Прадо и Угартече, Мануэль

Мануэль Прадо Угартече Manuel Prado y Ugarteche
38-й президент Перу
8 декабря, 1939 — 28 июля, 1945
Предшественник:	Оскар Бенавидес
Преемник:	Хосе Бустаманте и Риверо
41-й президент Перу
28 июля, 1956 — 18 июля, 1962
Предшественник:	Мануэль Одриа
Преемник:	Рикардо Перес Годой
Рождение:	21 апреля 1889(1889-04-21) Лима
Смерть:	15 августа 1967(1967-08-15) (78 лет) Париж
Место погребения:	«Пастор Матиас Маэстро»
Награды:

Мануэль Прадо и Угартече — (исп. Manuel Prado y Ugarteche; 21 апреля 1889, Лима — 15 августа 1967, Париж) — перуанский политический деятель, дважды становился президентом Перу.

Биография

Мануэль Прадо и Угартече родился в аристократической семье, его отцом был президент Перу Мариано Игнасио Прадо. Брат Мануэля Прадо Леонсио Прадо Гутиеррес был героем войны с Чили, расстрелянным во время этого конфликта. Другие два брата занимали в разное время различные государственные посты, а также были кандидатами в судьи.

В молодости Прадо и Угартече принимал участие в свержении президента Биллингхёрста.

В 1934—1939 президент Центрального резервного банка Перу.

Первое президентство

После президентства Оскара Бенавидеса к власти пришёл Мануэль Прадо и Угартече.

За время его первого президентства было закончено асфальтирование перуанского участка Панамериканского шоссе.

В течение Второй мировой войны президент проявил себя как настоящий национальный лидер. Перу хоть и объявило войну Германии в феврале 1945 года, но с самого начала конфликта поддерживало США, поставляя продовольствие и ресурсы.

В 1941—1942 году у Перу с Эквадором произошёл вооружённый конфликт, который закончился победой Перу и территориальными уступками Эквадора, в результате которых Перу получило под контроль примерно 200.000 км² амазонской сельвы

Во время своего первого президентства Мануэль Прадо восстановил в правах запрещённую при Санчесе Серро организацию АПРА

Второе президентство

После окончания своего первого президентского срока он отправился в путешествие по Европе, в результате он поселился на некоторое время в Париже. После президентства Мануэля Одрии сторонники Прадо в Перу убедили его вернуться в страну и вновь баллотироваться на пост президента. В Перу Прадо вернулся в 1955, а в 1956 году после победы на выборах во второй раз стал президентом.

Во второе правление Прадо его экономическая политика была более либеральной и экспериментальной. Прадо отменил субсидии на топливо и продукты питания, что вызвало многочисленные забастовки. Он также ограничил отток капитала и начал национализацию нефтяной промышленности.

В течение своего второго президентства Прадо добился, чтобы католическая церковь разрешила ему развод, после чего он женился во второй раз.

В 1961 году он стал первым иностранным главой государства, который с официальным визитом посетил Японию после Второй мировой войны.

Свержение

Прадо не удалось в полном объёме завершить свой срок полномочий. После состоявшихся выборов, на которых победил его преемник — лидер АПРА Виктор Рауль Айя де ла Торре, оппозиция потребовала отменить результаты выборов, но Прадо отказался, и его отстранили от власти в результате государственного переворота 18 июля 1962 года. В результате Мануэль Прадо и Угартече был вынужден покинуть страну и уехать в Париж, как и его отец Мариано Игнасио Прадо во время Второй Тихоокеанской войны в 1879 году. После Прадо и Угартече Перу возглавил Рикардо Перес Годой.

Мануэль Прадо и Угартече умер в эмиграции в Париже 15 августа 1967 года.

Иное

В истории Перу было всего два случая, когда сыновья президентов впоследствии становились президентами. Кроме Мануэля Прадо и Угартече, являвшегося сыном Мариано Игнасио Прадо, президентом становился также Хосе Пардо и Барреда, сын Мануэля Пардо.

Отрывок, характеризующий Прадо и Угартече, Мануэль

– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n'avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n'a pas eu le temps. J'espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.


В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.
В день приезда молодых, утром, по обыкновению, княжна Марья в урочный час входила для утреннего приветствия в официантскую и со страхом крестилась и читала внутренно молитву. Каждый день она входила и каждый день молилась о том, чтобы это ежедневное свидание сошло благополучно.
Сидевший в официантской пудреный старик слуга тихим движением встал и шопотом доложил: «Пожалуйте».
Из за двери слышались равномерные звуки станка. Княжна робко потянула за легко и плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и, оглянувшись, продолжал свое дело.
Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, – всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. По движениям небольшой ноги, обутой в татарский, шитый серебром, сапожок, по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки видна была в князе еще упорная и много выдерживающая сила свежей старости. Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и, подойдя к столу, подозвал дочь. Он никогда не благословлял своих детей и только, подставив ей щетинистую, еще небритую нынче щеку, сказал, строго и вместе с тем внимательно нежно оглядев ее: