Праздношатание

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Праздношатание, или безделье — пребывание в определённом общественном месте в течение длительного времени без законного на это повода. При некоторых условиях может быть противозаконно в ряде юрисдикций.

Одним из государственных документов, прямо запрещающих праздношатание, являются правила охраны труда. В охране труда существует запрет по нахождению в местах, не связанных с производственной необходимостью в рабочее время, что можно охарактеризовать как запрет праздношатания.

Праздношатание близко к тунеядству и попрошайничеству.

История запрета

Праздношатание запрещалось местными правительствами во многих странах. Наиболее характерен запрет для США, Великобритании, Франции, Бразилии и Греции, в той или иной форме существует по всему миру.

История законов против праздношатания прослеживается от английского общего права XV века.

Юридические прецеденты

Условия, при которых полиция может задерживать праздношатающихся, варьируются. Иногда вопрос переплетается с расовым профилированием.

В Канаде Верховный суд отклонил апелляцию мужчины, имевшего судимость за преступление против ребёнка и арестованного вблизи детской площадки (en:R. v. Heywood).

В некоторых местах праздношатание является преступлением само по себе, в других оно легально до тех пор, пока праздношатающийся не совершил иное нарушение общественного порядка (поиск клиентов проститутками, попрошайничество, публичное употребление алкогольных напитков). Праздношатание с целью проституции запрещено во всех штатах США.

В 1992 г. в Чикаго был принят закон против праздношатания, чтобы затруднить бандам совершение преступлений и наркоторговлю. Закон, определивший праздношатание как «нахождение на одном и том же месте без видимой цели», дал полицейским право разгонять таких людей, а в случае неповиновения устанавливал наказание в виде тюрьмы или общественных работ. Позже он был отменен Верховным судом США за нечёткость, отсутствие ясного критерия, отделяющего приемлемое поведение от неприемлемого (en:City of Chicago v. Morales). В 2000 г. город принял исправленную версию закона, устранив пункты, противоречащие Конституции. Праздношатание было определено как «нахождение на одном и том же месте, в условиях, дающих разумному человеку основание для уверенности, что цель данного поведения состоит в установлении уличной бандой контроля над определённой территорией, отпугивания других от этой территории или скрытия противозаконных действий».

В Портленде, Орегон, проводились широкомасштабные кампании против праздношатания и связанных с ним нарушений.

В Бразилии праздношатание является преступлением само по себе. В ст. 59 Кодекса уголовных правонарушений от 1941 года праздношатание (vadiagem) определено как «самововлечение, в порядке привычки, к праздному образу жизни человека, способного к труду, или человека, дохода которого недостаточно для получения средств к существованию, или человека, получающего доход за счет противоправной деятельности». За праздношатание полагается от 15 дней до 3 месяцев ареста. Единственный параграф той же статьи указывает, что «приобретение осуждённым средств к существованию в достаточном объёме освобождает его от исполнения наказания». В данной статье праздношатание сформулировано достаточно широко, так что даже неофициально трудоустроенный человек или нелиценизированный продавец мог быть арестован. Это давало полиции повод задерживать любого подозрительного человека (к примеру, негров, временно безработных, капоэйристов и просто людей без документов). В 1975 году праздношатание было вторым по частоте совершения преступлением, зафиксированным в Рио-де-Жанейро (см. acervo.oglobo.globo.com/em-destaque/lei-de-1941-considera-ociosidade-crime-pune-vadiagem-com-prisao-de-3-meses-14738298). В настоящее время ст. 59 применяется очень редко, однако, в отличие от отменённой в 2009 году статьи 60 за попрошайничество, статья всё ещё действует. В 2012 году законопроект об отмене данной статьи был принят Палатой депутатов Конгресса (www2.camara.leg.br/camaranoticias/noticias/DIREITO-E-JUSTICA/423736-CAMARA-APROVA-FIM-DA-PENA-DE-PRISAO-PARA-VADIAGEM.html), однако, законопроект ещё должен рассмотреть Федеральный Сенат. Стоит сказать, что, согласно ст. 65 параграфа 1 пункта из Устава для иностранцев, «праздношатание» указано как повод к выдворению иностранца с территории Бразилии.

Отрывок, характеризующий Праздношатание

– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.


В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.