Превосходство (фильм)

Превосходство
Transcendence
Жанр	фантастический триллер
Режиссёр	Уолли Пфистер
Продюсер	Бродерик Джонсон Эндрю А. Косов Кейт Коэн Мариса Полвино Энни Мартер Дэвид Вальдес Аарон Райдер Кристофер Нолан Эмма Томас
Автор сценария	Джек Паглен
В главных ролях	Джонни Депп Ребекка Холл Пол Беттани
Оператор	Джесс Холл
Композитор	Майкл Данна
Кинокомпания	Summit Entertainment Alcon Entertainment Straight Up Films Syncopy Films
Длительность	119 мин.
Бюджет	100 млн долл.
Сборы	103 039 258 долл.
Страна	США США КНР КНР Великобритания Великобритания
Язык	английский
Год	2014
Выход фильма «Превосходство» (оригинальное название — Transcendence)

К:Фильмы 2014 года

«Превосходство» (англ. Transcendence) — научно-фантастический фильм 2014 года, режиссёрский дебют оператора Уолли Пфистера по сценарию Джека Паглена. В главных ролях — Джонни Депп, Ребекка Холл и Пол Беттани. Премьера в США состоялась 18 апреля 2014 года, в России — 10 июля 2014 года.

Сюжет

Выдающийся исследователь в области изучения искусственного интеллекта Доктор Уилл Кастер работает над созданием компьютера, который, по его словам, сможет достичь состояния «превосходства» (то есть, технологической сингулярности), превзойдя разум всего человечества и собрав в себе все знания и опыт, накопленные людьми. Однако радикальная антитехнологическая группировка RIFT (букв. «революционная независимость от технологии») совершает серию терактов, уничтожая основные лаборатории по разработке искусственного интеллекта, убивая многих исследователей и смертельно раня самого Уилла пулей, отравленной полонием. Уиллу остаётся жить не более пяти недель.

Жена Уилла Эвелин и лучший друг Макс Уотерс узнают, что один из убитых учёных успел создать алгоритм записи мозговой активности, то есть создания компьютерной копии разума. Используя алгоритм, Эвелин копирует сознание Уилла на жёсткие диски суперкомпьютера PINN, созданного Кастером ранее, и хотя тело Уилла умирает, его разум возрождается в машине, таким образом обретая цифровое бессмертие. RIFT, следившие за процессом, не успевают уничтожить Уилла, и тот загружает себя в Интернет, становясь недосягаемым. В этой форме он обладает безграничными умственными способностями (как и предполагал при жизни), которые использует, чтобы раскрыть правительству личности большинства участников RIFT (добившись тем самым их ареста). Лидер RIFT Бри, остатки её организации и захваченный ими Макс скрываются в глухом лесу, где Уилл не может их найти из-за отсутствия инфраструктуры. Постепенно Бри убеждает Макса, что Уилл опасен, но тот не видит способа как-либо остановить разум, превосходящий любого человека.

В облике искусственного интеллекта Уилл зарабатывает огромную сумму денег, покупая город Брайтвуд в пустыне и строя там лабораторию, которая должна стать вместилищем его разума. Спустя два года полумёртвый город процветает, а Уилл разрабатывает огромное количество технологий, включая наноремонт и наномедицину — способность лечить любые раны и болезни. Его нанороботы могут даже изменять климат, очищать воду и атмосферу на всей планете. Однако, когда Уилл спасает от смерти раненого смотрителя города, Эвелин осознаёт, что в результате тот стал наполовину машиной, подключённой к Уиллу и обладающей сверхчеловеческой силой. Она начинает опасаться, что Уилл теряет свою человечность и, как всякий разум, стремится к эволюции, к состоянию, в котором он способен будет заместить примитивную органическую жизнь, приведя все человечество к «превосходству». Уилл даже воссоздаёт собственное тело, фактически воскреснув из мёртвых.

RIFT пытаются раскрыть эксперименты Уилла миру, но вместо желаемого результата добиваются лишь паломничества в Брайтвуд большого числа людей с ограниченными возможностями, никому из которых Уилл не отказывает: каждый прошедший процедуру «вознесения» подключается к его сети. Бывший коллега Уилла Джозеф Таггер приезжает в Брайтвуд и из-за неудачной шутки Уилла при ответе на вопрос («докажи, что у тебя есть самосознание») приходит к выводу, что хоть искусственный интеллект и обладает воспоминаниями и даже характером Уилла, но все равно является нечеловеческой сущностью, лишь имитирующей мышление человека. Покинув город, Джозеф и агент ФБР (некогда расследовавший дело RIFT) решают уничтожить Уилла, для чего объединяют усилия с RIFT (дабы впоследствии, если уничтожение Уилла приведёт к краху технологической цивилизации, обвинить их в произошедшем).

Захватив образец кода Уилла, Макс создает компьютерный вирус, способный отключить Уилла (и, как следствие, всю инфраструктуру человечества, подключённую к Сети). Эвелин, также схваченная после ссоры с Уиллом, соглашается пронести вирус в своём теле, так как она единственная, кого Уилл допустит в своё сознание и, чтобы спасти от смерти, согласится загрузить в собственное ядро копию её зараженного разума. Однако RIFT и военные, не дав Эвелин шанса убедить Уилла загрузить её разум в машину, открывают огонь по лаборатории, смертельно раня Эвелин. Нанотехнологии Уилла без единой жертвы отражают нападение, после чего Бри угрожает убить Макса, если Уилл не загрузит вирус сам. Уилл делает вид, будто не может одновременно спасти жену и избежать заражения вирусом. Он признаётся Эвелин, что изменить мир всегда было её мечтой, и всё, что он делал, он делал ради неё. После чего, добровольно заразив сам себя, отключается, «умирая» вместе с женой. Вместе с ним отключается и вся электроника по всему миру, так как вся Сеть была частью Уилла.

Спустя три года, пока человечество, странным образом не скатившееся в варварство и междоусобицы, медленно восстанавливается после краха, Макс находит сад Уилла и Эвелин, в котором случайно обнаруживает живые наночастицы Уилла.

В ролях

Актёр	Роль
Джонни Депп	Уилл Кастер Уилл Кастер
Ребекка Холл	Эвелин Кастер Эвелин Кастер
Пол Беттани	Макс Уотерс Макс Уотерс
Морган Фримен	Джозеф Таггер Джозеф Таггер
Кейт Мара	Бри Бри
Киллиан Мёрфи	Дональд Бьюкенен агент ФБР Дональд Бьюкенен
Клифтон Коллинз-мл.	Мартин Мартин
Джош Стюарт	Пол Пол
Люче Рэйнс	Роджер Роджер
Коул Хаузер	Стивенс полковник Стивенс
Кори Хардрикт	Джоэл Эдмунд Джоэл Эдмунд

Создание

Съёмки фильма проходили в Альбукерке, Белене, Лос-Анджелесе и Нортридже.

На одну из главных ролей рассматривались Джеймс Макэвой, Тоби Магуайр и Кристиан Бейл, но в итоге её исполнил Джонни Депп, гонорар которого составил 20 млн долларов. Роль второго плана предлагалась Кристофу Вальцу.

После того, как Кейт Уинслет из-за конфликта в графике съёмок отказалась от главной женской роли, Нуми Рапас стала рассматриваться на роль. Юэн Макгрегор и Том Харди рассматривались на роль Макса, но они оба отказались так же по причине нестыковок в графиках съёмок.

Окончательными кандидатками на роль Эвелин были Эмили Блант, Руни Мара и Ребекка Холл.

Первоначальный сценарий к фильму Джека Паглена попал в Чёрный список лучших неспродюсированных сценариев 2012 года.

Это второй совместный фильм Джонни Деппа и Пола Беттани, первым был Турист.

Критика

Фильм получил в основном негативные отзывы кинокритиков. На сайте Rotten Tomatoes положительными оказались 19 % рецензий. На Metacritic средний рейтинг фильма составляет 44 балла из 100 на основе 41 рецензии, что является негативной оценкой. Основными объектами критики были слабые логика и повествование.

Ссылки

• [www.transcendencemovie.com nscendencemovie.com] (англ.) — официальный сайт фильма «Превосходство»

Отрывок, характеризующий Превосходство (фильм)

– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.