катехизации со стороны вождей и различных местных правителей.

См. также

• Православие в Африке

Отрывок, характеризующий Православие в Нигерии

Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.

Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.


Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.