Православная богословская энциклопедия

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Правосла́вная Богосло́вская энциклопе́дия, и́ли Богосло́вский энциклопеди́ческий слова́рь, содержа́щий в себе́ необходи́мые для ка́ждого све́дения по всем важне́йшим предме́там богосло́вского зна́ния в алфави́тном поря́дке — специализированная энциклопедия на русском языке, посвящённая различным вопросам православного богословия. Первая в Российской империи энциклопедическое издание подобного рода. Содержала материалы по библеистике, церковной археологии, православному богословию (основному, догматическому и нравственному), церковной истории, каноническому праву и церковно-приходской практике, литургика, агиологии, а также философии и педагогики «в пунктах соприкосновения их с православием»[1]. Издавалась в Российской империи с 1900 по 1911 год как приложение к журналу «Странник». Всего было выпущено 12 томов.

С 1 по 5 тома были изданы под редакцией профессора А. П. Лопухина. С 6 по 12 тома изданы под редакцией профессора Н. Н. Глубоковского.[2] Издание осталось незавершённым.[2]





История

Энциклопедия издавалась в типографии А. П. Лопухина в Санкт-Петербурге. Объём каждого тома ~ 600 страниц. За образец для энциклопедии была использована протестантская энциклопедия «Realencyklopädie für protestantische Theologie und Kirche (англ.)», выходившую с 1896 года третьим изданием.[2] В первом томе указано, что энциклопедия в десяти томах. Предполагалось, что каждый том будет по 30—35 листов, а всё издание хотели завершить к 1905 году.[2] Однако из-за того, что статей было много и объём статей был большим, энциклопедия выпускалась медленнее намеченных сроков, и количество томов увеличилось.[2]

Рецензии на выходящие тома регулярно помещались на страницах русских и иностранных богословских журналов: «Revue d'Histoire Ecclésiastique (англ.)», «Slavorum litterae Theologicae», «Časopis katoického duchvenstva», «Theologisches Literaturblatt», «Échos d'Orient[fr]», «La Civiltà Cattolica (англ.)».[2] Отдельные статьи были переведены на английский, новогреческий, болгарский языки.[2]

Издание Православная Богословской Энциклопедии прервалось на XII томе («Книги символические — Константинополь»), вышедшем осенью 1911 года.[2] Основными причинами прекращения издания стали финансовые затруднения издателя Степана Артемьева, а, по мнению рецензентов, отсутствие поддержки со стороны общества, в том числе духовенства.[2] Так отмечалось: «Среди нашего более чем безбедного епископата не нашлось никого, кто пожелал бы поддержать общеполезное дело. Зато оказалось немало охотников давить Энциклопедию и редактора».[2] В то же время сам же Глубоковский не останавливал свою работу над энциклопедией и в августе 1916 года был назначен Издательским советом Святейшего правительствующего Синода редактором и руководителем издания, а подготовка XIII тома продолжалась до лета 1917 года.[2]

В Отделе рукописей Российской национальной библиотеки в фонде Н. Н. Глубоковского хранятся (Ф. 194. Оп.2. № 186—1104) подлинники статей (рукописи и машинопись), с которых был осуществлён набор VI—XII томов. Неопубликованная часть материалов ПБЭ состоящая из девяти папок содержащих около 1000 статей с редакторскими отметками Глубоковского находится на хранении в Российском государственном историческом архиве (РГИА, Ф. 834. Оп. 4. № 460—468).[2]

Авторы

В общей сложности в написании статей приняло участие более 230 авторов из числа выпускников и преподавателей духовных академий и семинарий (доктора богословия, церковной истории и церковного права, магистры богословия), а также богословских кафедр Казанского, Московского, Новороссийского, Харьковского и Юрьевского (Дерптского) университетов и чиновников Духовного ведомства.[2]

Напишите отзыв о статье "Православная богословская энциклопедия"

Примечания

  1. [www.runivers.ru/lib/book7635/406352/ «Православная Богословская энциклопедия»], аннотация на сайте «Руниверс»
  2. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 Богданова, 2013.

Литература

  • Богданова Т. А. [expositions.nlr.ru/ex_manus/glubokovsky/pbe.php Православная Богословская Энциклопедия (1900—1917)] // «Человек точной науки и горячей веры…» К 150-летию со дня рождения Н. Н. Глубоковского. — СПб.: РНБ, 2013.
Рецензии на ПБЭ
  • Бронзов А. А. Редактор — подвижник // Миссионерское обозрение. — 1908. — № 5. — С. 765–767.
  • Глубоковский Н. Н. Письмо в редакцию // Труды Киевской духовной академии. — 1908. — № 2. — С. 308–311.
  • Кудрявцев П. П. Православная Богословская Энциклопедия. Том VIII: Календарь библейско-еврейский и иудейский – Карманов Д. И. (и в приложении: иерархия первохристианская, Иуда Предатель, Казан. Дух. Семинария и Академия – новая). С 6-ю рисунками и картой. Составлен под редакциею Н. Н. Глубоковского, Д-ра богословия, ординарного профессора С.-Петербургской Духовной Академии. Издание преемников † профессора А. П. Лопухина. Спб. Бесплатное приложение к духовному журналу «Странник» за 1907 г. V страниц + 854 столбца + 12 страниц // Труды Киевской Духовной Академии. — 1908. — № 1. — С. 141–144.
  • Кудрявцев П. П. Ответ редактору «Православной Богословской Энциклопедии», профессору Н. Н. Глубоковскому // Труды Киевской духовной академии. — № 2. — С. 312–328.
  • Лопухин А. П. Что такое “Православная Богословская Энциклопедия” (По поводу одной рецензии) // Церковный вестник. — 1900. — № 46. — С. 1477-1480. (То же; «Странник». 1900. Декабрь. С. 731—741.)
  • Лопухин А. П. Православная Богословская Энциклопедия перед судом казанского критика // Церковный вестник. — 1901. — № 10. — С. 319-323.
  • Лопухин А. П. Православная Богословская Энциклопедия перед судом казанского критика // Церковный вестник. — 1901. — № 12. — С. 381–387.
  • Писарев Л. И. По поводу антикритики г. Лопухина // Православный собеседник. — 1901. — № 6. — С. 820–828.
  • Писарев Л. И. «Православная Богословская Энциклопедия. Издание под редакцией профессора А. П. Лопухина. Т. 1: А – Архелая. Петроград (?). Приложение к духовному журналу «Странник» за 1900 г.» // Православный собеседник. — 1901. — № 2. — С. 236–252.
  • Троицкий С. В. Православная богословская энциклопедия. Том VIII. Календарь библейско-еврейский и иудейский – Карманов Д. И. (и в приложении: иерархия первохристианская, Иуда предатель, Казанск. Духовная семинария и Академия – новая). С 6-ю рисунками и картой…. Спб., 1907 г., стр. V+ 866 // Прибавления к Церковным ведомостям. — 15.12.1907. — № 50. — С. 2273–2275.
  • Харлампович К. В. Православная Богословская энциклопедия. С иллюстрациями и картами. Т. I-V (под редакцией профессора А. П. Лопухина), VI-X (под редакцией профессора Н. Н. Глубоковского), 1900–1904 гг. Петроград; 1905–1909 гг. Петербург. Бесплатное приложение к духовному журналу «Странник» // Учёные записки Императорского Казанского Университета Кн. 6 и 7. — Казань: Казанский Императорский университет, 1910. — С. 1–44 (3-я пагинация) и отд. оттиск.

Ссылки

  • [drevo-info.ru/articles/13672187.html Открытая православная энциклопедия «Древо»]
  • Православная богословская энциклопедия в Викитеке.
  • [azbyka.ru/otechnik/Lopuhin/pravoslavnaja-bogoslovskaja-entsiklopedija/ Православная богословская энциклопедия на Азбуке веры].

Отрывок, характеризующий Православная богословская энциклопедия

Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.