Прайс, Дэвид Пауэлл

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Дэвид Пауэлл Прайс
Дата рождения

1790(1790)

Место рождения

Килликум, Уэльс

Дата смерти

18 (30) августа 1854(1854-08-30)

Место смерти

Петропавловск-Камчатский, Россия

Принадлежность

Соединённое королевство Великобритании и Ирландии

Род войск

Королевский военно-морской флот Великобритании

Годы службы

1801—1854

Звание

Контр-адмирал

Командовал

52-пуш. корабль «Портланд»
98-пуш. корабль «Оушен»
74-пуш. корабль «Веллингтон»
Тихоокеанская эскадра

Сражения/войны

Война третьей коалиции
Англо-русская война
Англо-датская война
Англо-американская война 1812—1814
Война за независимость Греции
Крымская война:

Осада Петропавловска
Награды и премии

Парадная сабля Мухаммеда Али Египетского

Дэвид Пауэлл Прайс (англ. David Powell Price; 1790, Килликум, Уэльс — 18 [30] августа 1854, Петропавловск-Камчатский) — английский флотоводец, контр-адмирал (1850), эсквайр.





Биография

Родился в семье помещика Риса Прайса. После нескольких лет учёбы в школе поступил юнгой на линейный корабль «Ардент» капитана Томаса Берти, ветерана Войны за независимость США и французских Революционных войн, участвовал в сражении под Копенгагеном, затем ходил на малых судах в Вест-Индии. На флоте с 1 января 1801 года. В 13 лет произведён в мичманы, участвовал в нападении англичан на остров Мартиника.

На корабле «Центавр» под командованием Сэмюэла Худа участвовал в боевых действиях у крепости Ла-Рошель и 25 сентября 1806 под Рошфором, затем — снова под Копенгагеном. Руководил захватом датской фелуки, сменив раненого лейтенанта Джеймса Ши. Сам был ранен в руку. 26 августа 1808 участвовал во взятии русского линейного корабля «Всеволод» при Рогервике.

В 1809 году Дэвид Прайс стал исполняющим обязанности лейтенанта и вновь был назначен на «Ардент», находившийся под командованием Роберта Хонимэна. На острове Ромс в Балтийском море после неравного боя был взят в плен. Датчане обменяли его на своих соотечественников, захваченных англичанами. Позже, находясь на захваченном неприятельском корабле, снова попал в плен к датчанам после того, как корабль сел на камни. Как и в первый раз, был возвращен к своим.

В 1811 году был переведён на бриг «Хок» под командование к Генри Бурчиру. 16 августа Прайс, командуя шлюпкой, сумел захватить под Барфлёром французское судно, невзирая на сильный огонь береговых батарей. Через два дня «Хок» встретил большой французский конвой, направлявшийся в Барфлёр. В этом бою три группы захвата, одной из которых командовал Дэвид Прайс, на шлюпках овладели 16-пушечным бригом «Нерон» и тремя транспортами. В августе, опять же на шлюпке и снова под сильным ружейным огнём с берега, захватил французскую шхуну. 21 октября участвовал в неудачном захвате брига, где чуть не попал в плен. Спустя три месяца был тяжело ранен в рукопашном бою штыком и долго пролежал в госпитале.

Только через год, в сентябре 1812 года, Прайс смог вернуться к службе. 6 декабря 1813 года был произведен в чин коммандера и назначен командовать плавучей батареей «Вулкан», которую летом 1814 года повёл к берегам Северной Америки — присоединиться к флоту Александра Кокрейна. Участвовал в бомбардировке форта Мак-Генри. Позже Прайс служил на реке Потомак под командованием контр-адмирала Палтни Малкольма. 24 декабря во время боя с американцами Прайсу прострелили бедро. Ранение было тяжёлым, но адмирал Малкольм всё же написал: «Я верю, что рана его не опасна, поскольку он настолько же доблестный молодой человек, насколько и превосходный офицер». Далее «Вулкан» прикрывал отступление английских войск, обстреливая форт Св. Филиппа на Миссисипи, а затем принял участие в осаде форта Бойер в бухте Мобил (ныне Форт-Морган в штате Алабама). После заключения всеобщего мира «Вулкан» вернулся в Портсмут 31 мая 1815 года. 13 июня 1815 года Дэвиду Прайсу был присвоен чин капитана. Затем на протяжении почти двадцати лет Прайс находился на берегу на половинном жаловании.

1 мая 1834 года капитан Прайс назначается командиром 50-пушечного корабля «Портленд» в составе Средиземноморской эскадры. Командуя этим кораблем, Прайс участвовал в войне за независимость Греции. За умелое командование и личную храбрость греческий король Отто I в 1837 году наградил Прайса Орденом Спасителя, а также повелел написать его портрет стоящим на палубе своего корабля на фоне вечерних Афин. В этом же году уже капитан Прайс получил поздравительное письмо от сэра Эдмунда Лайонса, а также парадную саблю от вице-короля Египта Мухаммеда Али.

С 10 ноября 1846 года Дэвид Прайс командовал 98-пушечным кораблем «Оушен», а с 1 марта 1848 года 80-пушечным кораблем «Веллингтон». Одновременно с командованием кораблями Прайс в 1844—1850 годах был суперинтендантом кораблестроительной верфи в Ширнесс (остров Шеппи, графство Кент). Затем вновь был отправлен на половинное жалование. В это время он живёт в графстве Брекнокшир, исполняя выборную должность мирового судьи. В 1844 году женился на Элизабет Тэйлор — дочери Джона Тэйлора и племяннице адмирала Уильяма Тэйлора.

17 августа 1853 года, когда Англия вовсю готовилась к Крымской войне, Прайс был назначен на пост командующего Тихоокеанской эскадрой.

Крымская война

Незадолго до начала войны главнокомандующий Дэвид Прайс прибыл в перуанский порт Кальяо, где стояли основные силы вверенной ему Союзной эскадры. Здесь он встретился с французским контр-адмиралом Де Пуантом. Была выбрана тактика морской операции — последовательный захват русских портов. 17 июля эскадра в составе трёх британских и четырёх французских боевых кораблей прибыла к Гавайским островам. 25 июля англо-французская эскадра из восьми кораблей взяла курс на Камчатку и 29 августа достигла Петропавловска-Камчатского.

Осада Петропавловска-Камчатского

30 августа после согласования плана штурма города началась подготовка и вывод кораблей на позиции. Однако приготовления не успели завершиться из-за известия о том, что главнокомандующий Дэвид Прайс был убит случайным выстрелом из собственного пистолета. Последующие неэффективные действия английского капитана Фредерика Николсона, принявшего командование английской эскадрой, и последовавшее поражение английских сил сделали удобной точку зрения о том, что английский контр-адмирал застрелился перед сражением от волнения.

Похоронен 2 сентября 1854 года на берегу Тарьинской бухты Петропавловска-Камчатского.

Н. Н. Муравьёв, письмо генерал-адмиралу русского флота Великому Князю Константину Николаевичу о победе в Петропавловске и о роли в ней В. С. Завойко:

…английский же адмирал Прайс убит перед Петропавловским портом на своём фрегате и похоронен в Тарьинской бухте… Завойко напрасно поверил рассказу пленного, что адмирал Прайс будто бы сам застрелился. Неслыханное дело, чтоб начальник застрелился в самом начале сражения, которое надеялся выиграть; не мог адмирал Прайс застрелиться и невзначай своим пистолетом, для какой надобности он брал его в руки, находясь на фрегате за милю от нашей батареи…

Звания

  • поступил на службу (01.01.1801)
  • лейтенант (28.09.1809)
  • коммандер (6.12.1813)
  • капитан (13.06.1815)
  • контр-адмирал (6.11.1850)

Напишите отзыв о статье "Прайс, Дэвид Пауэлл"

Литература

Ссылки

  • [www.pdavis.nl/ShowBiog.php?id=846 David Price R. N.] The Royal Navy (англ.).

Отрывок, характеризующий Прайс, Дэвид Пауэлл

Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.


Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.