Прадье, Жан Жак

Прадье, Жан Жак
Дата рождения:	23 мая 1790(1790-05-23)
Место рождения:	Женева, Швейцария
Дата смерти:	4 июня 1852(1852-06-04) (62 года)
Место смерти:	Буживаль, Франция
Гражданство:	Франция Франция
Жанр:	Скульптура
Награды:	Римская премия
Работы на Викискладе

Жан Жак Прадье (иногда также Джеймс Прадье; фр. Jean-Jacques Pradier; 23 мая 1790, Женева, Швейцария — 4 июня 1852, Буживаль, Франция) — французский художник и скульптор швейцарского происхождения.

Биография

В 1807 году уехал в Париж, учился живописи у Франсуа Жерара, затем скульптуре у Фредерика Лемо. В 1813 году был удостоен Римской премии и последующие пять лет провёл в Риме.

По возвращении в Париж Прадье стал заметной фигурой в художественном мире Франции. С 1827 года он был профессором в Школе изящных искусств, регулярно принимал участие в парижских Салонах. В круг его друзей входили поэты-романтики: Мюссе, Гюго, Готье. В салоне, собиравшемся в мастерской Прадье, царила его подруга, актриса Жюльетта Друэ, ставшая в 1833 года многолетней постоянной спутницей Гюго. Выставленная в следующем году на Салоне скульптурная группа Прадье «Сатир и вакханка» вызвала скандал, поскольку многие увидели в персонажах сходство с самим скульптором и его бывшей любовницей (Прадье уже изображал Друэ в аллегорическом виде — как статую города Страсбурга в скульптурной группе на площади Согласия); это произведение Прадье было приобретено Анатолием Демидовым для его виллы во Флоренции, также им был заказан памятник его брату Павлу Николаевичу, умершему в 1840 году. Погребальная скульптура представляла собой Распятие Христово, первоначально она была размещена в Санкт-Петербургской усыпальнице Демидовых в Александро-Невской лавре, и уже в 1875 году, сыном Павла Николаевича, Павлом Павловичем Демидовым была перенесена в Выйско-Никольскую церковь города Нижнего Тагила.

Среди других известных работ Прадье были статуи и бюсты королей (Людовика XVIII, Луи-Филиппа) и герцогов Орлеанских, множество скульптур на античные темы. Прадье участвовал в создании скульптурного убранства Триумфальной арки и Дома Инвалидов. Его манера тяготела гораздо более к классицизму, чем к набирающему силу романтизму: Гюстав Флобер в 1846 году отзывался о Прадье как о «великом художнике, настоящем греке».

Литература

• Прадье, Джемс // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Parrocel É.-A. [archive.org/stream/annalesdelapein00parruoft#page/506/mode/2up Annales de la peinture]. — Ch. Albessard et Bérard, 1862. — P. 507-516.

Отрывок, характеризующий Прадье, Жан Жак

Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.

Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.