Пределы роста

Пределы роста. Доклад по проекту Римского клуба «Проблемы человечества»
The Limits to Growth
Автор:	Медоуз Д.Х., Медоуз Д.Л., Рандерс Й., Бернс В. ІІІ
Язык оригинала:	английский
Оригинал издан:	1972
Издатель:	Московского Университета
Выпуск:	1991
Страниц:	207
ISBN:	5-211-02014-6

Пределы роста — доклад Римскому клубу, опубликованный в 1972 году (ISBN 0-87663-165-0). Содержит результаты моделирования роста человеческой популяции и исчерпания природных ресурсов. В написании доклада принимали участие Донелла Медоуз, Денниc Медоуз, Йорген Рандерс и Уильям Беренс III.

Проблему перенаселенности Земли первым поднял Римский клуб еще лет 30 назад. Когда я был членом Римского клуба, там обсуждались глобальные проблемы — гонка ядерных вооружений, противоракетная оборона и другие. Тогда же стало ясно: главная проблема — проблема роста человечества.

— вспоминал Сергей Капица в начале 2000-х

Основной целью создания модели было определить, какие из закономерностей поведения будут наиболее характерными для мировой системы при её приближении к пределам роста:

Наша модель является формально-верифицируемой и математической, поэтому имеет два существенных преимущества перед общими рассуждениями. Во-первых, каждое положение модели записывается в виде математической зависимости и может быть в явном виде проверено или опровергнуто. Во-вторых, как только все положения модели проверены, обсуждены и признаны соответствующими нашему знанию о законах природы, поведение модели объективно вычисляется компьютером, каким бы сложным это поведение ни было.

Книга предназначалась широкой аудитории и не ставила задачу полного математического описания выполненных расчётов. Полный доклад с описанием реализации компьютерной модели был выпущен в 1974 году в виде книги Meadows Dennis L. «'''Dynamics of Growth in a Finite World'''» (ISBN 978-0262131421, официального перевода на русский нет).

Модель World3 1972 года

Модель World3 1972 года рассчитывала 9 основных переменных:

• Невозобновляемые ресурсы
• Промышленный капитал
• Сельскохозяйственный капитал
• Капитал сферы услуг
• Свободная земля
• Сельхозугодья
• Городская и промышленная земля
• Не удаляемые загрязнители
• Народонаселение

Основные переменные были связаны между собой 16 нелинейными дифференциальными уравнениями, а в вычислениях участвовало более 30 вспомогательных переменных и внешних параметров.

В книге 1972 г авторы представили 12 сценариев развития человечества, включая базовую модель.

№	Сценарий	Страница / диаграмма	Классификация	Результат к 2100 году
1	«Если не предпринимать ничего».	124/35	Базовая модель	Пик с последующим бесконтрольным сокращением населения и резким спадом уровня жизни. Ограничение по продовольствию (голод).
2	Удвоение запасов полезных ископаемых.	127/36	Геологическая удача	Пик с последующим бесконтрольным сокращением населения и резким спадом уровня жизни. Ограничение по продовольствию (голод).
3	Неограниченный источник энергии	132/37	Развитие технологии	Пик с последующим бесконтрольным сокращением населения и резким спадом уровня жизни. Ограничение по загрязнению окружающей среды.
4	Неограниченный источник энергии и контроль загрязнений	136/39	Развитие технологии	Пик с последующей стабилизацией населения на низком уровне потребления.
5	Неограниченный источник энергии для синтеза продовольствия	138/40	Развитие технологии	Пик с последующим бесконтрольным сокращением населения и резким спадом уровня жизни. Ограничение по загрязнению окружающей среды.
6	Неограниченный источник энергии, контроль загрязнений, контроль рождаемости.	139/41	Технологический и социальный	Пик с последующей стабилизацией населения на среднем уровне потребления.
7	Неограниченный источник энергии для синтеза продовольствия, контроль рождаемости.	140/42	Технологический и социальный	Временная стабилизация с последующим бесконтрольным сокращением населения и резким спадом уровня жизни. Ограничение по загрязнению окружающей среды.
8	Активное ограничение рождаемости на уровне естественной убыли 1975 года	160/44	Чисто-социальный	Немедленная стабилизация населения на среднем уровне потребления.
9	Активное ограничение рождаемости на уровне естественной убыли 1975 года, ограничение капитальных инвестиций	162/45	Чисто-социальный	Немедленная стабилизация населения на среднем уровне потребления.
10	Активное ограничение рождаемости на уровне естественной убыли 1975 года, ограничение капитальных инвестиций, контроль загрязнений	165/46	Социальный и технологический	Немедленная стабилизация населения с последующим достижением высокого уровня потребления. Наиболее благоприятный сценарий.
11	«Мягкое» ограничение рождаемости, ограничение капитальных инвестиций, контроль загрязнений	168/47	Социальный и технологический	Плавная стабилизация населения с последующим достижением средне-высокого уровня потребления. Наиболее реализуемый сценарий.
12	Сценарий 10, но проведение мероприятий отложено до 2000 года	169/48	Социальный и технологический	Пик населения с последующей плавной стабилизацией при среднем уровне потребления.

Из двенадцати рассмотренных сценариев, пять (в том числе, базовый) приводили к пику населения Земли на уровне 10-12 млрд человек с последующим катастрофическим обвалом популяции до 1-3 млрд при резком снижении уровня жизни. Остальные 7 сценариев условно разделяются на «благоприятные» (10 и 11) и «менее благоприятные» (4, 6, 8, 9, 12).

Ни один из сценариев не приводил к «концу цивилизации» или «вымиранию человечества».

Авторы подчёркивали, что для реализации каждого из 7 благоприятных сценариев требуются не столько технологические прорывы, сколько политические и социальные изменения, в том числе, жёсткий контроль рождаемости на уровне естественной убыли:

1. Если текущие тенденции роста в населении Земли, индустриализации, загрязнении окружающей среды и истощении природных ресурсов останутся без изменений, пределы роста цивилизации на этой планете будут достигнуты примерно за столетие. Наиболее вероятный исход в таком случае — быстрое и бесконтрольное сокращение населения и промышленного производства. 2. Человечество вполне в силах контролировать тенденции роста для создания условий экологического и экономического равновесия на очень отдалённую перспективу. Условия равновесия с природой вполне могут обеспечить каждому жителю планеты Земля как необходимый цивилизованный уровень жизни, так и неограниченные возможности духовного развития личности. 3. Если человечество хочет достичь второго исхода, а не первого, чем скорее мы начнем контролировать тенденции роста, тем выше наши шансы.

Модель World3 1992 года

В 1993 году Донелла Медоуз, Йорген Рандерс, Деннис Медоуз опубликовали книгу под названием «За пределами роста», которая содержала корректировку сценариев первоначальной модели на основе 20-летних данных с момента опубликования первого доклада.

К началу 90-х годов прошлого века, только Китайская Народная Республика проводила сознательную политику ограничения рождаемости, приблизительно соответствующую сценарию 8. В остальных странах, в том числе беднейших, меры по ограничению рождаемости были малоэффективны или ничего не предпринималось. Одновременно, существенно замедлились исследования в области ядерной энергетики, в том числе реакторов-бридеров и управляемого термоядерного синтеза, а внедрение возобновляемых источников энергии явно отставало от индустриализации. Таким образом, реализация благоприятных сценариев 4-10 усложнилась.

Модель World3 2004 года

Последняя обновленная версия доклада была опубликована в виде книги в 2004 г. под названием «Пределы роста: 30 лет спустя» (Limits to Growth: The 30-Year Update, ISBN 1-931498-58-X; издание на русском языке — 2007, Академкнига ISBN 978-5-94628-218-5;). Указано, что за 50 лет, с 1950 по 2000 годы, годовое потребление человечеством ископаемых энергоресурсов выросло примерно в 10 раз (нефти — в 7, а природного газа — в 14 раз), при том, что население планеты за этот же период выросло в 2,5 раза.

В книге Медоуз приходит к выводу, что если в ближайшее время не произвести «серьезную коррекцию» потребления человечеством природных ресурсов, то коллапс человечества в той или иной форме (социально-экономической, экологической и т.п.) будет неизбежен, и «наступит он еще при жизни нынешнего поколения». По мнению группы Медоуза, с 1990-х годов человечество уже превысило пределы самоподдержания экосистем Земли.

Сравнение прогнозов World3 с реальными данными

В 2008 Грэхем Тёрнер (Graham Turner) из CSIRO (Австралия) опубликовал статью, в которой сравнивал прогнозы «Пределов» с 30 годами, прошедшими после публикации. Он пришел к выводу, что текущее производство индустриальных товаров и еды, загрязнение среды соответствуют значениям, предсказанным в модели 1972 г..

Критика

После публикации некоторые экономисты, ученые и политики критиковали доклад. Они высказывали сомнения в методологии, вычислениях, выводах, риторике и авторах проекта. Экономист из Yale, Henry C. Wallich, соглашался, что рост не может продолжаться вечно, но считал, что естественный ход событий предпочтительнее вмешательств. Wallich заявил, что технология сможет решить все поднятые в докладе проблемы, но только в случае если рост продолжится. Если же остановить рост слишком рано, миллиарды человек будут обречены на постоянную нищету.

В современном мире идея бесконечного научно-технического развития периодически подвергается сомнению. Ставится вопрос: могут ли пределы развития быть следствием фундаментальных законов природы?

Критики считали, что модель игнорирует технологические разработки, которые могут предотвратить разрушение окружающей среды, и игнорирует способность свободных рынков подстраиваться под меняющиеся ситуации благодаря своей экономической гибкости. За прошедшие тридцать лет, под влиянием критики в модель были добавлены критерии влияния технологий: ограничение рождаемости, «зеленые» технологии в сельском хозяйстве, энергосбережение и др. Кроме того, авторы модели говорят, что технология и рынки реализуют те цели, ради которых их создало человечество. Если цель общества — использование природы для своих нужд, обогащение элит через финансовые институты и мышление только на ближайшее будущее, то весь комплекс технологий, которые будут разработаны, и вся деятельность свободных рынков не обязательно предотвратят продолжение современной тенденции разрушения Земли. Причем экологическая система продолжает функционировать даже тогда, когда она имеет тенденцию к разрушению. Когда рынки начнут получать сигналы разрушения, будет слишком поздно для внесения изменений. И даже вся гибкость рынка не поможет избежать коллапса человечества.

См. также

• За пределами роста
• Глобалистика
• Римский клуб
• Пик нефти
• Антирост
• Нерентабельный рост
• Экономика устойчивого состояния
• Перенаселение
• Всемирный день экологического долга

Ссылки

• [expert.ru/expert/2012/16/malo-ne-pokazhetsya/ Мало не покажется. Интервью с Деннисом Медоузом] // «Эксперт» № 16 (799), 23 апр 2012
• [www.ihst.ru/~biosphere/Mag_2/gvishiani.htm Пределы Роста — первый доклад римскому клубу] (Д. М. Гвишиани) // Электронный журнал Биосфера № 2 2002, Экологический центр Института истории естествознания и техники РАН

Литература

Д. и Д. Медоуз. [ecocrisis.files.wordpress.com/2013/04/limits_30year_update.pdf Пределы роста. 30 лет спустя] = Limits to growth.The 30-year update. — М.: Академкнига, 2007. — 342 с. — ISBN 978-5-94628-218-5.

Donella H Meadows; Jorgen Randers; Dennis L Meadows; William W Behrens. [www.donellameadows.org/wp-content/userfiles/Limits-to-Growth-digital-scan-version.pdf Пределы роста: Доклад по проекту Римского клуба "Сложное положение человечества"] = The Limits to Growth: a Report for the Club of Rome's Project on the Predicament of Mankind. — 1. — Universe Books, 1972. — 211 с. — ISBN 0876631650.

Отрывок, характеризующий Пределы роста

– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».