Прада Оропеса, Ренато

Ренато Прада Оропеса
Renato Prada Oropeza
Дата рождения:	17 октября 1937(1937-10-17)
Место рождения:	Потоси, Боливия
Дата смерти:	9 сентября 2011(2011-09-09) (73 года)
Место смерти:	Пуэбла-де-Сарагоса, Мексика
Гражданство:	Мексика
Род деятельности:	прозаик, поэт, эссеист, литературный критик, сценарист, семиотик
Годы творчества:	1960-2011
Направление:	постмодернизм
Жанр:	стихотворение, роман, повесть, очерк
Премии:	Государственная премия Мексики
[www.renatoprada.net atoprada.net]

Рена́то Пра́да Оропе́са (исп. Renato Prada Oropeza; 17 октября 1937, Потоси, Боливия — 9 сентября 2011, Пуэбла-де-Сарагоса, Мексика) — боливийско-мексиканский учёный-филолог, академик, профессор, литературный критик, писатель, сценарист. Один из выдающихся семиологов в Мексике и в Латинской Америке. Лауреат Государственной премии по науке и технологии Мексики.

Биография

Родился в Боливии в 1937 году. В 1976 году, вследствие диктатуры в Боливии переезжает в Мексику, где в 1983 году получил гражданство. С 1976 года — профессор Веракрусанского автономного университета в Халапе и Автономного Университета Пуэблы. Академик Национального совета по науке и технологии Мексики (аналог Академии наук в других странах).

Вдова — мексиканский историк и теоретик искусств профессор Эльда Рохас Альдунате. Сын — мексиканский кинорежиссёр [es.wikipedia.org/wiki/Fabrizio_Prada Фабрицио Прада].

Скончался в мексиканском городе Пуэбла 9 сентября 2011 от рака почек и метастаза в лёгком.

Наука и творчество

Имел степени доктора философии Римского университета Ла Сапиенца и доктора языкознания бельгийского Лувенского католического университета.

Основатель научного направления по семиологии в Автономном университете Пуэблы, где руководил докторскими диссертациями и исследованиями. Ученики Прады работают в Гватемале, Испании, Италии, Мексике, России, США и в других странах. Редактор и основатель ряда мексиканских научных журналов по теории литературы и языкознанию и по семиологии.

Некоторые романы и рассказы Ренато Прады переведены на русский язык. Помимо литературной деятельности, создал киносценарии мексиканских полнометражных фильмов Настоящее время и [es.wikipedia.org/wiki/Chiles_Xalape%C3%B1os Чили халапеньо] и нескольких короткометражных фильмов.

Роман «Зажигающие зарю» (Los fundadores del alba), завоевавший [es.wikipedia.org/wiki/Premio_Literario_Casa_de_las_Am%C3%A9ricas Премию Casa de las Américas] (1969), считается одним из величайших произведений боливийской литературы.

Награды

• [es.wikipedia.org/wiki/Premio_Literario_Casa_de_las_Am%C3%A9ricas Premio Casa de las Américas] (1969) за роман Los fundadores del alba
• Национальная писательская премия Erich Guttentag (1969)
• Премия «Franja de Oro» Города Ла-Пас (Боливия) (1970)
• [es.wikipedia.org/wiki/Consejo_Nacional_de_Ciencia_y_Tecnolog%C3%ADa_(M%C3%A9xico) Государственная Премия Мексики] (2008)

Произведения

Романы на испанском языке

• Los fundadores del alba (1969, Боливия; несколько переизданий: Испания, Куба, Боливия, Мексика)
• El último filo (1975, Planeta, Barcelona; 1985 Plaza & Janés, Barcelona; y 1987, Arte y literatura, La Habana)
• Larga hora: la vigilia (1979, Premiá)
• Mientras cae la noche (1988, UV, Xalapa)
• …Poco después, humo (1989, BUAP, Col. Asteriscos, Puebla)

Рассказы на испанском языке

• Argal (1967, Los Amigos del Libro, Cochabamba)
• Ya nadie espera al hombre (1969, Don Bosco, La Paz)
• Al borde del silencio (1970, Alfa, Montivedeo)
• La ofrenda y otros relatos (1981, Premiá)
• Los nombres del infierno (1985, Universidad Autónoma de Chiapas)
• La noche con Orgalia y otros cuentos (1997, Universidad Iberoamericana y Universidad Autónoma de Tlaxcala)
• A través del hueco (1998, UNAM, Col. Rayuela, México)
• El pesebre y otros cuentos (2003, UNAM Col. Rayuela, México)
• Las máscaras de «el Otro» (2008, UV, Col. Ficción y BUAP).

Поэзия на испанском языке

• Palabras iniciales (2006, Editora de Gobierno, México)
• Ritual (2009, Secretaría de Cultura del estado de Puebla, México)

Киносценарии

• En el umbral (1995)
• Más abajo (1998)
• La noche con Orgalia (2000)
• Tiempo Real (2002)
• [es.wikipedia.org/wiki/Chiles_Xalape%C3%B1os Chiles Xalapeños] (2008)

Научные труды

• La autonomía literaria (1970, Los Amigos del Libro, Cochabamba)
• El lenguaje narrativo. Prolegómenos para una semiótica narrativa (1979, Educa, Costa Rica)
• Poética y liberación en la narrativa de Onelio Jorge Cardoso (1988, UV, Xalapa)
• Los sentidos del símbolo I (1990, UV, Xalapa)
• El lenguaje narrativo (1991, Departamento Editorial, Universidad Autónoma de Zacatecas)
• Análisis e interpretación del discurso narrativo-literario (1993, Departamento Editorial, Universidad Autónoma de Zacatecas)
• La narrativa de Sergio Pitol: los cuentos (1997, UV, Xalapa)
• Los sentidos del símbolo II (1998, Iberoamericana Golfo)
• Literatura y realidad (1999, F.C.E/UV/BUAP)
• El discurso-testimonio (2001, UNAM)
• Hermenéutica. Símbolo y conjetura (2003, Ibero/BUAP)
• La constelación narrativa de Ignacio Solares (2003, Ediciones y Gráficos Eón, Benemérita Universidad Autónoma de Puebla)
• La narrativa de la revolución mexicana. Primer periodo. (2007, Universidad Veracruzana/UIA Puebla)
• Los sentidos del símbolo III (2007, UV)
• Estética del discurso literario (2010, F.C.E.-BUAP)

Переводы на русский язык

• Зажигающие зарю: роман / Р. Прада Оропеса. — М. : Худож. лит., 1972. — 108 с.: ил. — Б. ц. Пер. с испан. Г. Полонской
• Колокольня. Рассказ. пер. Т.Балашова // Латинская Америка. Литературный альманах. Выпуск 3 М. — Художественная литература, 1985. — 624 с. (Проза: О. Ф. Жуниор, Р. Вальдес Виво, Л. Отеро, Э. Карденаль, Ф. Сильва, Ф. С. Сапата, А. Калеро-Ороско, Р. Прада Оропеса, А. Монтерросо, М. А. Астуриас, К. Чассаль. Из кубинской поэзии. Из мексиканской поэзии)
• День рождения: Повесть / Пер. с исп. Г. Вержховской. – ИЛ, 1977. – № 5.

Ссылки

• [www.conacyt.gob.mx/SNI/Paginas/default.aspx Официальный сайт Национального совета по науке и технологии Мексики]

Отрывок, характеризующий Прада Оропеса, Ренато

Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.