Прают Чан-Оча

Прают Чан-Оча тайск. ประยุทธ์ จันทร์โอชา англ. Prayuth Chan-ocha<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Премьер-министр Таиланда
с 24 августа 2014 года
Монарх:	Рама IX Прем Тинсуланон (регент)
Предшественник:	Ниваттхумронг Бунсонгпайсан
Председатель Национального совета для мира и порядка
с 22 мая 2014 года
Монарх:	Рама IX
Предшественник:	должность создана
Командующий Королевской армией Таиланда
с 1 октября 2010 года
Предшественник:	Анупонг Паочинда
Рождение:	21 марта 1954(1954-03-21) (70 лет) Накхонратчасима, Таиланд
Партия:	нет
Военная служба
Принадлежность:	Таиланд Таиланд
Род войск:	Королевская армия Таиланда
Звание:	генерал
Награды:	Иностранные награды:

Прают Чан-Оча (тайск. ประยุทธ์ จันทร์โอชา, англ. Prayuth Chan-ocha; род. 21 марта 1954 года, Накхонратчасима, Таиланд) — таиландский государственный, военный и политический деятель, генерал и командующий Королевской армией Таиланда, председатель Национального совета для мира и порядка c 22 мая 2014 года (фактически военное правительство), 29-й премьер-министр Таиланда с 24 августа 2014 года.

Биография

Молодые годы

Прают Чан-Оча обучался в школе, готовящей к поступлению в военные академии Таиланда, Командном и штабном Колледже Тайских Королевских Вооруженных Сил, Колледже Национальной Обороны Таиланда и Таиландской Королевской военной Академии Чулачомклао, где получил степень бакалавра.

Военная карьера

По окончании военной академии Прают Чан-Оча служил в 21 пехотном полку Гвардии Королевы Таиланда.

В 2002 году Прают Чан-Оча был произведен в заместители командующего Второй пехотной дивизии Королевской армии Таиланда в составе Первого военного округа Таиланда, а в 2003 году стал её командующим. В 2005 году Чан-Оча был назначен заместителем командующего Первого военного округа Таиланда, а год спустя — командующим этого военного округа.

В 2008-2009 годах Прают Чан-Оча был Начальником Штаба Королевской армии Таиланда, а в 2009 году был назначен Почетным адъютантом Короля.

В 2010 году Прают Чан-Оча был назначен Командующим Королевской армией Таиланда.

Лидер военного переворота

20 мая 2014 года в 5 часов утра (2.00 московского времени) в прямом эфире всех национальных телеканалов к гражданам Таиланда обратился командующий сухопутных войск генерал Прают Чан-Оча и объявил о введении во всей стране военного положения для «поддержания законности и порядка» после антиправительственных протестов, в результате которых погибли 28 человек и сотни получили ранения. В зачитанном им приказе № 1, подчеркивалось, что режим военного положения заменил действовавший до сих пор более мягкий «особый режим», введеный правительством в Бангкоке и ближайших провинциях в соответствии с законом о внутренней безопасности. В официальном заявлении командования говорится, что цель введения военного положения — «восстановить мир и порядок для людей, представляющих все стороны», подчеркнув, что «военное положение — это не государственный переворот, нет необходимости поддаваться панике, люди могут вести прежний образ жизни». В соответствии с Конституцией Таиланда, армия имеет право объявить военное положение в случае, если срочно необходимо принять меры для обеспечения безопасности в обществе. Утром приказом № 2 Чан-Оча было создано военное Командование по обеспечению мира и порядка сменившее смешанный военно-полицейский правительственный Центр по обеспечению мира и порядка, следивший за соблюдением особого режима.

Однако уже 22 мая Прают Чан-Оча объявил о военном перевороте, пообещав восстановить порядок в стране и обеспечить проведение политических реформ:

Переговоры между политическими противниками оказались безрезультатными, власть переходит от временного правительства к Командованию по сохранению мира и порядка, созданному после введения в стране военного положения. Вооруженные силы Таиланда с добрыми намерениями принимают на себя функции правительства с целью обеспечить мир и спокойствие в стране. Это необходимо для поддержания мира и порядка. Приказываю армии, флоту, вооруженным силам и полиции взять власть под свой контроль.

За несколько минут до телеэфира он провел встречу с представителями оппозиционных сил страны. В это время здание, в котором проходили переговоры, окружили порядка 300 военнослужащих. Командующий объявил переговоры с политическими противниками бессмысленными и приказал задержать всех участников. Военнослужащие вывели из зала переговоров лидера оппозиционных демонстрантов Сутхепа Тхаугсубана.

22 мая после смещения Ниваттхумронга Бунсонгпайсана с поста премьер-министра в результате военного переворота, Прают Чан-Оча был объявлен исполняющим обязанности премьер-министра военного правительства Таиланда:

Настоящим приказом образовано военное правительство Таиланда. Главой правительства назначен командующий сухопутными войсками генерал Прают Чан-Оча.

23 мая на встрече с государственными служащими высокого ранга Чан-Оча заявил, что «прежде, чем проводить выборы, страна должна пройти через реформы в широком спектре различных областей политики, экономики и социальной сферы». Чан-Оча распределил сферы ответственности между участниками переворота — командующими видов вооруженных сил и национальной полиции, взяв на себя ответственность за Центральное командование внутренней безопасности, Совет национальной безопасности, национальную полицию, национальное разведывательное управление и бюро государственного бюджета. На встрече Чан-Оча подробно рассказал планируемом введении трехуровневого механизма исполнения решений правительства: первый, высший уровень — уровень стратегического планирования, а два нижних — уровни оперативного планирования и исполнения. При этой системе генералы-члены военного правительства будут курировать работу групп министерств, которые, в свою очередь, возглавят не министры, а постоянные секретари министерств — постоянные заместители министра, которые одновременно являются старшими по должности и рангу чиновниками своих министерств. Губернаторы провинций, подчиненные министерству внутренних дел, через министерство будут подчиняться военному правительству. 60-летний Чан-Оча выходит в отставку и переходит на пенсию в сентябре 2014 года, и вероятно может остаться на должности премьер-министра, став гражданским лицом.

24 мая название Командования было изменено на «Национальный совет для мира и порядка» или «НСМП» («National Council for Peace and Order», «NCPO»). В тот же день специальным заявлением в прямом эфире национальных телеканалов начальник главного управления национальной полиции генерал Адун Сенгсингкео особым приказом военного правительства был смещен с должности, выведен из состава Совета и переведен на «неактивный» пост в аппарате премьер-министра. Его пост в Совете занял генерал полиции Ватчарапол Прасарнраджкит.

26 мая утром король Таиланда Пхумипон Адульядет своим указом официально назначил Праюта Чан-Оча руководителем Национального совета для мира и порядка. По случаю выпуска указа в Бангкоке за закрытыми дверями прошла закрытая специальная церемония, на которой присутствовало руководство вооружённых сил. В указе говорится, что:

Для восстановления мира и порядка в стране и ради национального единства настоящим указом Его Величество король Пхумипхон Адулъядет назначает генерала Праюта Чан-Оча руководителем Национального совета мира и порядка для управления государством.

На своей первой пресс-конференции Прают Чан-Оча, получив указ о своём назначении, заявил о том, что военное правительство будет заменено временным гражданским, а в королевстве пройдут новые парламентские выборы, сказав, что «Я здесь для того, чтобы все исправить. Этот кризис длится уже девять лет», в то же время отказавшись обозначить какие-либо временные рамки преобразований: «Мы будем осуществлять функции управления государством именем короля, чтобы восстановить в стране мир и порядок. Мы усилим правоохранительные функции государства и будем действовать в соответствии с законом. Выборы обязательно будут, и будут так скоро, насколько это позволит ситуация в стране». Чан-Оча обратился к гражданам страны, сказав «Прошу вас, будьте спокойны и терпеливы», извинившись за «необходимость применения жестких мер» и оправдав введение комендантского часа. На вопрос о том, собирается ли он стать временным премьер-министром, он ответил: «Время покажет. Я надеюсь, что проблемы нашей страны будут решены в скором времени и мы вернемся к демократической форме правления».

Пост премьер-министра Таиланда

21 августа в прямом эфире государственного телевидения парламент избрал Праюта Чан-Очу премьер-министром Таиланда. За его единственную кандидатуру проголосовал 191 депутат из 197 (всего в парламенте 200 мест).

24 августа в сообщении специального бюллетеня, выпускаемого королевским двором было сказано, что король Таиланда Пумипон Адульядет утвердил Праюта Чан-Очу в должности премьер-министра временного правительства. На церемонии в штабе сухопутных сил в Бангкоке без присутствия короля Чан-Оче был вручен письменный приказ, после чего он официально стал премьер-министром.

После кончины короля, он как премьер-министр сделал заявление, чем объяснимо назначение в стране временного регента.

Награды

Таиландские

	Рыцарь Большой ленты Ордена Белого слона
	Рыцарь Большой ленты Ордена Короны Таиланда
	Гранд-компаньон Ордена Чула Чом Клао
	Медаль Ордена Рамы

Иностранные

	Медаль за служебные заслуги (военная степень)	Сингапур Сингапур
	Медаль за заслуги	Индонезия Индонезия
	Орден «Легион почёта» (степень командора)	США США

Отрывок, характеризующий Прают Чан-Оча

– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.